Период японской интервенции

        Что бы было понятно содержание, описанное в дневниках Федора Акимовича Токарева, я вкратце изложу историческую справку о важнейших событиях на Дальнем Востоке и в Амурской области, в частности периода 1918 -1920 годов.
25 октября 1917 года в Петрограде в результате вооруженного восстания было свергнуто Временное правительство и власть перешла к Петроградскому Совету рабочих и крестьянских депутатов. Вслед за победой в столице начался переход власти в руки Советов по всей стране. В городах Приморской области – Владивостоке, Сучане, Хабаровске Советы овладели властью раньше, чем в Амурской области. Там был более многочисленный, организованный и сплоченный рабочий класс.
   
      Власть к Советам на территории Амурской области переходила поэтапно. В Благовещенске она фактически перешла только 4 января 1918 года, в Краснояровской волости – к концу января, в Зейском горном округе -13 февраля 1918 года. Председателем Зейского Совета стал Г.П. Боровинский, его заместителем Ф.И Кошелев, секретарем Н.П.Малых. В народе этот Совет называть стали «Зейской республикой». На золотопромышленников и торговцев, прятавших продовольствие и товары, был наложен штраф в размере 250 тысяч рублей. Их газета «Голос тайги» была закрыта. Совет стал выпускать свою газету «Таёжную правду». В марте Совет национализировал крупные предприятия города и прииски горного округа. Такая же участь постигла и магазин Чурина. Совет начал строить мельницу.

        Если в Хабаровске, Владивостоке, Благовещенске и других городах Дальнего Востока, находящихся в зоне железнодорожной магистрали была острая нехватка денежных знаков, то Зейское казначейство к марту 1918 года оказалось совсем пустым. Особенно острая нужда в денежных знаках, возникла, когда начался промывочный сезон на золотых приисках. Старатели несли драгоценный металл, а расплачиваться с ними было нечем. Хабаровск помощь не мог оказать из –за весеннего бездорожья.

       Тогда Зейский исполком Совета решил выпускать вместо денег собственные чеки. В протоколе заседания Зейского исполкома от 21 апреля 1918 года говорится: «Обсудили: 1.О выпуске чеков ввиду отсутствия денежных знаков в местном казначействе. Постановлено единогласно. Выпустить чеки а) 300 штук по 50 рублей на сумму 15 000, 700 штук по 100 рублей на сумму 70 000 рублей,1000 штук по 250 рублей на сумму 250 000 рублей,500 штук по 500 рублей на сумму 250 000 рублей. Итого 2 500 штук на сумму 585 000  рублей.
2.)Чеки будут подписываться: председателем исполкома Боровинским, комиссаром финансов Жегалкиным, казначеем Протопоповым.
Чтобы заготовить чеки, Зейское казначейство закрылось на 1 день. Весь этот день на бланках обычных банковских чеков работники казначейства ставили штамп «Чек обеспечен золотом» и на обороте «Этот чек имеет хождение наравне с государственными кредитными билетами до 1 июня с.г. и после 1 июня Зейское казначейство будет обменивать чек на кредитные билеты рубль за рубль».

        Номинал на чеках ставили от руки, кроме этого был пробит перфоратором. 2500 раз расписался каждый из этих трёх лиц в этот день на чеках.
В мае Зейские чеки выпускаются в обращение, их охотно принимали не только население города, но и работники приисков  в обмен на золото. Имеется также протокол № 67 заседания Зейского исполкома от 13 сентября 1918 года, на котором вновь рассматривался вопрос о выпуске второй партии  Зейских чеков. Сделать это не удалось из – за оккупации территории японцами. Известно, что комиссар
финансов во  время оккупации застрелился.           фото 11.Зейский чек.

На 4-м областном съезде крестьянских депутатов, состоявшемся 25 февраля, была принята резолюция о полном переходе на территории Амурской области власти в руки Советов.
Уже с первых дней деятельности новой власти чиновники земских учреждений, отделов объявили бойкот. Они категорически отказывались выполнять решения областного съезда крестьянских и солдатских депутатов. 4 марта в Благовещенске начался контрреволюционный «гамовский» мятеж..Это было первое на Дальнем Востоке вооруженное сопротивление новой власти. На решимость местных реакционных сил повлияло то, что во Владивостокском порту появились японские, американские и английские военные корабли. В начале марта уполномоченный особой японской миссии предъявил войсковому правлению Амурского казачьего войска требование, что бы казаки уничтожили советскую власть в области. Заявили, что в противном случае это сделают они сами. Это была прямая угроза интервенцией.

       В ночь с 3 на 4 апреля 1918 года во Владивостоке было совершено провокационное нападение на японскую контору «Исидо». Убиты 2 работника и 1 ранен. Эта провокация послужила предлогом для высадки японских войск. Командующий японской эскадрой Като опубликовал воззвание, в котором заверял жителей Владивостока о том, что высадка произведена с целью «защиты японских подданных».
Иностранные военные корабли ещё с декабря 1917 года стояли в бухте Золотой Рог и лишь ждали удобного момента. Такой «удобный» момент и был создан. Уже на следующий день -5 апреля произошла высадка десанта. В это же время из Маньчжурии в Забайкалье вторгся белогвардейский отряд атамана Семенова. В конце мая 1918 года командование чехословацкого корпуса бывших военнопленных подняло мятеж. До этого эшелоны корпуса чехословаков следовало во Владивосток для отправки затем морским путем на родину. Около 15 тысяч их уже находилось во Владивостоке. А остальные – примерно 40 – 50 тысяч были в пути – в эшелонах по железнодорожной линии от Пензы до Владивостока. Такая растянутость эшелона дала возможность командованию корпуса в сговоре с белогвардейскими организациями поднять мятеж одновременно в ряде основных центров Сибири. В результате выступления белочехов Иркутск и весь Дальний Восток оказались отрезанными от Центра России.

       К осени 1918 года Советская власть на Дальнем Востоке была подавлена вооруженной силой интервентов – Англии, Франции, США и Японии. Эти страны намеревались захватить наш богатый край и превратить его в свою колонию. Они поделили Дальний Восток на сферы влияния. На Приамурье претендовала Япония.
Амурская область оставалась последним оплотом Советов, или как ещё называли «Красным островом». На её территории разместились беженцы Восточной Сибири, Забайкалья и Приморья – руководители и партийный аппарат, отступившие красногвардейские части Забайкальского и Уссурийского фронтов.
Японские  войска двинулись и на Амурскую область. Вторжение войск интервентов осуществлялось по трем направлениям : из Приморья двигался сводный отряд из японских, американских, китайских солдат и белогвардейцев по командованием японского генерала ООЙ; из Северной Маньчжурии на Благовещенск – через город Хэйхэ и из Забайкалья – 3 японская дивизия. Вместе с японцами из Маньчжурии двигались и русские белогвардейцы. 18 сентября 1918 года ими был взят город Благовещенск, 19 – 22 сентября – Свободный – Зея. К концу сентября интервенты захватили в свои руки главные экономические районы, железную дорогу, речной флот, средства связи и прииски. В городах и селах Амурской области разместились группировки японо – белогвардейских войск общей численностью до 30 тысяч.
Еще в конце августа Амурский облисполком вынес решение перейти к партизанской войне. Для воинских частей и советских работников, отступавших из Сибири, Забайкалья и Приморья, в районе Дамбуков, Бомнака, прииска Владимирского (нынешний Кировский поселок) были созданы партизанские базы. Туда завозили продовольствие, обмундирование, медикаменты. Кроме того, Зейский исполком снабжал продовольствием и деньгами отступающие в тайгу красногвардейские части, выдавал бойцам и командирам паспорта дореволюционного периода.
                20 сентября состоялось последнее заседание Зейского исполкома. Его председатель Боровинский зачитал обращение к трудящимся округа с призывом объединиться для защиты власти трудящихся.
В этот же день все члены исполкома ушли в тайгу. Рано утром 21 сентября в город ворвались японцы. Они открыли орудийный и пулеметный огонь по проходящему мимо пароходу с красногвардейцами. С попавшими в их руки жестоко расправились. Вместе с интервентами в Зею пришли и черняевские казаки. Японцы поймали и убили на кладбище А.П. Белоусова. П.П. Малых был арестован недалеко от города казаками, доставлен в город и на глазах народа зарублен шашками.

       События того периода нашли своё отражение в воспоминаниях непосредственных участников. Г.Боровинский. «Таёжные походы. Сборник эпизодов из истории гражданской войны на Дальнем Востоке» под редакцией М.Горького, П.Постышева, И Минца. Издательство «История гражданской войны», М.1935 год.
«Тяжёлые дни наступили к осени 1918 года. Ежедневно телеграф приносил тревожные вести из Хабаровска. После краевого съезда советов 25 августа 1918 года стало ясно, что интервенция затянется, что рабочему и крестьянину Дальнего Востока предстоит выдержать тяжёлую борьбу за народную власть. Наш Зейский Совет всю свою работу перевёл на военную ногу. Были приняты энергичные меры к формированию Красной гвардии из горнорабочих и грузчиков. В конце августа первые красногвардейские отряды горняков города Зеи были отправлены на фронт.
В сентябре 1918 года под натиском интервентских войск после отчаянной и жестокой борьбы наши красные отряды были вынуждены отступить на запад, вглубь тайги, по Тыгдинскому тракту, по реке Зее. На рассвете 10 сентября по улице города Зеи, громыхая, проскакала  тяжёлая батарея, за ней конница, а затем пошли отряды красногвардейцев и красноармейцев, состоящих частью из солдат – фронтовиков, частью из горнорабочих и крестьян. Прибывшие отряды быстро разместились по квартирам.
Вскоре после прибытия красных отрядов Зейским исполкомом была получена телеграмма от председателя Свободненского исполкома Попова, который сообщал, что Хабаровск уже занят интервентами и что Благовещенск накануне падения, так как японцы находятся на подступах к городу.

      В это время в Благовещенске шла лихорадочная работа: грузили пароходы оружием, продовольствием, медикаментами для поспешной отправки в город Зею и Бомнак в верховьях реки Зеи. Из Свободного также были отправлены вверх по Зее  большие транспорты оружия и припасов для раздачи рабочим – горнякам и крестьянам прибрежных селений. Первый транспорт с оружием имел разгрузочные пункты – Мазаново, Гоголевка, Ямполь и Овсянка. Бесконечные вереницы крестьянских подвод развозили оружие в раздаточные пункты
Задача нашего красного штаба по вооружению рабочих – горняков и крестьян была выполнена блестяще Перед Зейским исполкомом стояла трудная и ответственная задача по переотправке красных частей. Для этой цели было заготовлено огромное количество паспортов старого образца и членских книжек Зейского союза горнорабочих, которыми снабжали товарищей, и отправляли их на прииски. Часть отряда была переброшена на пароход в Бомнак и Дамбуки.
После того, как Благовещенск был занят 18 сентября японцами и белой сворой, перед нами стала угроза быть окружёнными на Зее, так как японцы могли двинуться на Зею по двум путям – со стороны Рухлово (нынешнее Сковородино) по железной дороге и по Тыгдинскому тракту.

        Однако организовать полную оборону города Зеи, этого единственного и последнего опорного пункта, который находился в руках советов, нам не удалось. Силы защитников советской власти оказались очень слабыми.. Крестьяне колебались несмотря на горячие призывы большевиков.
Создалось тяжёлое положение: при таких силах, которыми располагал наш штаб, немыслимо было вести борьбу дальше.. В связи с этим решено было погрузить  на пароход оружие, съестные припасы и вместе с отрядами отправить вверх по реке Зее в Бомнак с таким расчётом, чтобы там перезимовать и с весны уже начать партизанскую борьбу вновь.
В ночь на 22 сентября 1918 года на совещании членов Зейского исполкома решено было тотчас же переправиться на левый берег Зеи и двинуться в тайгу, так как по полученным сведениям японцы должны были занять город утром. На другом берегу я и товарищ Кошелев заметили на рассвете, что идёт пароход с баржей по направлению к городу Зее. По развевающемуся красному флагу мы заключили, что на нём находятся красногвардейцы. Не успел пароход поравняться с крайними строениями, как вдруг с правого берега его стали обстреливать артиллерийским и ружейным огнём. У нас не было никакого сомнения, что город уже был взят японцами, которые и открыли стрельбу.

       Красногвардейцы ответили залпами ружейного огня и несколькими выстрелами из орудий, находившихся на барже, но очевидно вследствие качки не могли взять правильного прицела. Вскоре от снаряда японцев загорелся пароход, а затем и баржа. После того как пароход сделал крутой поворот и буквально выбросился на левый берег реки Зеи, красногвардейцы, отстреливаясь, стали выскакивать на берег, спеша укрыться в близлежащем лесу. Пароход и баржа пылали огнём. Потом мы узнали, что среди красноармейцев было много убитых, раненых, а некоторые из них, не успев выскочить, сгорели вместе с баржей и пароходом. Японцы и белогвардейцы, однако, не посмели преследовать красногвардейцев, ограничившись тем, что зверски добивали раненых.

        В эти же дни погибли и наши товарищи, члены Зейского исполкома: Малых и Белоусов были зверски зарублены Черняевскими казаками, товарищи Жуков, Гайдуков и Шпаков были расстреляны японцами».
Грабежи, насилие и расстрел сопровождали каждый шаг интервентов. Без суда и следствия казнили всех сочувствующих Советской власти. Так на Золотой Горе японцы арестовали несколько десятков рабочих. Трое были зарублены шашками, в посёлке Дамбуки интервенты расстреляли 14 человек, на Владимирском -17.

        Бесчинства оккупантов и казачества вызывали ненависть у местного населения. Стали формироваться группы сопротивления, которые затем переросли в партизанские отряды. Одним из первых был организован такой отряд, возглавляемый первым председателем Ново - Ямпольского сельского Совета Михаилом Сугайло и политическим ссыльным Дудиным Иваном Елизаровичем.

В деревнях Овсянковской волости сложились группы Василия Аксёнова, Давыда Файнберга, Таюрского, Фёдора Кошелева и анархистов Петра, Ивана и Андрея Богдановых. В верховьях Зеи действовал ещё один партизанский отряд Тимптоно – Владимирский повстанческий. В него входили рабочие с приисков, красногвардейцы, которые осенью 1918 года при вынужденном отступлении Красной Армии из – под Читы и Благовещенска пробрались на пароходах вверх по Зее до Бомнака, и восставших солдат, насильно мобилизованных в колчаковскую армию с приисков Тимптон и Владимирский. Во главе  отряда был большевик Скрицкий.
О том, как развивались дальше события на Зейской земле рассказывает очевидец тех событий Ф.А. Токарев.

         «В 1918 году хотели уже переходить в новый дом. Но в это время в Овсянку пришли японцы. Многие жители села, боясь, уехали на заимки. Японские солдаты, как только вошли в село, сразу на берегу реки Зея стали копать окопы. Они знали, что по Зее снизу идет пароход с баржей с красногвардейцами. Но парохода не дождались, и на второй день ушли в город Зею. Перед приходом японцев в селе стояла кавалерия, большей частью молодежь. Они пили, играли в карты, продавали и раздавали седла, винтовки, т. е. вооружали местное население. Перед приходом в Овсянку японцев красногвардейцы из села ушли. Но один из них не успел это сделать и японцы его схватили. Офицер приказал солдату бежать, а сам, отпустив его метров на 10, три раза выстрелил в вдогонку, но промахнулся. Тогда офицер дал команду своим солдатам стрелять из винтовок, результат такой же. Красноармеец убежал за село, но, видимо, сил у него уже не хватило. Он добежал до кустарника и упал. Два кавалериста его настигли и пристрелили.

        А пароход, который ждали японцы не дошел до Овсянки километров 5. Красногвардейцы высадились с него, и пошли цепью в сторону села, но японцев в населенном пункте уже не было. Тогда они снова погрузились на пароход и поплыли в сторону города Зея. В это время иностранные интервенты уже окапывались на берегу  в городе, ожидая подхода парохода. Японцы на лодке выслали для встречи с плывущими своих парламентеров с предложением сложить оружие. Красногвардейцы отказались в надежде на то, что смогут прорваться и уйти по реке дальше на прииска. Как только судно сравнялось с городом, японцы дали несколько залпов из орудий по плывущим по реке. Судно и баржа загорелись. Красногвардейцы бросились вплавь на другой берег. В этом месте у иностранцев засады не было, благодаря этому многие красногвардейцы спаслись и ушли в тайгу.

        Дня через два в село пришла ещё одна колонна японцев: пехота, обоз и кавалерия. В Овсянке сделали штаб, а в Заречном (на Уркане ),(Заречное на Уркане образовано переселенцами из Гомельской губернии в 1907 году –В.Р.), Костроме, Тихеевке поставили посты. Жителям стали выдавать пропуска, без которого никуда за пределы населенного пункта не пойдешь и не поедешь. К нам пришёл японский переводчик и заявил отцу, что он поселится в новом доме, а хозяева пусть останутся в своей. Мы так и остались жить в старой квартире.

В эти годы было очень тяжело с покупкой продуктов, «Керенские», «колчаковские» деньги в китайских лавочках не принимали. Деньги «романовские» были еще в ходу, но не у всех они были. Некоторые зажиточные сельчане «романовские» купюры припрятали, надеясь, что они ещё будут в цене. Валюта обесценилась. 10 и 100 рублей заработка ничего не стоили. Двух пассажиров отвезти с Овсянки до Тыгды стоило 150 тысяч рублей. Появились и японские иены. С работой также были проблемы, ничто не строилось, прииски опустели, перевозка груза  по реке также резко сократилась. Что бы как то существовать пробовали искать работу повсюду. Собралось нас 9 человек – два брата Бессоновых на трех лошадях, Пясецкий Петр – на двух, Литвинцев Александр –на одной, Татарчаков Матвей –на двух, Рубец Александр – на одной, татарин Салях – на одной и я – на одной, а также безлошадный Глазков Александр и поехали мы в декабре на заработки в Тыгду ( Тыгда образована переселенцами в 1904 году – В.Р.) на железную дорогу возить шпалы. Около села Покровка (Покровка образована переселенцами в 1904 году – В.Р.) нас остановили 12 кавалеристов – партизан, командиром по внешнему виду мы определили, был мадьяр. Он поинтересовался, куда мы направляемся, посоветовал на ночь остановиться в Покровке, разъяснил, что вечером они будут проводить митинг в селе, будут агитировать местных жителей вступать в партизанский отряд. Пригласил и нас на это собрание, предложил и нам подумать над его предложением. Высказал предположение о возможности мобилизации и наших лошадей для нужд отряда. Попросил у нас сена и овса для своих лошадей, что мы и сделали. Партизаны выставили верховые посты со стороны Тыгды и Овсянки. Остальные расположились на отдых в селе. Мы распрягли лошадей, дали им корм, попили чай и после этого вышли во двор, чтобы обсудить возникшие проблемы. Не успели придти к какому то конкретному решению как подъехал часовой и сообщил своему командиру о том, что со стороны Тыгды движется обоз из 5 повозок с людьми, то ли с японцами или с китайцами, с большого расстояния не определить. Партизаны ускакали в лес, а их командир несколько задержался, что бы определить, кто это движется в их сторону. Японцы заметили всадника, обстреляли его, но, ни одна пуля не попала в партизана. Японцы из оружия обстреляли дом в котором мы находились. Нам пришлось с поднятыми руками выйти  из помещения. Они связали нас за руки, с помощью возчиков из Покровки и Тыгды запрягли наших лошадей и повезли в сторону Тыгды. Прибыли в Тыгду только ночью, японский переводчик пытался у нас добиться являемся ли мы «большевиками», объяснили ему, что мы крестьяне, ехали на заработки. Только через сутки, получив подтверждение от старосты села Овсянки о том, что мы мирные люди и не имеем никакого отношения к партизанам, после тщательного обыска и обобрав, нас отпустили. Вернули нам и наших лошадей. От местного жителя мы узнали, что накануне в Покровке японцами было расстреляно несколько захваченных в плен партизан, и мы еще хорошо отделались, что остались живы. Нам повезло в том, что перед этим у японцев произошла замена на молодых солдат, которые еще не так научились зверствовать. Только на третьи сутки, испытав страх, мы вернулись домой.
 
        Месяца через полтора после указанных событий  мы узнали, что Зейский грузчик Кошелев набрал небольшой партизанский отряд кавалерии и уехал в низ по Зее. Братья Бессоновы, Татарчаков и ещё несколько овсянковских парней присоединились к отряду. Японцы узнали об этом отряде, зашевелились, под нажимом заставили местных крестьян запрячь лошадей и везти их на поиски партизан. В розыске отряда Кошелева принимали участие белогвардейский офицер Корсаков,  Михайлов и житель города Зея Головченко немного умеющий говорить на японском языке. Из –за малочисленности , отсутствия опыта и боеприпасов на первом этапе борьбы партизаны в открытые боевые схватки с интервентами не вступали. Кроме того, обстрел обозов с японцами не производили из нежелания ранить русских возчиков, выполняющих эту обязанность по принуждению. Японцы поездят, поездят по деревням, партизан не найдут и возвращаются к себе на базу. Крестьяне жили дружно, друг  друга не выдавали. Но все – таки находились подлецы, выслуживались перед интервентами. И однажды летом кто – то доложил им о том, что у одного крестьянина – Клепикова Осипа спрятано 7 винтовок. Жил Клепиков очень бедно. Японский офицер, Корсаков, Михайлов и овсянковский полицейский Семихин пришли к бедняку и приказали Семихину произвести обыск всех помещений с целью розыска оружия. Корсаков заявил, что имеет письменное донесение о наличии и количестве спрятанного оружия, предлагал добровольно сдать его. В противном случае грозился казнью. Обыскали все помещения, подполье, оружия нигде не нашли. Оставался один сеновал, когда полицейский полез на сеновал, то Клепиков мысленно уже попрощался с жизнью – винтовки были спрятаны там. Семихин стал в сене рыться, нащупал винтовки, но виду не подал, стал рыться ещё сильнее, а сам еще тщательней перебрасывал сено на винтовки. Клепиков понял, что полицейский Семихин спас ему жизнь. Корсаков не этом не остановился, он больше верил записке полученной от японского солдата, арестовал Клепикова и повел на допрос на пароход стоящий на причале у села. По пути захватили показавшегося подозрительным Верхушина Терентия, имеющего некоторые отклонения в психике. После допроса с пристрастием мужчин отвезли на пароходе за четыре километра от Овсянки на остров, шомполами избили, после чего высадили на берег, а сами уплыли в село. Клепиков самостоятельно не мог передвигаться, только после того, как Верхушин  сообщил женщине о месте нахождения её мужа, она на лошади перевезла его домой. Прятался в Овсянке и бывший красногвардеец Николай с парохода, затопленного в Зее. Жил он на квартире у старосты села Смолина. С помощью полицейского Семихина и старосты Николаю выдали надежные документы. Однажды мне с Бахмутом и Муравьевым Алексеем пришлось ехать в Амуро - Балтийск за сеном. В это время в селе находился со своим отрядом Кошелев. Мы стали проситься к нему в партизаны. На это получили отказ по причине нашей молодости и маленького роста. Объяснил нам, что мы не сможем  хорошо справляться с винтовкой, и он не хочет отвечать перед нашими родителями, если произойдет наше обморожение в таких трудных условиях жизни в полевых условиях.

       В 1919 году отряд Кошелева вырос до 150 человек. В отряде много было стариков, но большая часть составляла молодежь. Была у них своя  кавалерия и пехота, ездили по сёлам группами, что бы пропитаться самим и лошадям.
Однажды братья Бессоновы, Татарчаков Матвей, Баташов Захар и еще четыре человека ехали из Ивановки в Амуро – Балтийск. В это время Гурбин Яков вез пятерых японских солдат на двух лошадях. Он увидел партизан и указал на них японцам. Партизаны также заметили японцев и произвели выстрел -  убили 3х японцев и одну лошадь. Один японец залег в кювет и присмотрелся, откуда ведется стрельба. Татарчаков в армии не служил и не учел то обстоятельство, что с одного места стрелять нельзя, надо постоянно передвигаться. Только он приподнялся, японец выстрелил и попал ему в грудь, Матвей упал и только успел сказать товарищам: «Я умираю». Похоронен Матвей в центре села, в последующем на его могиле будет установлен памятник.

        Морозы были за 40 градусом, а партизаны плохо обмундированы. Население  местное бедное. Тут крайне трудно было кормить большой партизанский отряд. К тому же после ряда серьезных боев с японцами наступило затишье. Кошелев решил разгрузиться от лишних людей, которые в такой ситуации были только обузой. Половине отряда выдали документы о том, что они отпущены во временный отпуск и по первому зову штаба должны явиться в отряд. В такую погоду  японцы приказали местным жителям везти их на 60 подводах преследовать  партизан в районе села Умлекан. Японцы были хорошо одеты, в шубах, теплых ботинках, меховых шапках и рукавицах. На груди у них находились плоские фляги с каким то порошком, который в необходимых случаях поджигался и выделяемым теплом обогревал тело японцам. Партизаны решили карателям дать бой, разработали план с засадой и боковым ударом. Из-за некоторой неразберихи одержать победу в этом бою партизанам не удалось. В бою был убит японский офицер, но и партизаны понесли потери. Один из них с обмороженными ногами попал в плен и был расстрелян. Каратели захватили несколько крестьян из села Сиан, оказывающих помощь партизанам и утопили их в проруби реки Зея. Партизаны отступили в сторону села Новоямполь. ( Ново – Ямпольское селение образовано переселенцами из Полтавской губернии в 1908 году – В.Р.)
                Встреча учащихся школы № 1 с участником партизанского движения. Фото 1956 года. фото 14.
В Новоямполе по-прежнему стоял отряд белых, в Усть – Депе – японцы, отряд ушел верст на 15 в тайгу, где депские крестьяне паромили лес для сплава. Они рассказали, что у Сугайло и Дудина (активные партизаны из села Ново – Ямполь , которые стояли у истоков создания партизанского отряда – В.Р.) каратели спалили дома, взяли скот и всю деревню перепороли. Были тут и японские инженеры, по всем деревням они делали перепись и съемку местности, ездили в тайгу и по реке Зее, все фотографировали и распорядились, чтобы крестьяне не только сырой, но даже сухостойный лес не смели рубить, а подбирали бы только валежник. Говорили: « Наши люди здесь тоже будут жить».

В 1920 году, перед тем как уходить с Зейской земли японцы сложили на площади села ящики с продуктами питания, мешки с рисом и приказали крестьянам собраться с телегами в этом месте, объявили, что будут раздавать все это крестьянам. Когда на площади собралось большое количество людей,  японцы погрузили рис на подводы, повезли его на берег и стали рис высыпать в реку. Консервы сжигали на костре. Перед отъездом заставили всех жителей запрячь лошадей и подогнать к штабу. Погрузка заняла весь день. Кошелеву стало известно, что японцы эвакуируются и при этом пытаются увезти с собой оружие и золото которое принадлежало городской казне. Чтобы воспрепятствовать вывозу награбленного, партизаны в Заречном (на Уркане) устроили засаду. После длительных переговоров и указания из Благовещенска о необходимости, с одной стороны решить вопрос мирным путем, так как японская сторона уже заявила о своем нейтралитете, с другой стороны заставить их сдать золото и награбленное имущество и прекратить уничтожать продукты питания стороны пришли к мирному решению. Из Овсянки японцы возвратили в Зейский госбанк золото, а рис и консервы пошли на оплату крестьянам за провоз на лошадях до станции Тыгда.
Утром 22  февраля 1920 года партизанский отряд под руководством Федора Кошелева торжественно вошел в город Зею. С этого времени в городе и округе была восстановлена Советская власть».
Многие партизаны пали смертью храбрых. Им сооружены памятники в Овсянке, Заречной Слободе, на Золотой Горе. В память партизанам Кошелева установлен обелиск у урканского моста, на котором написано: «Павшим партизанам отряда Кошелева». В городе Зее на площади Коммунаров – братская могила, где похоронены 53 красногвардейца, зверски замученных японцами и белогвардейцами, имена 43-х не установлены.