Поставьте памятник деревне

       Ушедшие и уходящие в небытие русские деревни. Сколько их? Какие названия они носили? Кто в них жил? Тихо и незаметно уходят они из памяти. Не будем перечислять причины их исчезновения. Так складывается жизнь, что помочь деревне нельзя и спасти её некому, и, может быть, поэтому боль потери ещё сильнее и нестерпимее. Ведь с каждой исчезнувшей деревней, селом теряется часть духовности, культуры, милосердия, нравственности народа, изменяется образ Родины.
Деревни стояли века. Их защищали, за них дрались,  в них жили, любили, рожали детей… А уходят они в полном молчании. Словно провинились они перед нами (или мы перед ними?). Но похоронить вместе с ними свою память мы не должны, не имеем права. А какие были у них красивые и интересные названия! Вслушайтесь только: Дворцы, Покровка, Айзупенка, Потехино, Дамбуки, Пикан, 3-й лесопункт, Кострома, Ермаковский, Кировский, Филимошка, Ясный… Когда – то мы могли их видеть на карте нашего района.
Стены пустых домов помнят лица своих хозяев, их разговоры, радости печали, звонкие голоса бегающей по деревенской улице ребятни… А сейчас здесь тишина. В таких деревнях, кажется, даже птицы поют тоскливее. Посаженные людьми черёмухи, яблони как будто раньше времени постарели – согнулись, высохли. В такое время даже на красоту родного края не обращаешь внимания. Всё побеждает чёрный цвет.
Заброшенные деревни невозможно восстановить. Сердца уехавших из них людей до сих пор кровоточат,… Вынужденное прощание с родным краем навсегда оставило в сердцах глубокие шрамы.
Разъехались люди по всей нашей необъятной стране. Многие из них сейчас живут в Овсянке. Есть такие и среди женщин, которые посещают наш клуб «Судариня». С каким теплом они вспоминали свои родные места!
Вечер начался с рассказа о селе Успеновка, которое было основано в 1908 году и располагалось на правом берегу Зеи чуть ниже устья Уркана. В 1911 году там проживало 144 человека. Она была ликвидирована после наводнения 1953 года.
В Успеновке родилась и выросла участница клуба Алефтина Гриб. Она рассказала, каким было село, как жили, как работали люди в совхозе и на сплавучастке, как прошло её детство. Её детская память сохранила яркое и страшное воспоминание: дети Успеновки учились в Алгаче, расположенном на противоположном берегу реки Зеи. Весной, когда школьники переходили через реку, неожиданно начался ледоход. Ребята стали тонуть. Житель села, находившийся поблизости, бросился им на помощь, но троих спасти не удалось.
Ниван – это ещё один посёлок, окончательно исчезнувший с карты района после наводнения 1972 года. Он располагался на правом берегу реки, в 107 километрах от города Зеи. Название посёлка происходит от эвенкийского «миван» - шея оленя. В посёлке находился лесопункт Зейского леспромхоза. Самые светлые воспоминания сохранились у Валентины Кривченко: в Ниване насчитывалось четыре улицы. Как в любом посёлке, была школа, клуб, столовая, большой гараж. Ниван разделял овраг, и когда случались наводнения, одна половина населения немогла общаться со второй, находящейся по другую сторону оврага. Посёлок начал постепенно исчезать с 1964 года. Стало мало леса, лесопункт закрыли, работоспособная часть населения переселилась в Юбилейный. Сейчас многие жители Нивана живут в Овсянке – это Мунгаловы, Ангарские, Пилюгины, Тереховы.
Инжан. В переводе с эвенкийского это слово означает «овраг, ров, пещера».Лесопункт был основан в начале 30х годов. Мы записали воспоминания бывшего жителя посёлка Василия Жигалина. Он рассказал, что посёлок был большим, имел три улицы. Родители Василия были ссыльными, как и другие жители посёлка. Сначала жили в землянках, затем строили бараки. Уже позже стали появляться добротные дома. Люди жили дружно, работали на заготовках древесины. Василий Георгиевич помнит, как во время наводнения 1953 года дома сносило разбушевавшейся водой. Несмотря на это, посёлок выстоял, жизнь в нём продолжалась. Но постепенно запасы леса сокращались, на заготовки приходилось ездить всё дальше. После наводнения 1972 года из посёлка стали уезжать первые жители. Дома вывозили в Поляковский, в котором на то время насчитывалось всего три дома.
В России много деревень с одинаковыми названиями. Даже в Зейском районе было две Заречные. Одна – Заречная Слобода - на реке Зея, другая – Заречная - на Уркане. Мы вспоминали ту, которой уже нет. Она была видна каждому, кто ехал в Тыгду,  находилась сразу за мостом через своенравную реку. Заречная – на – Уркане была основана в 1908 году, и к 1911 году там проживало 233 человека. Население занималось в основном сельским хозяйством. В 30-х годах прошлого века в Заречной – на –Уркане был организован колхоз « Пробуждение» первым председателем которого стал И.Дюльдин. Можно сказать, что деревня дожила до ХХ! века: в 2001 году там было зарегистрировано два человека. Сегодня там никто не живёт. О Заречной – на –Уркане рассказала Валентина Худышкина.

Людмила Зайцева поделилась своими воспоминаниями о своей малой Родине – посёлке 3-й лесопункт. Он возник на берегу реки Улунги. Сюда были привезены первые ссыльные из числа репрессированных. Люди строили шалаши, рыли землянки. Позже построили бараки. На 60 – 70е годы пришёлся расцвет лесопункта: построили новый клуб, больницу, магазин, столовую. Начали возводить новые дома. Люди жили, трудились, отмечали радостные события и переживали дни скорби. Но к середине 70-х было принято решение о закрытии лесопункта.
История возникновения посёлков 3-й лесопункт, Ермаковский, Сианчик похожи. Начиналась их жизнь с одного – двух бараков, в которые селили высланных « врагов народа». Практически всё население занималось лесозаготовками. Жили одной коммуной, всё на виду.. Посёлки активно строились и облагораживались. До конца не верили жители богатых, всегда выполняющих план и числящихся в передовых лесопунктов Ермаковский, Сианчик и Третий, что их всё – таки закроют. Но постепенно по разным причинам люди стали уезжать. В 1978 году Сианчик покинул его последний житель.
В 2004 году в клубе имени Клепикова Людмила Красикова организовала встречу жителей закрытых лесопунктов. Удалось собрать сто человек. Люди вспоминали счастливые дни своей жизни, интересные события минувших дней, радовались друг другу. Для этой встречи люди слетелись со всех концов нашей страны.
Но если у жителей посёлков, о которых мы рассказали, есть хотя бы возможность по едва заметным приметам найти бывшие улицы, узнать место, где стоял отчий дом, где когда – то шумело родное село, то те, кто жил в 60 – 70-е на месте будущего водохранилища, лишены такой возможности. Посёлков Журбан, Дамбуки, Филимошки, Потехино, Могот нет на карте района – над ними плещутся волны Зейского моря.
На вечере присутствовали жительницы затопленных посёлков Могот, Потехино, Дамбуки – Зоя Лисица и Надежда Тюменцева. Зоя Григорьевна вспомнила, как она молодая учительница, приехала по распределению в Могот в 1957 году. Её окружили теплом и заботой местные жители. Времена были трудные. У молодого педагога из обуви были только резиновые сапоги. Приближались морозы. Единственные валенки. Поступившие в местный магазин, были проданы ей. С большой благодарностью она вспоминает директора школы, небольшой учительский коллектив, своих первых учеников.
Можно ещё долго говорить о посёлках и сёлах, исчезнувших с карты нашего района. Слава Богу, что живут и здравствуют люди, в памяти которых остаются тёплые воспоминания о своей малой Родине. Давайте сохраним в душе всё доброе, чистое, светлое, что было заложено в отчем доме. Сохраним светлую память о земляках и живых, и уже ушедших от нас. (Людмила Жукова, Наталья Вершинина, Елена Днепровская, сотрудники Овсянковской библиотеки).

10.Родное наше село.
В 1906 году в России началась столыпинская реформа, благодаря которой началось усиленное заселение Дальнего Востока. Именно в тот период в Зейском районе стали появляться крестьянские поселения. В 1912 году на левом берегу реки Зеи переселенцами из Латвии были основаны Чалбачи. Всё началось с хуторов. Три латышских семьи Тумша, Дарбины и Скрипники на небольшом расстоянии друг от друга построили свои усадьбы. В устье ручья Чалбачи обосновалась семья Дарбиных, выше по ручью к сопкам – Скрипники и в центре села – Тумша.
Автор книги «Временем реабилитированные» Р.Гаврилов пишет: «Латышские семьи в Чалбачах жили хуторами. Обрабатывали землю совместно, на правах маленького кооператива, никому ни в чём не мешали».
Кстати, потомки семьи Скрипник по материнской линии сегодня живут в городе Зея, это семья Крамор.
В 20-е годы, в период коллективизации, не все крестьяне – единоличники хотели вступать в колхозы, поэтому правительство применяло силовые методы: насильственное переселение, раскулачивание. Таким образом, население северных сёл стало увеличиваться ссыльными поселенцами, которых отправляли на лесоповал. Так в округе появились лесопункты (под номерами), которые надо было снабжать продуктами, поэтому часть ссыльных стали переселять в село Чалбачи и создавать артели, первой из которых была « Ударник». А вот с хуторянами, семьёй Дарбиных. Власти поступили так же. Как с другими сильными, крепкими хозяевами, - раскулачили, и они оказались на Оборской ветке в Хабаровском крае.
В 30-е годы в село прибывали ссыльные поселенцы из Приморья, Хабаровского края, Тамбовского района Амурской области, из Белоруссии – Васютченко, Ждановичи, Гуреновичи, Тамковичи. После отмены комендатуры, в 1947 году, некоторые семьи стали возвращаться на свою родину. В 1932 году с Третьего лесопункта в село переселили семьи Косицыных, Головановых, Напольских, Такмаковых. Из воспоминаний Владимира Попова: « На Уркане, между сопок, расположен Уютный, где жила бригада из восьми семей: Корневых, Ануфриенко (главу семейства репрессировали в 1937 году), Поповых, Васюченко, Голик, Очеретян, Мухопад, Рожковских. Спустя два года бригада переехала в Чалбачи». Основными занятиями в артели были полеводство и животноводство. Имелась кузница, а водяную мельницу и крупорушку соорудил  простой крестьянин – самородок – Антон Мельников. Мельница простояла до 1954 года. Держали коров. свиней, кур, была и своя пасека. Сеяли в те годы коноплю, из которой затем делали так необходимые в хозяйстве верёвки. В 30-е годы  начинается большое строительство. Владимиром Корницким сооружён первый мост через ручей Чалбачи. В 1935 году возвели школу, в 1937 – клуб, в 1939 – был открыт торговый ларёк. В 1937 году появился трактор «Фордзон». Первым трактористом стал Сергей Напольский.
Жительница Чалбачей Надежда Голованова рассказала, как однажды Сергей не справился с управлением и перевернулся. А вечером в клубе сочинили частушку: «Серьга ехал на «Фордзоне», третью скорость запустил, вместо Чалбачи – посёлка под откос он угодил». ( Сергей Напольский в годы войны погиб под Сталинградом).
За лучшие показатели в работе колхозники награждались денежными премиями, телятами, подсвинками. Налоги, платежи, производственные расходы поглощали 68 процентов дохода артели. Закупочные цены были намного ниже, чем рыночные, поэтому деревня давала государству больше, чем получала. Кормились семьи с приусадебных участков. С них же платили натуральный налог мясом, яйцами и молоком.
Злоупотребления властей привели к вооружённому восстанию крестьян – колхозников, которое вошло в историю как « Сианское восстание», в нём участвовали и чалбачинцы.
В 1940 году был образован колхоз, его первым председателем стал Константин Токмаков, вторым – Клименко, третьим – Семён Шумилин, затем Григорий Носарев. При Носареве 22 мая 1941 года в селе открылась МТС, которая имела 13 тракторов, обслуживала она и соседние колхозы. За обработку полей техникой колхоз платил 1/5 часть урожая. Денег за труд не получали, им начисляли трудодни. «Рассчитывались с колхозниками в декабре. – вспоминает Любовь Ляпина, - после уплаты налогов государству. За трудодни получали четыре мешка пшеницы, овёс, гречку, мёд. Подростками мы тоже работали на прополке, зарабатывая трудодни».
Жилось тяжело: ни заработной платы, ни пенсии, ни паспортов. В школьном музее есть документ – сводная ведомость начисления трудодней за октябрь и ноябрь 1947 года. В списке колхозников числится 231 человек, плюс дети, старики и те. кто работал в АУРП – Амурском управлении речного пароходства. Они заготавливали дрова для пароходов.  Судя по этой ведомости, можно предположить, что в селе проживало около 400 человек.
Преодоление трудностей.
   Люди, оказавшись в Чалбачах волею и силой государства, жили трудно, бедно, но сплоченно. Известие о войне принёс посыльный из района. Тешились надеждой, что это ненадолго. Но в первые дни войны вести с фронта были не утешительными. Урожай в тот год в колхозе выдался на славу.Работали с рассвета до заката, полуголодные, но нормы выполняли и даже перевыполняли. Газета «Коммунистический труд» тогда писала: «Колхоз « Стахановец» стал передовиком уборки урожая в 1941 году. По – фронтовому трудились Ульяна Роиславская, Ольга и Марина Очеретян, Юлия Донаскина, Феодосия Глушкова. Они повязали по 9000 и более снопов. А 78 – летняя Акулина Напольская нажала серпом 180 снопов».
В деревне остались старики, женщины и дети. Некоторых мужчин направили на шахту Букачачи Читинской области (В то время Зейский район входил в состав этой области). «Всё для фронта – всё для Победы!», под таким лозунгом работали советские люди в тылу. Военное время диктовало строгое соблюдение порядка в колхозе, о невыполнении плана не могло быть и речи. Ежемесячно подавали сведения о ходе работ. Было очень тяжело: вставали рано, работали на колхозных полях, затем хлопотали на своём дворе. На плечи колхозников ложилась и другая работа :безвозмездные поставки в армию части урожая из своих личных подсобных хозяйств, заготовка леса. Участие в строительстве дорог. Фактически село отдавало государству всё, что производило. Помогали дети. Володе Попову было 9 лет, но он наравне с взрослыми работал в поле, был погонщиком на лошади, которая таскала пропольник.
Передовиком уборки урожая 1941 года стал и наш колхоз «Стахановец». Люди ковали победу. Медалями «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войне 1941 – 1945 г.г.» награждены Анатолий Бохан, Марфа Ануфриенко, Станислава Тамкович, Владимир Попов.
Чалбачинцы сражались за Родину.
Основной призыв на фронт был в 1942 году, тогда призвали 28 человек. Из них 13 погибли. Многие под Сталинградом. В январе 1942 года призвали на фронт Павла и Сергея Напольских, Григория Мельникова, Григория и Георгия Косолапова, Александра Голованова, Александра Левченко, Фёдора Косицина, Михаила и Александра Журавлёва, Владимира Корницкого. «Я их отвозил на подводе на призывной пункт в Овсянку» - рассказывал краеведам ветеран Великой Отечественной войны Виктор Попов.
Летом 1942 года призвали Николая Попова, Степана Очеретян,Бориса Носарева. В декабре – Виктора Попова, Фёдора Саповского, Ивана и Якова Димчук, Алексея Голик, Николая Журавлёва, Анатолия и Николая Бохан, Евгения Напольского, Фёдора Косицина, Владимира и Бориса Головановых.
Павшим в боях за Родину к 40 - летию Победы 9 мая 1985 года открыт памятник – стела на центральной площади села, возле клуба.
По окончании войны стали возвращаться демобилизованные фронтовики. Жизнь постепенно стала налаживаться.
После Пленума ЦК КПСС 1953 года колхозы стали укрупняться: «Вторая пятилетка», «Коммунистический труд» и «Стахановец» (сёла Улунга, Чалбачи и Умлекан) объединились в колхоз имени Калинина. Председателем назначили Василия Побережного, который честно и добросовестно  проработав много лет, был награждён многими правительственными наградами.
В 1956 году техника МТС была передана колхозам. А 1 апреля 1961 года укрупнённые четыре колхоза объединились в совхоз «Сианский», к которому присоединились соседние девять сёл. Центральная усадьба находилась в Умлекане. А с 1962 года – в селе Чалбачи. Первым директором совхоза был Леонтий Спивачук, а с 1963 до 1980 года – Степан Дудник, его сменил Юрий Викторов, последним директором был Геннадий Баташов.
Из воспоминаний Анатолия Писарца: «В землепользовании совхоза находилось 30,5 тысяч гектаров земли, из них – 5,5 тысячи пашни (под зерновыми -3445 гектаров, под картофелем -140), направление совхоза – мясо – молочное, имеется три тысячи голов крупного рогатого скота, из них 1043 – дойные коровы».
С 1959 по 1972 годы переехали переселенцы из Брянской области: Савченковы, Ковалёвы, Воробьёвы, Попелыши, Шемяковы, Сможные. С 1966 года из района затопления – села Брянта переехали семьи Косоруковых, Ковшар, Яровых, Никитиных, Матросовых, Узловых, Петруцких.
Именно в 1970 – 1980 годы село Чалбачи процветало: велось строительство квартир, построена средняя школа, интернаты (в школе обучались дети из Сиана, Рублёвки, Умлекана), магазины, сельский Совет, детский сад, ФАП, фермы. Население села насчитывалось до 600 человек. Совхоз прославляли люди, работавшие в животноводстве, полеводстве.
Совхоз просуществовал 31 год. В связи с реформами в стране весной 1992 года совхоз был переименован в коллективное предприятие «Сианское», которое ликвидировано в ноябре 1997 года. Ликвидировано основное сельскохозяйственное предприятие. С конца 80-х годов начался массовый миграционный отток населения. Из – за неустроенности трудоспособного населения с 1989 года по 2007 год из села выехало более 200 человек. Наши люди надеются, что село все – таки будет возрождаться. Три года назад в Чалбачах было открыто новое здание ФАПа, два года тому назад сделан капитальный ремонт здания под детский сад. Мы думаем так: если в деревне строят, значит, она будет жить.
Раиса Кривенко, руководитель школьного музея. Село Чалбачи.
                Эпилог.                11.    А что же дальше?
          Мне кажется, что на этот вопрос достаточно чётко дал ответ почётный житель Мазановского района, родившийся в семье первых переселенцев Владимир Яковлевич Мельников. Я почти дословно излагаю его монолог – размышление о судьбе крестьянских поселений нашей Амурской области.
Итак, Владимир Яковлевич размышляет: «Годы, годы. Кто вас придумал такими короткими? Пока был молод, просто не замечал, как быстро они бегут, а как перевалило за 60 , так жизнь пошла как на Крайнем Севере: год прожил – три засчитано! Чем больше стареешь, тем ярче вырисовывается прошлая жизнь: детство, юность, работа, работа с раннего утра до позднего вечера. А как учуешь запах махорки или самосада, так сразу вспоминается война с её холодом, голодом, разрухой, томительное ожидание вестей с фронта от отца и страшные похоронки, делавшие в одночасье жён вдовами, а детей – вечными сиротами.
Бедные женщины! Сколько горя, забот и мужской работы выпало на их долю! Вся тяжесть обеспечения фронта легла на их хрупкие плечи. Легла, согнула, придавила, но не сломила. Всё они выдержали: пилили дрова, косили травы и зерновые, вязали снопы и ставили суслоны, а потом круглыми сутками молотили, сушили, сортировали зерно. И всё отдавали фронту, глотая горькие слёзы при мысли, что дома малые дети лишь мечтают о хлебе. Но никогда наши женщины не теряли присутствия духа. Бывало, поздно вечером далеко по поскотиной слышны были задушевные песни – это наши матери и девчата возвращаются с работы ,а ведь дома был ещё непочатый край дел.
В каждом дворе была корова. И не дай Бог, что с ней случится, - дети останутся вообще на голодном пайке. Корова тогда была основной кормилицей. А ведь ей нужно на зиму 3 – 4 тонны сена. Где их взять? Никто не даст. Значит, надо косить самим. Но когда?
Работали все так: день в колхозе, ночью дома, потому что на женских плечах лежал ещё и огород, который надо было содержать в порядке, иначе в зиму останешься без овощей и картошки. И так каждый Божий день. Да разве мы одни так страдали?
Пришёл долгожданный День Победы. С приходом фронтовиков жить в деревне стало намного легче, но всё так же голодно. Осень сорок пятого выдалась сырой и холодной. В хозяйствах много картофеля осталось неубранным. Всю весну сорок шестого голодные, исхудавшие люди, едва передвигая ноги, бродили по картофельным полям, собирая промокшую под осенними дождями мёрзлую картошку, дома очищали от грязи, пропускали через мясорубку. И из этого скользкого, с неприятным запахом месива на несмазанной сковороде пекли оладьи. От них тошнило, но они были всё же сытными, ими можно было быстро набить голодный желудок. В тот год переловили и съели всех сусликов. Дождавшись травы, рвали лебеду, копали какие- то съедобные коренья, всё это варили, разбавляли молоком и ели. Прошли годы. Постепенно вернулись домой все фронтовики, оставшиеся в живых, и разгрузили женские руки. Худо – бедно как – то механизировали труд,  в домах загорелись лампочки Ильича.
Для работников сельского хозяйства и их семей это были лучшие годы жизни. Никакой безработицы, зарплата строго по графику, интересы рабочих защищал профсоюз. Каждый жил, уверенный в завтрашнем дне. Дети учились в вузах, больные лечились за счёт государства. Каждый по старости получал пенсию, обеспечивающую нормальную жизнь. Немного, конечно, но жить можно было безбедно. Для сельских хозяйств «застойных времён» не было – район ежегодно рос и развивался. А вместе с ним постоянно росло благосостояние людей, живущих в деревнях.                Наивысшего расцвета сельское хозяйство Зейского района достигло в 80-х годах прошлого столетия. Достаточно привести только голые цифры, что бы убедиться в этом. Только за 1971 – 1980 годы совхозы района получили 195 тракторов, 76 комбайнов, 56 автомобилей. В каждом населённом пункте построены животноводческие фермы, зерно- и овощехранилища, машиноремонтные мастерские. В те годы в районе построено более 1000 километров автомобильных дорог. 2760 километров электролиний. Все населённые пункты соединены телефонной связью, 7 удалённых поселений имели свои посадочные площадки для приёма самолётов. Только в 1984 году в районе было засеяно 20,4 тысячи гектаров полей. На фермах содержалось 17 тысяч голов крупного рогатого скота, 30,5 тысяч кур, 9,2 тысяч свиней. За год совхозами продано государству более 1400 тонн мяса, почти 8000 тонн молока,2,6 млн. яиц, 5 000 тонн картофеля, 930 тонн овощей.
И никто даже во сне  не видел, что случится в конце восьмидесятых. Без видимых причин опустели прилавки. Жить стало как в сказке – чем дальше, тем страшнее. И, наконец, как мыльный пузырь, лопнул «Союз нерушимый». Вот тут и пошло – поехало!
Пока трудились одним дружным коллективом, каждый работал в силу своих способностей, но как только собрали всех и объявили, что с завтрашнего дня всё, что есть в совхозах, не государственное, а наше, вернее Ваше, все дружно захлопали в ладоши. Ура! Раз наше – значит моё, а раз моё, то должно лежать у меня в усадьбе. Разделили как умели, и понесли!
Растащили по домам коров, телят, свиней, разобрали на паи технику. Зацепили тросами и давай растаскивать животноводческие и производственные помещения, зерновые дворы. Даже общественные бани растаскали по брёвнышку. А ведь всё это воровством не назовёшь – каждый тащил домой свой кусок государственного пирога. И по брёвнышку, по кирпичику растянули во всех хозяйствах.
Никто не захотел думать - а как жить дальше? Кто будет заботиться о стариках, которые всё это строили? Кто их обеспечит дровами, а скотину кормами? Как они жить будут? В самый ответственный период руководители стали меняться как перчатки, и никто из них не захотел остановить беспредел и взвалить на себя заботу о судьбе жителей деревень.
Мало того, некоторые жители сёл тоже опустили руки и по старой советской привычке стали ждать манны небесной. Сажают маленькие огороды и уже с половины зимы держат семью на голодном пайке. Да ещё в газету пишут - «Спасите! Дети от голода пухнут». И это в деревне?
Люди , опомнитесь! Времена уравниловки и подачек ушли в прошлое и никогда не вернутся.  Настало время каждому самому думать о своём будущем. Всю жизнь деревни для того и строили, чтобы на полях и огородах выращивать всё необходимое для нормальной жизни и благополучия.
Но всё это дела сегодняшние. А что ждёт деревни завтра? Какое у неё будущее? Ведь молодёжь бежит из сельской местности, оставляя стариков на произвол судьбы. Но старческий век короток, они сойдут с круга. И что же, вместе с ними должна умереть и деревня?
Кто – то же должен, наконец, об этом задуматься?