Шпалы

Иногда нам внезапно становится стыдно, что залежались на диване. Такое вдруг нахлынет чувство вины. Перед временем, которое утекает. Кто-то нам его дал – это время. И жизненное пространство. По которому надо непрерывно перемещаться.
А мы их на диване пролеживаем. Нехорошо.
Но мы не даем себе слабины.
Решительно встаем с того милого современного дивана.
Внезапно берем велосипед и едем исправлять личную лень на всякую там бодрость духа. Знаете такое слово – физкультура. Оно нас буквально крутит-вертит, лечит и поправляет в человеческом плане.
Тем более – нам пора готовится к пенсии. Когда человек начинает жить как бы будучи выброшенным из жизни. Из кипучего производства. Производственных достижений. Упущений. Конфликтов.
Друзья-пенсионеры, что пораньше на этот рубеж вышли, радоваться станут:
- Добро пожаловать в наши ряды. Присаживайся рядом на скамеечке сидеть. Политику обсуждать. Про недомогания говорить.
Талончик получим. Ну, на местном автобусе за полцены ездить.
Таблеток накупим. Они такой веселой стопочкой будут на столе находиться. Мол, угощайся, дружок.
С аптекаршами перезнакомимся. Во всей округе.
Мужчины, которые товарищи помоложе, станут сочувственно с нами разговаривать. Про здоровье спрашивать. Глаза отводить.
Женщины среднего возраста тоже косо смотреть начнут. Мол, вон тащится пенсионер. Какой с него, мол, спрос. Пусть себе шкандыбает мимо.
И останется всего-то и делов – заниматься натуральным дачным хозяйством. Да той самой физкультурой.
Чтобы меньше скулить. Чтобы из последних сил бодриться. А не прозябать.
Страшно.
Вот и идем крутить те педали. Тем более – вокруг природа. Осень. Такая, знаете ли, пора. Лучшая в нашем городишке. Почему лучшая – сейчас распишем.
Тем более – мы добровольно взяли на себя роль местного исследователя и историка. Природных явлений. Исторических происшествий. Личностей. Всяких мелочей жизни. Некоторых человеческих порывов. Страстей, что ли. Мелкой философии…
До нас за это дело здесь никто не брался. За местную историю и жизнь.
Брались, но как-то криво у них получалось… Не туда их заносило. Все больше - на официальную линию.
Все больше стихами сыпали. Газеты их печатать не успевали. Восторгались природой. Производственными достижениями. Личностями.
А стихами что понятно и правильно опишешь? Ничего. Фантазии сплошные. Да туман. Начитаешься – ходишь дурак дураком. Голову ломаешь над этими рифмами и строчками.
По части прозы вообще привирали. Казенными фразами. Брехня сплошь. Вымыслы. Розовые тома. Человечество, видите ли, здешнее у них сплошь идеальное. Умное.
           Особенно руководящая головка…
           Что при старой власти, что при нынешнем режиме.
Мы такого в школьные годы начитались, этих розовых сказок. Потом долго не могли мир реально видеть. Ну, когда ушли в люди. Организм долго выправлялся. Лет двадцать.
Сейчас-то знаем, что это ерунда. Что воровали и воруют, схемы всякие денежные сочиняют. Лицемерят. Портреты свои повсюду развешивают. В больших количествах. Цитаты выпускают тиражами.
Выбросьте те распрекрасные сочинения в печку.
Их за деньги писали.
Нас читайте. Больше узнаете про нашу местность. Всю правду.
Бесплатно пишем.
Мы это все последнее полушутя написали. А то подумаете – умный выискался, умнее всех. Кристальный. Никакой не умный. Не кристальный. Так себе. Средний.
Это мы просто шутим так. Про тех авторов.
Короче, сами глядите на мир. Критическим взглядом. Со всякой там иронией. Пессимизмом.
Или с оптимизмом. Кто каким уродился.
Скорее всего – с оптимистическим пессимизмом.
Мы тоже привираем, есть такое дело. Изредка. Иногда и часто. Можем сочинить про то, чего не было. Или приукрасим. В худшую сторону. На то она и настоящая полусмешная литература. А в ихней, ненастоящей – приукрашивают в лучшую сторону. Это неинтересно. Это большая разница. Между нами и ними.
Да, кое-чего не было. Про что мы пишем. Но вполне могло быть. Еще чуть-чуть и могло состояться. Характеры человеческие к тому расположены. Производственные отношения.
Бывает – человек к нам с обидой:
- Этот персонаж в таком-то литературном месте вроде как я? Это со мной произошло. Да и характер практически мой. Возраст. Род занятий. Походка моя.
Кипит и горячится. Норовит за воротник схватить. Начальству нашему идет жаловаться на наш писательский талант:
- Одерните своего подчиненного. Наслушается всякого компромата в пивнушке, после тянется к перу. Говорит, мол, я глас народа. Какого народа, знаем мы его круг. Простлюдины. Гоните его в шею с работы. Каких он персон задевает, даже первых-вторых лиц в нашем околотке. Издевается над ними в форме литературы… 
Да это и не он вовсе. Может поступок до нас дошел. Неизвестного человека. Какой-то больно интересный. Окольными путями. Ну мы его и тиснули в мировую литературу. Или характер интересный, кто-то про него нам рассказал, про эти изюминки человеческие. Ну, как тут мимо пройдешь.
Тем более – имен не указываем совсем.
Чего тут горячиться. Выдумки все это. Сочинения с целью юмора. Улучшения себя и человеческой породы.
Всего-то и делов.
Не надо на нас косо смотреть. За воротник хватать. Кто-то же должен это делать. Ну, местную историю художественно описывать. Типов человеческих. Для потомков. А то они однобокую картину нашей эпохи знать будут. Это нехорошо будет. Скучно.
Только мы отвлеклись…   
Значит, про осень. Начнем с этого. У нас тут климат в нашем отдельно взятом околотке основательно изменился. В последние тридцать лет. Из-за одного сооружения. Не верите, скажете – так не бывает.
Но мы вам сейчас с полунаучной точки зрения все объясним.
Горы у нас тут вокруг. И городишко наш небольшенький вроде как в ущелье расположен. По которому река Енисей к океану прорывается. И городишко задыхается от недостатка простора. Вроде как в замкнутом мире проживаем и трудно дышим этим густым сдавленным воздухом.. Солнышку радуемся как дети. Ветерку. Сильнее, чем в соседних степных зонах. Солнышко у нас среди дня вылезет из-за горы, да норовит побыстрее за другую забежать.
Народ весь бледнолицый ходит. Незагорелый.
Единственная дорога только к человечеству ведет. Извилистая очень. Ее кое-как отвоевали у гор. Взрывали их и так вот ее построили.
После построили поперек Енисея саму Великую Плотину. Воды за ней накопили целое море. Она за лето нагреется, потом всю осень и половину зимы остывает. Ну и попутно согревает все вокруг. А горы не выпускают тот теплый воздух и пар к соседям.
И мы живем как огурцы в теплице. Нас бы еще каким-нибудь прозрачным колпаком накрыть для полноты эксперимента.
Всю осень без шапок ходим. Зимой нам соседние города завидуют, когда ихние котельные ударно уголь расходуют. А мы только слегка прозябаем, да смеемся над ними.
Виноград у нас прижился. Не замерзает. Вызревает к ноябрю. Плодится как в той Италии.
Виноделие стало внезапно процветать. И многие завели дополнительные погреба для этого дела. Организовали курсы, обмен опытом и все такое.
Так изменился климат. И жизнь. Люди. Они, хоть и сибиряки, но нежные. Чуть морозец случится – сидят по домам. На градусники смотрят – когда там потеплеет.
Осень, повторим, стала теплая и сухая. Живи и смотри по сторонам, песни пой. А то раньше – как зарядят дожди. Заморозки по утрам били. Капуста не вызревали, какой там виноград.
А нынче – красота.
Весна только совсем поганая стала. В апреле – все снегопады да снегопады. В мае – вечная прохлада знобит.
Это вода за зиму за Плотиной остыла. Нам покоя не дает. Холодом веет. Остужает нас всей своей массой. Пока нагреется.
К концу июня она как согреется – тогда и лето приходит. Снимай, народ, шапки!
Вот мы вам все и расписали по поводу нынешнего климата.
Поскольку никто в мировой литературе этот феномен по части климата не разъяснил, то мы вам коротенько на все это дело глаза открыли. С полунаучной, повторим, точки зрения. Сермяжным методом.
Чем внесли свой вклад в историю и метеорологию. И незначительно этим делом будем довольны. И горды. Как первооткрыватели некоторых процессов…
Мы вам сегодня еще некоторые процессы опишем. Пока едем на велосипеде. Человеческие события. Как замечательные, так и не очень.
Также всякие мысли. Человеческие образы. Романтику разную.
Поскольку едем крутить педали и размышлять по спокойному участку планеты. Не по автодороге, где в нашей стране вращается большинство велосипедистов. Где им надо держать ухо востро. Там надо попутно за жизнь бороться. Зыркать по сторонам и сзади. На предмет дураков на дорогах. И прочих лихачей.
У нас тут есть отдельная дорога для велосипедов. Как в каких-нибудь европах. В стране это еще редкость. Мало где есть такие объекты. Из экономии их не строят пока еще. Денег жалеют. А здесь имеется. Правда – гравийная. Но мы привыкшие.
Поэтому – едь себе и размышляй, фантазируй. Совершенно не отвлекаясь на автомобили.
Только педали крути себе. Руль правильно держи.
Значит так. Была железная дорога. Пока строили Плотину – всякий материал по ней возили. Также строителей, которые по соседству проживали.
Потом та отрасль не нужна стала и ее закрыли. Рельсы какие успели - увезли.
Какие народ растащил. Несмотря на то, что они тяжелые. Буквально вмиг растащил. За неделю люди растащили пятнадцать километров железки. Такие молодцы. Какие кранами, какие цепляли за машины и волоком волочили. Только искры сзади летели. Народ тут у нас домовитый проживает. Инициативный. Если видит – ничье, так сразу и хватает. И тащит.
А шпалы остались. Их поковыряли маленько кому надо было на дачные столбики, да и бросили в земле лежать. Тяжело их выкапывать оказалось. Ну их.
Так они, те шпалы, прозябали в земле десятка полтора лет. А потом у них начались сплошные приключения.
Под ними решили проложить длиннющий кабель для современной связи. Ну, чтобы в наш городишко шел современный сигнал. И люди бы общались с миром на больших скоростях.
И состоялось заседание.
Главный по проекту сказал:
- Поскольку у нас в стране не проходят трудные времена и на всем приходится экономить, то сделаем так. Выкапываем шпалы. Механизированным способом. Роем там канаву и кладем кабель. Засыпаем. А сверху опять параллельным порядком те шпалы раскладываем. Почему так – разъясняю: это до лучших времен. Шпалы те так просто на местную свалку не вывезешь, они частично ядовитые. Их надо в специальное хранилище везти за тыщу километров. Такого ближе нету. Денег на это надо уйму… пусть пока эти шпалы полежат до лучших времен.
Сказал и присел.
И всякие местные мэры и директора после такого доклада согласились: 
- Да, пусть полежат эти самые шпалы. До лучших времен. Ничего не попишешь. Сдаемся. Несмотря на нашу заботу о красоте природы.
Так и сделали. Вскоре по тому кабелю побежал скоростной сигнал. И все жители аплодировали и пользовались тем сигналом.
Шпалы же лежали на той бывшей железнодорожной магистрали. К ним привыкли. Если на них ежедневно смотреть, то оно ничего себе. Лежит да лежит. Тем более, как говорится, есть и пить не просит.
Так что вскоре шпалы практически никому не мозолили глаза своим уродливым видом. Хотя сильно смахивали на ребра от скелета.
Едешь по автодороге, а тут это добро неподалеку лежит. Тысячи шпал набросаны почти в параллельном порядке. Рядом Енисей протекает. Птички летают.
Двадцать первый век на дворе, ничего не скажешь. Трудности всякие.
Местные – им что, они скоро, повторим, привыкли к такому пейзажу.
А вот туристы, которых много возили посмотреть на Великую Плотину – те вздрагивали:
- Как, мол, так? Нас везут показывать передовой объект инженерной мысли. Красавицу Плотину в форме подковы. Хвастаются о нем как о самом современном. А тут полтора десятка километров кладбища шпал нестерпимо режут глаз. Мы отказываемся смотреть в окна нашего туристического автобуса на этот нонсенс. На эту аномалию. Наше туристическое настроение частично подорвано. Нам даже хочется срочно выпить от этой печальной рябой картины.
Картина, действительно, была несозвучная новому золотому веку. Сплошь серая.
Но жизнь шла. И трудные времена все не проходили почему-то.
Срочно требовалось то одно, то другое. То третье.
Вспомнят про одних, насыплют им каких-нибудь крох, а тут на очереди другие попрошайничают, на бедность жалуются.
Поэтому гиды, что возили туристов, говорили:
- Не надо переживать по этому пустяку. Шпалы, вытащенные из земли, вступают в химическую реакцию с кислородом и окружающей средой и довольно скоро перепреют. Превратятся в пыль… Это доказано всеми местными директорами и мэрами. Потерпите.
Главное – тишина в печати и по тиви. По этому печальному эстетическому поводу. Никаких охов и вздохов. Рыданий с заламыванием рук.
Скорее всего – тут у нас сплошь проживают ленивые журналисты.
А может они на коротком поводке.
Скорее всего, так. Мы не знаем.
Так прошло года три-четыре. После чего здесь внезапно закипела ручная работа. Из каких-то старых фильмов прошлого режима. Какая-то разновозрастная мужская публика все клала и клала эти старорежимные шпалы в такие аккуратные штабеля. По полсотни штук в каждый. Рядышком с бывшей железкой.
Разнеслись разные там слухи про бесплатных ненормальных, которые взялись, якобы, навести здесь порядок. Красоту и эстетику. Якобы у них болела душа от этих шпал. Рябило в глазах.
А потом они, якобы, хотели построить здесь велотрассу. Поскольку место было для нее подходящее. Без шпал оно походило на длиннющую аллею. Рядом с Енисеем.
Непонятно только было – откуда столько ненормальных. Бесплатно работать на тяжелом физическом труду.
Тем более - в наступившей капиталистической эпохе. Они, сменяя друг друга, все клали и клали эти шпалы. По субботам и воскресеньям.
Все недоумевали. Качали головами.
И говорили:
- Молодцы!
Наконец была торжественно поднята и уложена в штабель последняя шпала. По этому поводу даже был приглашен фотограф.
Полгода ушло на эту канитель.
А Предводитель у этих ненормальных в этот день напился. По этому поводу последней шпалы.
Теперь по той будущей трассе уже можно было проезжать на грузовых автомобилях. И за какой-то год народ развез по частным владениям все эти красивые штабеля шпал. Он им нашел разные там применения, этот российский народ.
Тем более – они уже основательно высохли. Полегчали.
И местные мэры и директора только и воскликнули:
- Замечательно!
Поскольку, повторим, тоже болели за эстетику и красоту.
В самом деле – это было чудесно. Проблема решилась сама собой.
Всегда бы так.
Туристическим гидам тоже стало легче работать.
Сейчас мы переведем дух от нашего рассказа. Посильнее покрутим педали. Отдохнем от шпал и от всей этой истории.
Помашем ручкой встречным велосипедистам. Этим разрумянившимся местным жителям. Их здесь иногда много встречается. Иногда – мало. Иногда – вообще никого.
Еще не вся здешняя публика купила велосипеды. Тем более – многие упражняются по части физкультуры в других здешних спортивных и природных заведениях. Гоняют мяч. Метают камни в Енисей. Жмут гири. Переносят урожаи с дачных просторов. Собирают грибы рысцой. Лазают по кедрам.
Но число велосипедов все равно потихоньку растет…
Голландию нам, конечно, не догнать.
Вот, про Голландию - такая вспоминается велосипедная история. Похожая на анекдот. Только это чистая правда.
Как после второй мировой войны она началась, так и длится по сей день. Немецкие команды по футболу сильно страдают и краснеют за своих предков. Когда Германия оккупировала Голландию в той войне, то реквизировала для своей армии все транспортные средства. Обычная история тех лет. Еще она забрала поголовно и все велосипеды у этой передовой велосипедной маленькой державы…
Так вот, когда немецкие команды теперь играют в Голландии по линии разных там европейских кубков, то местные болельщики издеваются. Они слаженно скандируют по голландски и по немецки :
- Верните наши велосипеды! Верните наши велосипеды!
И так много-много раз. Пока не прозвучит финальный свисток.
Такая вот международная издевка. Достойная улыбки.
Мы пока отстаем от Европы в велосипедном вопросе. Говорят, у них даже запросто асфальтируют те велодорожки. В больших количествах.   
Но прогресс в этом велосипедном деле у нас намечается. Ничего, что мы не с асфальта, а с гравия начинаем.
Мы и картофель позже Европы приучились есть. Зато сейчас по этому картофелю на душу населения фору хоть кому дадим. Также курить позже начали. А сейчас дымим – куда там европейцам.
Также народ у нас стал велосипеды заводить, слава богу. Молодежь. Детишки. Средний возраст.
Главное – пенсионеры. Они зашевелились. Важная прослойка для всякого там спорта.
Даже некоторые из них, от кого мы подобного не ожидали. Мы сейчас про них напишем.
Знаете – есть такая публика, что всю сознательную жизнь посвятила только труду.  Сначала коммунистическому. Потом капиталистическому. Только производству. Для них работа была как знамя. Горели на ней. Больше они ничего в жизни не умели, как ходить на работу. Не смотрели на звезды. Не любовались природой. Не могли внезапно влюбиться. Не болели по линии спорта. Живопись и литература были им чужды.
Словом, не могли в омут с головой броситься.
С ними, как говорится, ни выпить, ни закусить.
Приходилось нам, к примеру, с местными чиновниками выпивать, конечно. Из городской администрации. Или с какими-то там директорами. Ну, выпьют вроде неслабо. Шататься начинают. Ноги заплетаются. Но, ни шуток никаких. Ни баек. Смех напрочь отсутствует. Сидишь как на Политбюро. Субординацию соблюдаешь.
Только и разговоров – кто виноват да что делать. Какие палки в колесах мешают работать. И то – в осторожной манере. Полушепотом.
Больше не ходим. Отнекиваемся.
Такая публики обычно хорошую зарплату имеет. Вот и горит себе.
А в других сферах экономит себя.
У кого зарплата мелкая, так тот и не горит. А зачем? Живет себе во всех сферах как фон барон. Зубы скалит. Чего остается-то? Душу и руки во многое другое вкладывает. Мышкует. Всесторонне развивается. Вот с такими и выпить и закусить славно можно.
Таких у нас большинство. И население весьма веселое и развитое из-за таких мелких зарплат.
А станут они большими, эти зарплаты – заскучают вовсе. Рыскать перестанут. Мышковать. И станет совсем не с кем ни выпить ни закусить. Не с кем поболтать на отвлеченные темы. Не с кем в омут с головой броситься.
Такая смешная философия иногда приходит к нам в голову. О пользе бедности. Может и правительство так же думает. Не знаем…
А кто горит на работе, тому тяжело.
Пришел такой человечище с работы, поужинал, телевизор посмотрел. Да спать, чтобы завтра на работу с новыми силами. И так из года в год.
Скучноватые типы. Серьезные.
Еще и круглосуточно думать надо – куда деньжищи пристроить. Чтобы они новые проценты приносили…
И тут бац – их на пенсию выпроваживают. С почетом и с хорошей пенсией, но выпроваживают кое-как. С трудом.
Чтобы дать дорогу молодым. И это правильно.
Вот те новоявленные пенсионеры начинают жить. Без производства. Без горения.
Сначала им кажется, что без них производство остановится. И их срочным порядком позовут обратно… Но ничего не происходит. Все работает. Дает продукцию и бумажный оборот.
Где-то через год ожиданий они начинают думать:
- Так. Назад не позовут. Чем бы заняться. Совершенно не готовы мы к этой новой жизни. Скучаем и маемся…
Смотрят на других пенсионеров. Которые раньше по жизни не замыкались в своей трудовой ячейке.
Одни все по тайге шастают. Выйдут оттуда, продуктишками запасутся и снова в эту дикую местность. Другие все рыбачат. Третьи – садоводы, чахнут над своими садами. Четвертые – вообще разнообразные личности; главное – дома не сидят. Порхают везде. Пятые – за компьютерами сидят, друзей молодости отыскивают да вступают с ними в контакт. Шестые – в хоре ветеранов запевают…
Один наш знакомый пенсионер с компьютером в шахматы все играет. Всю зиму. Это у него форма зимней спячки такая. Дни и ночи напролет. Даже обед сготовить некогда. За хлебушком в магазин рысцой сбегает и снова садится соперничать со своим бездушным противником. А как весна да лето – мчит на водоемы с удочкой.
И много еще чего те развитые пенсионеры умеют…
Большая же часть в натуральное хозяйство ударяется. Выживать надо. Пенсия смешная. По лесам все подчистую выбирают, всякую ягоду да грибы. После них – как Мамай пошел, ягодки не найдешь даже на зубок. Кур и кроликов на даче разводят. Запасы мясные на зиму. Подрастят, да головы им потом и рубят. Само собой – овощи да фрукты доморощенные консервируют. По магазинам да рынкам снуют. Смотрят – где чего подешевле запасти.
Таким и отдохнуть на пенсии некогда. В заботах таких. Трудятся на ниве натурального хозяйства поболее, чем когда были производственными единицами.
Чем улучшают себе кровообращение. И всяческую жизненную бодрость. Долголетие.
Тут же человек не может ничего. Не готов к пенсии, это так называется.
А к ней, голубушке, надо заранее начинать готовиться. Буквально с молодости. Понемногу надо смотреть иногда вперед с тех молодых лет. Думать – как там оно будет?
Такой совет нынешним молодым дурням даем. Чтобы всесторонне развивались.
Но вернемся к нашим неумехам.
Некоторые из них даже растеряться могут и начинают пить горькую. До того обидно, что выпроводили с работы.
Мы таких знаем, наблюдаем. Сочувствуем, конечно. Утешаем. Плюнь, говорим.
Но некоторые из таких – купили себе и супруге по велосипеду. И мы их здесь встречаем. А зимой – на лыжной трассе, где они неумело бродят по лыжне… С постными лицами, но это ничего. Стесняются.
Рады за них. Правда, чего там ждать, когда позовут на производство.
Жить надо. Перековаться и жить дальше…    
Так вот – значит, шпалы исчезли. После чего собирались здесь насыпать подобающий грунт. Директор Великой Плотины это дело провернуть пообещал. Помочь тем уборщикам шпал. Хотел совершить такой благородный директорский поступок.
Только не успел. Сняли его. На Великой Плотине случилась Большая Беда.
Но мы про это не станем говорить. Не наша тема.
Прошло несколько лет и начали таки возить грунт. После того, как частично залечили раны от Большой Беды. Провели кадровые перестановки.
Целый месяц возили. Навозили, конечно, немного не того. Наспех, как обычно. Но ничего. Сыпали. Ровняли и укатывали.
Ничего так получилось. Целых шесть километров. И народ стал ездить.
Спасибо, мол, всяким уборщикам шпал. И Великой Плотине за отсыпку.
Такой подарочек для населения. Всех возрастов. Телосложений. Культурного уровня.
Ведь чем велосипедная физкультура хороша?
Мяч не умеешь гонять – тебя в команду не возьмут. Плавать – много не наплаваешь; обычно публика придет в бассейн и стоит себе мокнет в уголочке, разговоры разговаривает, пока абонемент не кончится. Решишь пробежки совершать – сплошное трясение в организме. Бултыхается все. Все эти лишние килограммы болтаются. Сердце недовольно работает…
А тут – выехал и едь себе. Все умеют вращать педали. Тетки широкобедрые. Дядьки с пивными животами. Подслеповатые старички и старушки. Молодежь, которая за массой тела следит изо всех сил перед женитьбой и после нее.
Здесь, главное - лишние килограммы не сильно болтаются. Дыхание, опять же, ровное. Сердце себя равнодушно ведет.
Ну и разная там бесплатная красота рядом. Природа, как говорится, самый лучший стадион…
Только мы опять сознанием отвлеклись. На агитацию разную. Разгорячились. Мысленно. Даже внимательность потеряли. Задумались. Того и гляди – в дерево долбанемся.
Вернемся к теме. Что дальше происходило на этой магистрали.
Ненормальные стали убирать здесь мусор. Ихний Предводитель им не давал покоя. Мусора тут набросали за последние пятилетки много. Все завалили. Травы мало где видать. Место удобное для таких процедур: едешь мимо на автомобиле, ну и швырнул в окошко. Кто бутылочку, кто и целый пакетик с мусором из дома. Кто после квартирного ремонта отходы. Пускай себе лежит.
Много этого добра накидали.
Говорят, такая, вроде, была форма протеста против страны. Протестовали все. Убогие и бедные. Кто имел среднее состояние. У кого вообще закрома ломились.
Кидали себе и ругали правительство. При старом режиме кидали. При новом режиме то же самое. Не поймешь. Какой им еще режим особенный установить надо?
Почему так – не знаем. Не кидали. Не приходилось…
Может с добродушием у нас что не так… С религией. На природу – на нее молиться надо. Вроде как на церковь народ молится…
Не знаем…
Значит, мусор весь убрали. Красота. И Енисей рядом. 
Представляете. Сосновая аллея. Сосны эти наросли здесь сами собой. Справа и слева. Едешь себе, песенки бормочешь. Потеешь и тренируешься. Человеком себя чувствуешь. Молодым. Душа звенит. Сердце себе в уголочке груди работает. Мускулатура оставшаяся тоже трудится. Руки в руль вцепились…
Вот тот Предводитель  после уборки мусора стал думать – что дальше? Он разошелся. Не мог остановиться. Хотел еще восемь оставшихся километров полотна до соседнего поселка превратить в трассу. Чтобы ездить туда в гости на велосипеде.
У него там жила теща и он мечтал к ней нетривиально приезжать на блины.
Так он шутил. Оправдывался.
Заодно и некоторые жители того старомодного поселка просили, чтобы до них дошло такое счастье. Велосипедная дорога. А то они несколько отстало жили в этом велосипедном вопросе.
Снова Предводитель с поклонами на Великую Плотину ходил. Мол, давайте строить дальше. Сыпать грунты. Ведь дешево и сердито получается. Чего там сбавлять темпы. Мол, набросимся и сделаем. Станем примером для велосипедной жизни. И соседи тоже проснутся и начнут воздвигать подобное. После вся страна усядется на велосипеды…
Только в это время внезапно наступили вообще трудные времена. Самые трудные в новом золотом веке. Все стали считать каждую копеечку. И каждую копеечку стали контролировать буквально из столицы.
Президент дал такое указание – деньги по пустякам не тратить. И чего-то там добавил про Запад. Который, мол, сгущает над нами тучи.
Поэтому Предводителю сказали – вот через десять примерно лет достроим. Когда те тучи развеются и страна в очередной раз встанет на ноги.
И выпроводили с некоторым полупочетом..
Но Предводитель уже вошел в раж. Его было не остановить. У него пропал сон. Горели глаза. Щеки пылали. И тряслись руки. Такой постоянной мелкой дрожью. Кипел разум. Он просто болел этой мечтой.
Иметь длинную велосипедную магистраль.
Или Предводитель просто хотел сдержать свое неосторожное обещание. Чтобы ему не было стыдно.
Ну, за то, что он обещал здесь построить. Он сгоряча и глупо, скорее всего, имел неосторожность громкогласно пообещать, что обязательно будет длинная велотрасса. Обещал тем усталым уборщикам шпал. И вообще – местному населению. Знакомым дамам. Товарищам. Мэрам, когда согласовывал с ними бумаги по строительству. В те отдаленные уже годы.
Растрезвонил, балда. Хотя его никто не тянул за язык. А теперь – выполняй. Деваться некуда.
Скорее всего так.
Короче, в его развороченной душе не было покоя. И все тут.
В общем – он что-то хотел доказать. Из последних сил. Мы не знаем.
И он сказал сам себе и друзьям:
- Не беда. Я покупаю небольшой грузовик японского производства. И лопаты. Подработаю и куплю. После чего мы с вами друзьями все сами и достроим ручным способом. Пока есть сила в руках. Не станем ждать десять лет. Нас много. Мы упростим проект: сделаем такую одну полосу. Одну колею. Тропу. Этого вполне хватит. И по ней будем ездить туда-сюда те десять лет, когда в стране наступит благоденствие. А потом – поглядим. Может в те времена в стране даже появятся излишки асфальта. И нам скажут – мы вам положим тот лишний асфальт на вашу веломагистраль. И скажут спасибо как первопроходцам. Также скажут спасибо за улучшение человеческой породы как в моральном, так и в физическом смыслах. Скажут спасибо за то, что сдержали слово, что не опростоволосились. Не бросили все к черту на полпути.
Так он себе и друзьям сказал и принялся действовать.
Все снова согласовал по части бумаг.
Нашел отличный грунт тут рядышком. Отходы мраморного производства. Цветом – белее белого. На том мраморном производстве сплошь добрые люди трудились. От начальства до работяг. И они сказали:
- На хорошее дело берите это добро. Совершенно бесплатно. Оно у нас лежит без толку. В качестве шефской помощи нагрузим вам его даром неограниченное количество тонн. Поскольку видим чистоту и белизну ваших рядов.
  С Великой Плотиной договорился, они ему попутно своими большими грузовиками обещали тот грунт изредка подбрасывать до нужных точек и там высыпать в кучу. 
Подработал на стороне и грузовик купил двадцатилетнего возраста. Но еще крепкий. Дал ему ремонта.
И бесплатная работа снова закипела. По субботам и воскресеньям. Снова откуда-то взялись сильные и ловкие мужчины, которые энергично махали лопатами. Друзья Предводителя. Его многочисленные родственники поголовно. Студенты с местного вуза. Спортсмены. Туристы. Само собой – любители велосипедов. Крепкие пенсионеры, уставшие от постоянного отдыха…
Социальные сети гудели набатом и тоже помогали выискивать активную публику.
Брали всех. Даже добровольных стеснительных ботаников в очках. Которых по ускоренной программе учили держать лопату и вводили в бой.
А Предводитель сидел за рулем своего японского друга. Иногда выходил – тоже помахать лопатой. А так все крутил баранку. Да подбадривал народ. Вселял оптимизм.
Поил товарищей с лопатами квасом.
Темпы росли. Народ, проезжая мимо на авто, качал головой. И белая тропа стремительно двигалась вперед.
Буквально за месяц-полтора все и окончили. Делов-то было не так и много: сто сорок тонн загрузить на грузовичок, да потом их раскидать. Сколько это было в лопатах – никто не считал.
После своими доморощенными методами все это дело выровняли и укатали до блеска. Вырубили кустарник, который мешал. Траву подкосили малость. Поставили дорожные указатели и знаки.
Ничего себе получилось – на крепкую четверочку.
А на пятерку – тут асфальт надо…
Вскоре запустили всю дорожку. Все четырнадцать километров. Для неспешной езды. Не для гонок.
После чего Предводитель распустил своих помощников и вдрызг напился.
Хотя всегда был спортсменом и избегал много выпивать. А тут не сдержался. Устал, бродяга, за восемь лет общественных работ… Общественного долга. Уработался.
Как будто он в местном парламенте восемь лет сидел и потел.
После чего он сказал сам себе:
- Больше никаких обещаний населению. Пожалуй, я прикушу язычок. Это моя последняя стройка. Пора подтянуть личное хозяйство, супруга больно ругается.
И мы его понимаем…
Так что сегодня едем дальше. Видим справа пиратский корабль с мачтами. Из истории прошлых веков. Большой. Только он не корабль. Он гостиница в форме корабля на воде. Местная достопримечательность. На него много народу приезжает. Чтобы сфотографироваться. За штурвал подержаться. На мачту забраться. Банкет закатить.
В самом деле – чудно.
Его один чудак построил. Тоже лет восемь примерно сооружал. Порой на последние копеечки. Но построил. Молодец.
Хорошо, едем дальше. Тут вскоре мост через ручей. Без перил. Высокий. Гробануться можно. Те перила народ растащил в отдаленные времена. Так что здесь осторожно надо. Пешочком мостик перейти.
Один местный директор обещает те перила восстановить. Ну, чтобы велосипедисты лихо по мосту проезжали. Но пока ему недосуг.
Сразу за мостом – собаки. Тоже осторожно надо.
Здесь турбаза. Впритык к велосипедной дорожке. С банями и прочим хозяйством. А собаки все это дело стерегут. С разных сторон. Лают до невозможности. Того и гляди – в клочья порвут и тебя и велосипед. Злющие.
           Велосипедная делегация ходила к хозяину. Компромисс хотела найти. Чтоб тех собачек чуть поодаль привязали. А то буквально за штанины хватают велосипедистов.
Но хозяин сложил руки на животе и отказал. Такой молодой купчик из фильмов про девятнадцатый век. Что-то, кажется, из драматурга Островского. Только что без сапог, без жилетки и без золотой цепочки на животе. Невысокого роста. Говорит уверенно. Степенно.
Из новой эпохи хозяин. Мелкая буржуазия.         
Отказал, словом. Кто вы, мол, такие, на велосипедах тут ездите. Поди у вас и автомобилей-то нету. Голытьба. Идите отсюда. А то собак спущу.
Поэтому, кто послабее психикой – до моста доезжают и обратно. Особенно женщины. Очень собак боятся.
Есть у той делегации надежда, что власть разберется в этом вопросе с купчиком.
Но мы сомневаемся.
Станет она мараться такими мелкими делами. Тем более – она одной крови с тем мелким буржуазным представителем. 
Обижать его властям никак невозможно.
А купчик, наверное, довольный сидит. Добро свое оглядывает. Денежки пересчитывает да гладит.
Думает:
- Какие такие тут могут быть бесплатные велосипедисты. И дорожка у них бесплатная. Какой с них прок. Еще, что ли собачек развести.
Примерно так сидит и думает.
В церковь, наверное, исправно ходит. О душе молится. Заботиться о ней…
Молодец.
Значит, мы мимо тех четырех собак прошмыгнули и едем дальше. Вскоре ихний скулеж пропадает. И снова тишина и покой. Постепенно наши желчь и разум перестают кипеть от тех собак и от купчика…
Тут дальше рыбное царство. Рыбозавод на воде. Тысячи рыб тут в неволе рождаются и живут, растут себе на специальном корме. После их люди покупают. Ничего себе деликатес. Пробовали, знаем. Хорошее дело. Пусть себе развиваются.
Тем более – они собак не держат вокруг себя. И забор слегка передвинули, чтобы велосипедистам сподручнее было проезжать…
Дальше – мраморная гора. Туристы на автомобилях стоят. Головы задрали, смотрят на эту вертикальную белесую скалу. Или воду пьют из ручейка, который с тех скал бежит. А чего с него пить – гольная известь.
В общем, стоят и дивятся. Также мусор вокруг бросают.
Отдыхают люди.
Проедешь дальше, поглядишь налево – белый камень стоит. Трехметровый. Из того же мрамора. Вертикально поставлен. Тут стрельба автоматная была в отдаленные годы на мосточке. Вечерней порой. Доморощенная мафия воевала между собой. Как в современном кино.  Ну и жертвы были, как без этого. 
По такому случаю камень и воздвигли.
Дальше дорога наша еще три километра спокойная идет. Разве что на отвесных скалах надписи всякие: « Маша, я тебя люблю», « Здесь был Вася».
Ну и на религиозную тему лозунги встречаются. Мы их не будем воспроизводить, эту рекламу. Секты всякие, видимо, балуются. Лазают по скалам с краской. В царство небесное зовут.
Марают природу. Ну их.
Тут видим одинокого велосипедиста. Который навстречу бодренько вращает педали. Мы с ним раскланиваемся и разъезжаемся.
Вспоминаем про него забавную вещь. Он активный физкультурник и почти что спортсмен. В его сорокалетнем возрасте. Увлекается всем подряд. Всеми видами спорта. Как мы в молодости.
И он нам как-то жаловался:
- Жена меня пилит помаленьку. Купил я себе, к примеру, лыжи бегать. Потом надо велосипед. После – горные лыжи. Интересно же все. Байдарку, люблю по воде плавать. Хоккейную амуницию для шайбы… Так вот, жена ворчит – сколько денег тратишь, а у меня одна шуба всего. Купи хотя бы еще одну. Я ей отвечаю – радуйся, балда, что я у тебя такой положительный, не курю, не пью, здоровьем занимаюсь… А она помолчала, да и говорит: « Лучше бы ты и пил и курил, денег бы на это меньше уходило, чем на твой спортивный инвентарь». Вот так!
В самом деле, черт их поймет, этих баб…   
Вот и приехали. Финиш пока. Отдохнем.
За час неспешно доехали. Хорошо. Думаем, какие мы молодцы. Мужчина, мол, в силе и все такое. Интересный собеседник сам с собой. Наблюдатель жизни и природы.
Тут Маленькая Плотина стоит. Младшая сестра Великой Плотины. Соседние поселки начинаются. Одноэтажные. С сельским уклоном.
Мы сейчас здесь постоим. Дух переведем. Да обратно поедем крутить педали.
Пока еще раз вокруг посмотрим. Красота.
Наша родина на той стороне. Деревня. Ну, где мы родились приблизительно в середине прошлого века.
Детство там наше прошло в виде жизни из трех частей. Деревенского труда. Беготни непоседливого мальчишки. Заядлого книгочея, читающего все подряд, что было в сельской библиотеке.
Внезапно мы вспоминаем один счастливый день того нашего детства…
Стоит зима. Тот мальчишка Сашка приходит из школы. Из шестого класса. И тут видит – подарок. Мама ездила в районный центр и купила там ему коньки на ботинках.
Такая редкость по тем временам – коньки на ботинках. Их можно было раньше только по телевизору увидеть. Телевидение в ту пору только входило в здешнюю жизнь.
Население начинало покупать те черно-белые телевизоры. Городить высоченные антенны для приема сигнала.
Значит, коньки. Мальчишка хватает и обнимает это промышленное изделие советской эпохи. Вдыхает аромат этой кожи коричневого цвета. Трогает лезвия. Примеряет. Прыгает от радости. Дает ненадолго подержать коньки младшему братишке.
Благодарит маму. Какими-то там неумелыми словами. Мол, спасибо, мама, я побежал. Поем потом, когда приду.
Хватает это сокровище, надевает непарадную одежонку, валенки, шапку, рукавицы. В карман толкает кусок хлеба. Срочно бежит на речку, где есть лед.
Енисей весь давно покрыт льдом и поголовно завален снегом. Но здесь имеется его приток. Чистейшая речушка по имени Голубая. Так же зовется и деревня.
И та речушка зимой часто перемерзает. Тогда вода идет поверху. Потом она снова находит себе русло. А там где она шла поверху - получается свежий лед. На котором детвора катается на коньках.
Коньки у всех поголовно были простые. Они ремешками привязывались к валенкам.
А тут – городские коньки с ботинками. Первые в деревне. Мальчик Сашка торопливо надевает их, зашнуривает. Стоит очень морозный день. На речке – никого. Мерзнут пальцы. Наконец, коньки надеты и завязаны. Валенки отодвинуты в сторону.
И делается первый шаг в эту новую счастливую жизнь. В новую эпоху.
Мальчишка катается час, два… Он не может накататься и остановиться. Он катается и мечтает, как станет хоккеистом или футболистом. Он хоккей и футбол увидел недавно по телевизору впервые. И сразу ими почему-то оказался болен.
День такой холодный, что на речке никого. Даже никого из его непоседливых друзей. И мальчишка переживает, что никто сегодня не увидит его коньков. Ему хочется чистосердечно похвастаться. Поделиться своим счастьем.
В сумерках мальчик снимает коньки и одевает промерзшие подшитые валенки. Так не хочется уходить с этого льда. Он нисколько не устал. Как жаль, что его никто не увидал.
Скорее бы завтра! Чтобы снова надеть коньки.
Такие вот воспоминания нахлынули на нас. И мы улыбаемся своему счастливому детству…
Машем рукой родной стороне…
Где-то здесь и теща Предводителя проживает. Интересно, он ездит к ней таки на велосипеде, как мечтал…
Едем обратно и лениво думаем о жизни. О нынешних детях. Какое у них нынче ровное детство.
Размышляем о родительской любви. Мол, какая это сильная вещь. Приводящая, например, к покупке коньков. После чего жизнь ребенка устремляется в нужном направлении… 
Снова вспоминаем Предводителя. Симпатично ухмыляемся над ним и над его человеческими массами:
- Надо же. Не было. И раз - совершенно рядовые люди. И вот появился новый объект. Без всякий указаний сверху.
Также вспоминаем, как он еще потом, когда все было закончено – еще поупражнялся с грузовичком и лопатой на велотрассе.
Он в одиночку принялся улучшать старый кусок трассы. Ну тот, что Великая Плотина сыпала. Несколько лет назад. Когда второпях местами не того грунта навалила. Из одних камней. Или из одного песка.
И тут был простор для творчества – как это дело улучшить.
Дело в том, что и грунт нынешний остался. Из другого месторождения. Серого цвета. Лишним оказался и лежал себе кучей. Немного: тонн двадцать. Ну и Предводитель делал так; вставал утром и шел на физзарядку. Бросал одну тонну лопатой в грузовичок, ехал и сыпал все это хозяйство на нужные места. Ровнял и ехал завтракать.
Так он ровно двадцать сентябрьских дней развивался. А после показывал мускулатуру своей супруге.
К нему на этом этапе снова помощники просились. Лопатами поорудовать. До того к ним прикипели. Но он никого не брал. Так разошелся эту точку поставить. Единолично.
После чего решительно продал грузовичок. Хотя сроднился с ним до невозможности. Поцеловал его, поплакал по нему три дня и продал.
А то боялся, что с ним будет бесконечно все тут совершенствовать без конца и края. Ямы на автодорогах засыпать. Мусор бесконечно перевозить... 
Боялся, что окончательно прослывет местным городским сумасшедшим...