ИОТ. Глава 7. Новая жизнь

    Альрим. Величественный край, построенный из металла и стекла. Колыбель науки, которая является одним из столпов, прочно держащих на себе Ардос. Совиное гнездо, как его называют сами афайимы – учёные мужи – стоит у подножия высокого горного хребта. Преграда из многовекового, старого, как мир, и невероятно прочного камня держит в заключении ледник Бридарив. Белая река, полирующая гору медленно, упорно продолжая наползать на стену, двигается с самого верха, не желая прекратить попытки остановиться и замереть, смирившись с неизбежной участью.
   
    Но не только своим упорством славится ледник. Под горой, словно паутина гигантского мешриама, плетущего коварные нити, чтобы полакомиться свежей плотью добычи, протянулись сети тоннелей, ведущие к нескольким сотням ангаров. Там, ожидая своего часа, находясь на диагностике и готовясь к взлёту, мирным сном спят космические корабли. Огромные, с сотнями палуб, прекрасно настроенным и точным вооружением, новейшим оборудованием, разработанным именно здесь, в Совином гнезде, они вызывали одновременно восторг и страх. Такое прекрасное сооружение, поражающее своим величием и невероятной красотой, использовалось в военных и научных целях, как говорилось, для исследования бескрайних просторов космоса и защиты от предполагаемых врагов, что могут явиться из пустоты.

   
    Прошло больше десяти месяцев с тех пор, как Моран прочёл Атаран Турвад. Мужчине, крепкому и сильному, умному не по годам и невообразимо смелому удалость прочесть великое Тёмное знание и остаться в живых. Много историй слышал Моран Траваж о Симеоке, первом Торай Тьмы, но только теперь маг понимал, почему Вахди так боялись, что после прочтения даже одной страницы Книги Бытия он может сойти с ума. 
   
    Давным-давно, на заре существования мира, Ардия не являлась сплочённым государством. Не существовало Единства и братства, не было Долга, не верил народ, глупый и воинственный, в Судьбу. Словно дикие звери, дрались они за территорию, которую занимали. Убивали друг друга, проливая реки крови. Вахди смотрели на всё свысока. Казалось, им не было дела до мирских проблем, они преследовали высшие цели. Искали Иллахима, ушедшего безвременно и безвозвратно. Великое пророчество, первое предсказание будущих событий, Ладия изрекла, общаясь с Провидцем – Всевидящим оком самого Создателя. Стихия увидела в зеркальных водах, что явится Всеотец в новом обличье на Ардосе, в отдалённом селении близ лесов Триатрона. А тем временем на другом конце страны, разобщённой кровопролитными битвами и раздираемой на части, родился мальчик, чьим долгом должно было стать хранение великого Тёмного знания.
   
    Но надежд Симеок Алайиль не оправдал. Книга звала его, долго и упорно, требуя открыть и прочесть её, узнать тайны мироздания, сулила невообразимую мощь и неоспоримую власть над миром. Парень поддался. Обладая слабой волей и недалёким умом, не имея крепости в жилах и требовательности в голосе, отринув здравые мысли подальше, Симеок подчинился влиянию книги, и Атаран Турвад поставила его на колени.  Она захватила разум и тело юного Саима, золотые крылья окрасила в тёмный цвет, а глаза из невообразимо красивых, фиолетовых, словно драгоценный элимант, превратились в чёрные, с пронизывающими радужку красными линиями. 
   
    Создатель кошмарных тварей, а после призванных из небытия воинов Тьмы, Симеок отныне стал считаться Злом, истинным и первозданным. Используя запретное знание, Саим, сам того не ведая, сплотил народ Ардоса, дал им волю, дал выбор. Отныне Единство, Долг и Судьба стали щитом, позволяющим откидывать врага подальше от светлых идей, не давая заразить умы простых арди чёрными мыслями. Как написано в священном Законе Ардоса, созданном Стихиями, мудрыми и праведными: «Арарит вис фиортайни. Тирован вис дрелим онэ. Дирраф вис моэрто». На языке Первородных это означает: «Единство есть Братство. Долг есть Обязанность. Судьба есть Путь». Эти слова стали девизом для всех, отныне и навсегда.
   
    Утро выдалось скучным, впрочем, как и все остальные. Столько времени чувствовать себя пленником собственного бессилия не понравилось бы, наверно, никому. Непривычно находиться в городе, далёком от ставшего родным мира. Нет здесь ни зелёных лесов, ни красных полей, ни прекрасных дворцов. Унылая серость стеклянных стен и металлических перекрытий навевала тоску. Не мог понять Моран того, как афайимы не замечают однообразия, как спокойно, занимаясь каждый своим делом, они снуют туда-сюда по улицам унылого города, общаются на темы прежде всего научные, а потом уже житейские.
   
    С трудом удалось отказаться от новой одежды – строгих брюк и жилета тёмно-серого цвета, а также до слепоты выбеленной рубашки. Но после продолжительной ругни, истерик и пары попыток побега из каменной клетки, удалось убедить учёных мужей, да и всех остальных, что поставленные Мораном условия должны выполняться. В итоге наряд, который носят лишь туаримы – обтягивающие штаны, с вышитыми надписями по бокам, и плотная кофта с рукавом три четверти, с мечевидным воротом и «оленьими рогами» на груди, а также полусапожки на маленьком каблучке, с застёжками из тимита, – позволили оставить. Уговоры на парня не действовали.
   
    Моран распахнул огромные серые шторы. Глазам предстала всё та же однообразная картина. Стеклянный наукоград оживал: включалось освещение в зданиях и офисах, арди заполняли собой улицы и переходы, спеша на работу, транспорт, такой необычный, но вызывающий отвращение, выезжал на дороги. Единственное, что привлекало внимание тёмного мага – кристалл Альтрама. Огромный светящийся осколок, по легенде, принесённый Иллахимом из своего родного мира, умершего давным-давно, висел в воздухе, давая свет, тепло и щит, оберегающий от продолжительных снежных бурь и ураганов невероятной силы. О нём Моран слышал мало. Знал только, что есть пророчество: однажды, когда все осколки будут собраны, и мир, далёкий и наполненный божественным светом, возродится, Стихии отправятся туда, назвав то место своим домом.
   
    Раздумья прервал клёкот Феникса, пробивающийся даже сквозь плотное стекло. Огненная птица летела, порой не в силах махать крыльями. Оперение, прежде ярко-алое, помутнело и стало почти коричневым. Не было того блеска, того движения языков непокорного пламени, что раньше радовали глаз. Моран открыл окно, осторожно отодвигая раму, боясь упасть вниз. Только он отошёл от края, как Феникс тут же проскочила внутрь и в мгновение растворилась в дымке, из которой вышла Керем.
   
    Вахди пошатнулась, прощупывая рукой воздух в надежде найти опору, чтобы не упасть, она едва не выпала из окна. Моран ухватил её за запястье и притянул к себе.
   
    – Я говорил тебе, что летать отныне опасно? – произнёс Моран беспокойно, глядя в рубиновые, почти лишённые искр, глаза Вахди.
   
    – Много раз, – с улыбкой ответила Керем, бережно взяв руку парня в свою. Супружеские продолговатые браслеты на запястьях, находясь так близко друг к другу, мелодично зазвенели, словно пели от радости. – И я благодарна за заботу, иррам. Но не могу иначе: без полёта чувствую себя смертной.
   
    – Наше нерождённое дитя с тобой не согласно. – Моран нежно приложил ладонь к выпуклому животу Вахди. Маленькая ножка толкнула изнутри, словно от недовольства поведением матери. Вскоре последовала серия слабых ударов маленькими ручками, а после ребёнок затих.
   
    – Ты прав, малышу нужен покой, – проговорила она нежно, поддерживая живот изящной кистью. Женщина проследовала в центр просторной комнаты так величественно, гордо выпрямив спину, словно не была беременна. Казалось, что в тёмно-красных, почти бордовых волосах вновь начинали появляться танцующие языки пламени.
   
    – Виройма али озэерфэ «Ты восхитительна», – негромко произнёс Моран, следя глазами за каждым движением своей иррам.
   
    – Я восхитительно неуклюжая шайша, – прокряхтела Керем, с трудом отодвигая высокий стул и медленно усаживаясь в него. – Но всё равно спасибо.
   
    – С простыми арди ты общаться не умеешь, – иронично утвердил супруг, сев напротив.
   
    Керем восхищала его. С того момента, как он впервые увидел Вахди там, на тренировочном поле, когда сразился с ней и ощутил всю мощь ударов Стихии, с первого вздоха и до самого конца, до смерти, мужчина готов был стоять перед ней на коленях. Но что было бы тогда? Признала Керем ту связь, что держит на себе супружеские узы, если б Моран сдался? Пришла бы она после в мастерскую, посмотреть на творение юного мастера? Позволила бы коснуться алых сочных губ и запретной плоти на брачном ложе? Нет, окажись Моран слабее, чем думала Керем, всё так и оставалось бы несбыточной мечтой и одиночество захлестывало сознание, сводя с ума медленно, мучительно. И в один момент тёмный маг стал бы подобием Симеока Алайиля, злобного монстра, бывшего когда-то Саимом, чистым и светлым существом.
   
    Моран смотрел на Керем с грустью и скорбью, потому что знал, что произойдёт вскоре. Он не показывал вида, говорил, что всё хорошо, но связь с Атаран Турвад крепла с каждым днём, книга показывала мужчине мрачное будущее. Это не было сном, галлюцинациями или собственными домыслами.  Маг знал, что ждёт его семью, да и весь Ардос, знал, что за ним идёт лучший друг, и знал, как его остановить, но не хотел верить, что дойдёт до такого. Ужас одолевал Морана с каждой минутой всё больше, голос Книги бытия слышался чётче, по ночам он превращался в яростный вопль. Но парень держался, молчал. Это испытание ему предстоит пройти в одиночку.
   
    – Тебя что-то тяготит, Моран, – сладкий голос Керем зазвучал так неожиданно и громко, что парень дёрнулся от испуга. – Что случилось? Почему ты смотришь так, словно прощаешься со мной?
   
    «От тебя ничего не скроешь, иррам», – грустно улыбнулся про себя Моран. На глаза навернулись слёзы.
   
    – Я должен уйти, Керем, – чуть слышно прошептал мужчина, стыдливо опустив взгляд. Он сам не понимал, зачем говорит это Вахди, но лгать ей и скрывать свои опасения больше нет сил.
   
    – Что? – На серебряном лице поселился ужас. – Моран… ты… ты с ума сошёл?
   
    – Я должен уйти, должен. За мной охотятся, Анарим идёт за мной. Его не остановить, не вразумить, с ним не договориться. Ищейки непоколебимы в своих суждениях.
    
    –  Откуда ты знаешь? – Вахди не ожидала, что Моран может знать так много о том, что происходит по ту сторону черты. Намеренно скрывая от мужчины правду, Вахди не заметила, что она просочилась через трещины и явила себя.
    
    –  Связь с Книгой не исчезла, –  процедил сквозь зубы мужчина. Кулаки сжимались так сильно, что ногти впивались в ладонь. – Она становится сильнее. С каждой минутой её вопль в голове слышится громче. Это убивает меня. Я должен снова открыть её, дочитать до конца, чтобы познать суть Атаран Турвад.
    
    –  Нет, Моран, нет…  –  испуганно шептала Вахди.
   
    Женщина дрожала от страха, точно лист миртадала на сильном ветру. Во рту пересохло от невообразимого ужаса, сердце в груди билось так сильно, словно пыталось выломать кости и выбраться наружу.
      
    –  Выбор уже сделан, Керем. Я ухожу. – Слова били молотом по душе, причиняя немыслимые страдания. Твёрдость голоса супруга уничтожала надежду на будущее с каждой секундой.
    
    –  Ты не можешь…. Моран… ты… я тебя не отпущу…  –  шептала Вахди, не веря, что это случилось именно сейчас, когда она вот-вот должна родить первенца. – Прошу… не совершай эту ошибку… прошу, одумайся… Мо… Моран…
   
    Но Моран не слушал. Он поднял голову и сквозь опавшую чёлку посмотрел на любимую в последний раз. Сколько боли было в этих глазах. Если бы Керем знала, что творится с тёмным магом, как сильно трепещет душа, как рвутся на части линии Жизни, а разум кричит в унисон с сердцем, не в силах избавиться от связи Вахди и Навадай.
   
    «Я никогда не смогу простить себе того, что сделал. Никогда, –  корил себя парень. – Но такова моя судьба, таков мой Путь в этом мире».
    
    –  Ты возненавидишь меня, я видел, –  говорил мужчина, изо всех сил стараясь унять дрожь в голосе и подступившие слёзы, – и до самого последнего мгновения не простишь. Но я сделал выбор и это моё право, которое ты никогда не отнимешь.  Прощай, иррам. Мы нескоро увидимся, а полюбить друг друга не сможем ещё дольше. Надеюсь, однажды ты поймёшь.
   
    Чёрная дымка, сияя красными проблесками, окутала мужчину, а когда туман растворился, пустота и одиночество заполнили комнату, смешиваясь с невероятной болью в груди, что впивалась всё глубже.
    
    Керем смотрела туда, где ещё мгновение назад сидел её супруг. Осознание того, что Навадай разорвал связь, которую до этого момента разрушить было невозможно, пришло не сразу. Но когда это случилось, ярость заставила глаза вспыхнуть огнём. Острые твёрдые когти оставляли глубокие следы на столешнице. Они были оплавлены, словно по этим маленьким канавкам лился живой огонь. Неистовство длилось недолго, попытка превратиться в Феникса прервалась резкой болью в пояснице и теплом, что тонкими струйками стекало по ногам. У Керем начали отходить воды.
                ***
   
    Моран оказался в том самом мрачном помещении, где танцующие языки пламени отбрасывали блики на стены. Книга лежала на золотом постаменте, манящим голосом продолжая звать своего хранителя. Назойливый шёпот проникал под кожу, словно разливался по телу, отдаваясь невероятным зудом и покалыванием.
    
    – Я заставлю тебя подчиниться, Атаран Турвад. Ты покоришься моей воле, – злобно прошептал мужчина, подходя ближе. Книга силилась поставить его на колени, но не справлялась с мощью тёмного мага. В тайне ото всех он развивал стойкость и оттачивал магические умения, используя уже полученные знания.
   
    Не страшась больше влияния манящего голоса, маг открыл Книгу. Пальцы, медленно ползущие по строчкам, впитывали буквы, звонкий голос Морана сотрясал стены, обглоданные мраком. Парень вознамерился усмирить первозданную мощь, более того, у него это получалось.

Продолжение тут http://www.proza.ru/2017/04/04/1426 


____________________________________________

1. Мешриам. Крупное плотоядное насекомое, эквивалент земного паука, только значительно больше по размеру.
2. Саим. Крылатый арди. Внешне похож на простых ардийцев, но отличается наличием крыльев, невероятной скорости и фиолетовыми глазами.
3. Элимант. Крайне редкий драгоценный камень, отличается высокой прочностью, а главное - изысканным, фиолетовым цветом.
4. Тимит. Тёмно-коричневый поделочный камень с золотыми прожилками. Эквивалент земного камня - яшмы.
5. Иррам. На языке арди означает "любимая".
6. Шайша. Некрупная птица с большим клювом и лапами с перепонками. "Быть как шайша" означает передвигаться вразвалочку, неуклюже.
7.