Утопленный голавль

Стадо местных коров устроило на реке водопой в аккурат перед нашим приходом… Оно бы и ладно, жить-то всем надо, да вот беда – именно здесь мы с Алешкой вознамерились этой ночью порыбачить. Приткнуть же куда-либо палатку из-за обилия благоухающих жирных лепёшек было весьма проблематично. С большим трудом отыскалось всё же не удобренное бурёнками место. Ставлю палатку буквально в двух шагах от кромки воды и предупреждаю сына:
- Смотри, Алёха, ночью вылезешь подышать - не бултыхнись…
Алёше – пятнадцать. Он отлично учится, всерьёз занимается литературой и шахматами. Настырный характер помогает ему преуспевать в этих и других начинаниях. Мы с женой два года как в разводе, и, хотя она не препятствует нашему с ним общению, видеться с сыном удаётся нечасто. Посему каждая встреча - для нас праздник. С недавних пор стал я приобщать Алёшку к рыбалке. Это - первая для него ночная вылазка.
Обычно новичкам везёт, но в этот раз с клёвом как-то сразу не заладилось. Лишь в полночь на дальней донке вяло звякнул колокольчик. Идём к ней и извлекаем из реки небольшого, с ладонь, голавлика.
Сыну его жалко.
- Пап, давай отпустим, он же крохотный…
Во мне борются два начала: желание поощрить в чаде «чувства добрые» и  суеверная боязнь, отпустив первую рыбу, накликать окончательное бесклёвье. Побеждает суеверие. Вручаю сыну улов и приказываю отнести его в садок. Сам же остаюсь сменить на донке наживку.
Алёша растворяется в темноте, и через мгновение раздается звук падающего тела, шорох прибрежного камыша и слабый всплеск.
Спешу к сыну и застаю его сидящим на корточках у  воды. На лице – виноватая улыбка.
- Не волнуйся, всё в порядке, - говорит он. – Поскользнулся на лепёхе, чуть было не искупался, но обошлось! А вот голавлика утопил…
- Да ладно, с голавликом, - пусть плывёт…
Клёва всё нет и нет, и я отправляю Алешу спать. Он лезет в палатку, а я остаюсь бороться с непрухой: перебрасываю на разную глубину донки, мудрю с привадами…
Время идёт, на небо выкатывается полная луна, становится довольно светло, и вдруг я вижу, как из палатки выбирается заспанный сын, сладко тянется и со словами «пора бы уже и клёву начаться» делает несколько шагов вперёд!..
На этот раз всплеск раздается нешуточный, да и я не просто спешу, а вихрем несусь на помощь.
Юный купальщик - на берегу, я свирепо растираю его, голого, полотенцем и облачаю в запасные тёплые шмотки, благо, они на рыбалке всегда со мной. Алёшка отогрелся и уже не дрожит, но что будет потом?! Здоровья он не богатырского, а, как поётся в любимой мною песенке, «скоро осень, за окнами август». Ночи стоят холодные, для купаний мало подходящие…
- Это я во всём виноват, я! – терзаю себя. – Мало, что палатку по-дурацки поставил, так ещё и накаркал: «Смотри, не бултыхнись, смотри, не бултыхнись»!.. 
В ответ на моё самобичевание раздаётся Алёшкин смех.
- Ты чего? – удивляюсь я.
- Ничего, пап,  ничего, ты здесь вообще не при чём. Это меня Бог наказал. За враньё.
- За враньё?
- Ну да… Я ведь голавля не упустил, а отпустил… Специально. А чтоб
ты меня не ругал, притворился, что чуть не упал в реку. Теперь вот свалился взаправду. Ты, пап, на меня не сердись, ладно? 
Я смотрю на него так, будто вижу впервые. И не сержусь. Ни капли.