Diabolus ex machina

Распространение цивилизации можно сравнить с огнём, сначала это слабая искра, затем мерцающий огонёк, а потом могущественное пламя, наделённое скоростью и силой.
                Никола Тесла(с)

Рабочий день Кирилла незаметно подошёл к концу. Озарённое солнечным светом небо казалось таким же ярким, как утром. Десятки отражающих поверхностей бросали блики, поэтому, чтобы не слепнуть, приходилось носить солнцезащитные очки. Впрочем, это было необязательным условием – автомобилями, светофорами и даже уровнем освещённости управляла автоматика.

Теперешнюю яркость и насыщенность принято было считать позитивной, рождающей хорошее рабочее настроение. Вот только в Кирилле свет вызывал лишь одно желание – поскорее укрыться от благ цивилизации в своём доме. От чересчур позитивного освещения у него периодически случались мигрени, которых было проще избежать, чем пресечь в разгаре.

Автопилот вёл мобиль аккуратно, без лишней тряски, поэтому пассажир имел возможность заниматься чем угодно, не обращая внимания на среду. Кирилл и не обращал: удобно расположился на заднем сиденье, активировал дисплей на тыльной стороне водительского сиденья и с помощью встроенного в подлокотник пульта выбрал программу релаксации в тибетском стиле. Укрывшиеся в сумраке монахи распевали «ом» на фоне свечей.

Подступающая боль услышала знакомое «ом» - собралась задать измученному мозгу хорошую трёпку, но кольнула всего раз, несильно, и ушла. И как раньше люди справлялись с подобным? – подумал Кирилл. Не всякий мог позволить себе автомобиль с такими удобствами, да и вред чрезмерного потребления таблеток ещё не был известен столь широко.

Стоило Кириллу прийти в себя после мигрени – завопил голофон. Вчера казалось, что мелодия подобрана идеально и ласкает слух. Сегодня резанула так, что отступившая мигрень снова воткнула копьё и стала медленно его проворачивать. Что обиднее всего, беспокоил не тот человек, на которого можно накричать без зазрения совести – Аня и так долго ждала.
- Да, Аня, - ответил Кирилл, постаравшись изобразить улыбку.
- Какой-то ты потрёпанный. Устал? – поинтересовалась девушка. Миниатюрная проекция её лица висела в пяти сантиметрах над запястным голофоном, создаваемая конусообразным пучком разноцветных лучей.
- Мигрень…
- Бедный. Пробовал тибетскую медитацию? – оживилась Аня.
- Уже третий день выручает. Спасибо, - ответил Кирилл не глядя на собеседницу.
- И всё же… ты будто не рад меня видеть, - предположила девушка.
- Не преувеличивай. У меня тяжёлая работа, связанная с нервным напряжением и…
- Хорошо. Поговорим как будешь дома, - и девушка улыбнулась, открыто и чисто, распахивая окно в свою душу.
- Я свяжусь с тобой сразу же, как приведу себя в порядок. Обещаю, - ответил Кирилл и улыбнулся в ответ. Искренне. Хотя в последнее время искренность давалась всё тяжелее.

Глобализация и улучшение средств передачи информации должны были сделать людей ближе друг к другу, дать новые каналы для налаживания отношений. И это работало в случае, где физическая близость не имела никакого значения. Для бизнесмена расстояние являлось огромным преимуществом, защищая от множества угроз, а для влюблённых сущим наказанием.

Трудно объяснить тому, кого любишь, что не сможешь обнять его сегодня и завтра, и даже послезавтра. Трудно говорить правду о грядущем приезде, ведь он зависит от множества факторов: финансового положения, занятости на работе, возможности взять отпуск, состояния здоровья и банальной решительности.  Сказать, что приедешь куда проще, чем действительно приехать. А Кирилл сказал.

В порыве чувств порой совершаются такие глупости, последствия которых не помогут исправить даже самые продвинутые технологии. Минимум три часа в день на связи через голофон требовались лишь для того, чтобы поддерживать хрупкую нить, удерживающую Аню и Кирилла вместе. Симуляторы они оба не признавали, поэтому стремились к натуральному физическому контакту насколько возможно.

Наступал новый день и жизнь возвращалось на круги своя. Кирилла снова обуревали сомнения, Аня заметно беспокоилась, а решение, каким бы оно ни было, принимать никто не спешил. Возможность поддерживать связь с далёким человеком постепенно превратилась в повинность. Связующая нить обратилась в поводок. Нечто ранее казавшееся любовью вызывало раздражение.

Мобиль послушно припарковался рядом с домом в колониальном стиле. Снаружи он напоминал коттедж зажиточного рабовладельца, но был изготовлен без применения древесины и под завязку набит электроникой. Кирилл не переставал удивляться сколько в мире есть полезных и нужных вещей, облегчающих жизнь в той же мере, что и кошелёк.

Хозяин вошёл в дом и дважды хлопнул в ладоши. Зажегся приглушённый свет, бережно относящийся к Кирилловой мигрени. Он небрежно снял обувь и оставил рядом с подставкой – та сама выдвинула похожий на весло манипулятор, чтобы загнать ботинок за ботинком на полку, словно скакунов в стойло. Тем не менее гости сетовали, что верхнюю одежду всё ещё приходилось вешать самим.

Кирилл прошёл в гостиную. Из скрытых динамиков доносилась успокаивающая музыка. Он быстро сориентировался, что слышит нечто далёкое от желаемого (раздалось эхо приближающейся боли), и поставил через голофон умиротворяющее «ом». В такой атмосфере прилечь на диван в качестве поощрения казалось делом совершенно обязательным. Беспокойное сознание постепенно, словно кусочек сахара в воде, растворялось в пустоте.

Мысленно хозяин дома унёсся в позавчерашний день, когда молния ударила во флигель и даже слегка опалила его. Это казалось по-своему невероятным, ведь стоило такому случиться с человеком и, наверное, скорой пришлось бы иметь дело с горсткой пепла, подумал Кирилл. Когда технологии могли обеспечить настолько безопасное убежище с защитой от воров, пожаров и даже прямого попадания молнии?

«Разумеется, если речь не идёт о пещерах. Но такие дома человек не строил, а находил», рассудил Кирилл и снова раздался сигнал – звонила Аня. На этот раз звучал более плавный, приправленный электронной музыкой напев снайпа. Причём звучал из каждого динамика, напевавших ранее «ом». На мгновение показалось, что Аня и головная боль - суть одно и то же.

- Да. Аня, - сказал Кирилл отчётливо, ставя интонационные точки.
- Ты уже дома?
- Ты ведь и сама знаешь, что да.
- Тогда почему не связался со мной, как доехал?
- Потому что обещал связаться сразу же, как приведу себя в порядок.
- То есть четверти часа в одиночестве тебе показалось мало, чтобы вспомнить обо мне? – сказала Аня так, что Кирилл и впрямь почувствовал себя виноватым.
- Аня, ты мне нравилась. И сейчас нравишься. Только давай не будем превращать жизнь друг друга в Ад, хорошо? Мне нужно хотя бы иногда дышать полной грудью.
- Разве ты умеешь? Только и делаешь, что прячешься в своём доме и за этой чёртовой ми… - вспыхнула девушка, что случалось редко.

- Поговорим позже. Мне нужно в душ, - оборвал Кирилл и прервал сеанс связи. Холодный душ и впрямь не помешал бы. Раздражение в душе парня уже перековывалось в гнев. Нужно было привести себя в порядок, пока не наговорил Ане глупостей: она-то может и простит, но никогда не забудет. Сбросив остатки одежды, хозяин дома отправился в душевую кабинку.

Далее дело обстояло предельно просто. Уровень температуры был настроен заранее, примерно два года назад, так что нужно лишь выбрать насколько желаешь провариться или освежиться. Но даже освежиться можно очень по-разному. Например, «арктический бриз» хорош зимой. «Девятый круг Ада» - поздней весной и летом. «Сердце бывшей» - если нужно проснуться или умереть.

Выбрав «девятый круг Ада», Кирилл приготовился покрыться коркой льда, когда Аня побеспокоила его снова. Да можешь ты оставить меня в покое хоть на секунду?! – взревел хозяин дома и отключил голофон, вышел из снайпа и на всякий случай из гипернета. Наконец, он добился долгожданного покоя и уединения под холодным душем, хоть и был в ярости.

Избавиться от мыслей, жалящих мозг, словно рой разгневанных пчёл, оказалось непросто. Кирилл искренне завидовал людям далёкого прошлого, которых не могли побеспокоить в любую минуту. Для этого ещё нужно было их найти и даже дома сначала достучаться, чтобы тебе открыли. Будущее сделало людей мобильнее и привязало к гаджетам, приучив всегда быть на связи.

Но что если на связи быть не хочешь? Если хочешь спрятаться в свою раковину, быть недоступным, незримым, не выкладывать фото в социальные сети, не жить в онлайн-игре, не покупать красивую дрянь, чтобы понравиться и вызвать зависть в людях, которых никогда не увидишь? Кирилл знал предостаточно примеров того, как люди обращались к иллюзиям слишком часто – его лучший друг баловался подобным.

Друга звали Саня Строгов, для друзей «Строгий». Поступил в суворовское училище. Сам факт, что Саня выдержал вступительные экзамены, уже говорил о многом, но обучение оказалось ещё труднее. Минимум электроники, максимум практики, поэтому в те редкие часы отдыха, что «строгому» выдавались, он вынужден был оттягиваться по полной, чтобы избавиться от стресса. И Саня оттягивался так, что у завистников (у Кирилла в том числе) ныли зубы.

Родители обеспечили сына кое-какими благами цивилизации даже в училище. В тесной комнатке училища «строгий» располагал 16k телевизором и приставкой DS5 с шлемом виртуальной реальности. Не хватало только времени, чтобы ими пользоваться. Всего час-другой. Тогда Саня решил прибегнуть к радикальным методам, хотя друзьям рассказывал только о результатах – кайфе от игры.

Поскольку впечатлений на долю кадета выпадало мало и те повторялись, «строгий» искал яркости, причём такой, к которой нельзя было бы привыкнуть. Час игры обязан был стать лучшим впечатлением за неделю. Саня быстро смекнул, что обычных познавательных способностей для этого мало. Мозг должен быть в момент игры болезненно восприимчивым, чтобы впечатления стали шрамами.

Он прибегнул к экзогенным каннабиноидам. Сначала вполне хватало марихуаны, чтобы усилить приток информации и, как следствие, впечатления. Затем Саня стал подключать другую химию, чтобы сделать впитывание более активным. Он прикладывал все усилия, чтобы хотя бы на час забыть где находится - у него получалось. Иначе даже Кирилл бы о том не узнал.

Вот только людям (особенно сильным) свойственно забывать, что у любого тела есть предел возможностей. Саня знал о том лучше многих. Но со временем он перестал воспринимать всерьёз реальность, казавшуюся слишком блеклой, какой-то не настоящей. Зато к яркой и сочной виртуальной реальности «строгий» относился серьёзнее, чем следовало. Повышал дозу, пока не достиг своего предела.

Кирилл не мог объяснить самому себе правильную формулировку врачей, поэтому считал, что мозг друга попросту «выгорел» изнутри. Иногда Киру казалось, что и его собственный мозг выгорает из-за постоянного общения с человеком, по отношению к которому чувствует вину. Как если бы добровольно нанизывал себя на колючую проволоку под предлогом укрепления с ней отношений.

Вот только на перемену температуры душа хозяин дома не напрашивался. Кипяток и без контраста оставлял по себе массу эмоций. С контрастом же заставил Кирилла взвыть от боли, отскочив из-под струи. «Какого…» Выключить душ, приказал парень, самодиагностика. Дом подчинился. «Не нравится мне это. Сначала душ начнёт барахлить. Потом набросится тостер или ещё чего.»

Кир подошёл к зеркалу и тут же отпрянул. Почти половина лица оказалась обожжённой, красной - для работы с людьми никак не подходила. Не спасли бы даже уложенные по моде каштановые волосы, синевато-серые жалостливые глаза и благородный овал лица. Единственное, с чем машины пока не научились и вряд ли научатся управляться – это люди, а тут внешность, «подача себя», очень важна.

Хозяин дома тихо выматерился и переключил зеркало в режим стекла, чтобы осмотреть содержимое шкафчика. Микроскопические заслонки отражатели расположились под прямым углом, впуская свет. «Нужна мазь против ожогов. Какая из них? Ничего не понимаю» И тут в ванной погас свет. Дом завопил сиреной, приправленной возгласами «Посторонний!». «Этого только не хватало».

- Дом, включи свет! Свет, твою мать! Свет включи! – разрывался Кирилл, но дом не реагировал, - Ещё немного и я тебя точно снесу собственными руками, дрянная железяка! Будешь ты слушаться или нет?! – и хозяин ударил кулаком в стену, чтобы лишний раз убедиться кто из них прочнее. В глубинах черепной коробки медленно, но неотвратимо пробуждалась боль.

«Твою… Если так пойдёт и дальше, я с ума сойду от сигнализации! Но что если дома и правда посторонний?! Буду пробираться аккуратно. Пока что у меня есть большое преимущество. Непослушный дом всё же мой.» Попутно вооружившись стойкой от светильника, Кирилл осторожно пробрался в гостиную. Свет в ней горел ярко, исключая возможность спрятаться для вора или грабителя.

«Может, на втором этаже?» И хозяин отправился на второй этаж, чтобы убедиться, что посторонний успел сбежать раньше, чем окна закрыли снаружи стальные жалюзи. Дома не было больше никого кроме Кирилла и дом о том, похоже, ничего не знал. «Ложная тревога. Нужно отключить сигнализацию, пока не сошёл с ума окончательно». Кир приложил руку ко лбу и снова выматерился.

Хозяин по памяти добрался до пульта управления и ввёл восьмизначную комбинацию отключения. Не сработало. Он повторил трюк ещё несколько раз, пришёл в полное бешенство, но рёв сигнализации не прекратился. Вот-вот должна была приехать полиция. «Её здесь только не хватало». Хотя служители закона и порядка, как всегда, опаздывали. «Опаздывали куда? Здесь ничего не происходит!»

И тут Кириллу пришла в голову блестящая идея: связаться с кем-нибудь по снайпу. Теперь он был бы рад даже Ане или Сане. «Сначала попробуй докричаться, да и графический интерфейс…». Дом ограничил доступ к средствам связи. «Наверное, и к холодильнику тоже. Не зря на нём стоит замок. А я ведь даже не помню что там. Дом сам закупает продукты при необходимости».

Но автоматике было мало имеющейся власти. Пространство стало заполняться химикатом с едким запахом. Кирилл не сразу понял с чем имеет дело, ведь нервнопаралитический газ с образом жилого дома не вязался. Зато отлично вязался дезинфектант немецкого производства, которым рекомендовалось протравливать дома на предмет супербактерий. «Отравить меня решил? Я тебе не амёба!»

Градус беспомощности возрастал, но лазейки ещё оставались. Пожарные обычно прибывали быстрее полиции, значит… «Поджечь что-нибудь и меня вытащат, обязательно вытащат!». Но, так как пользоваться бумагой с десяток лет уже не модно, поджечь пришлось синтетическую одежду. Куртка для сноубординга помимо отличной гигроскопичности ещё и отличилась славной горючестью.

Дым планомерно заполнял собой внутреннее пространство дома, пока не завопила ещё и пожарная сигнализация. Теперь безумие стало вдвойне безумнее. Одуревший от сирен и мигрени Кирилл попытался голыми руками достать куртку из духовки и получил ещё один ожог. Затем взял щипцы для мяса и достал недожаренный предмет одежды, от которого теперь воняло курицей.

Через пять самых долгих минут в жизни Кирилла снаружи послышалась сирена. Полицейские или пожарные – хозяину дома было решительно всё равно. Лишь бы не «автоматы». Поэтому ошпаренный и закопчённый он встал подле входной двери, чтобы дождаться спасителей, обнять их и рассказать, как туго пришлось один-на-один с обезумевшей техникой.

Удар. Ещё удар. Дверь содрогалась, но не поддавалась. «Крепкая. Если бы не сигнализация, сам бы я отсюда ни за что не выбрался». Усилие возрастало, дрожь тоже, пожарная и охранная сигнализации вопили, мигрень ныла. От мощного толчка дверь распахнулась, кто-то вскрикнул и резкая боль пронзила грудь Кирилла дважды. Хозяин дома пошатнулся, закрыл рану рукой и рухнул на пол.
 
«Стажёр! Ты же видел, что он безоружный! На хрена палить?!». Но он сам это знал теперь. В армейском спецназе он пробовал боевые стимуляторы и незаметно подсел на это. Сегодня же стажёр достиг предела: не смог отличить обычный мандраж от ломки и закопчённое покрасневшее лицо от галлюцинации. Для него за дверью стояло нечто столь ужасное, чего в жизни не дано увидеть никому.

«Молния в долбаный флигель. Чудо техники, мать твою…»

Хозяин дома, несмотря на ранения, лежал на залитом кровью полу и улыбался. Шум больше не имел решающего значения. Не беспокоили его ни обезумевший дом, ни собственное состояние. Только лишь одно самое важное, но так и не высказанное беспокоило Кирилла. Он так и не сумел понять ранее: важно не «как» ты связан с человеком, но «что» вас связывает.
 
Их с Аней связывало что-то настоящее, за что стоило бороться, но технологии не принимают таких решений. Решимость рождается в человеческом сердце и в нём же умирает, если лишить мечту подпитки. Хуже всего было оказаться теперь, в решающий момент своей жизни далеко от любимого человека, не увидеть его, когда нужно, не сказать самых важных слов.

Слёзы катились по серым от копоти щекам Кирилла. «Какой же я дурак! Она шла навстречу всё это время! Всё время шла! А я что?! Что я?! Ничего!». Зато теперь он знал, что сделает, когда поправится, если поправится. Поедет к девушке способной ждать так долго без каких-либо гарантий и женится на ней, чего бы это ни стоило. Если поправится. Если…
***

Кирилл уже был без сознания из-за обильной кровопотери, когда на его электронную почту пришло письмо. Так, собственно, давно никто не делал из-за обилия мобильных мессенджеров. Однако, парень оборвал связи, чтобы укрыться от аниного напора. Именно поэтому надиктованное письмо пришло на электронку. Туда, где Кирилл вынужден будет прочесть, когда остынет, если остынет.

«Кирилл, знаешь мне нравилось с тобой общаться. Нравилось общество, твоё внимание, чувство юмора… Только ты изменился и, похоже, сам не заметил как. Бегаешь от ответственности, которую сам на себя повесил. Почему нельзя сказать открыто, что не можешь или не хочешь приехать? Ну зачем ты так со мной, Киря? Ведь раньше всё было иначе. Мы сами притягивались, как разные полюса магнита. Разделить нас можно было только силой. А что теперь? Ты сказал несколько предложений, о которых теперь жалеешь и, чтобы не винить себя, обвинил меня. Достаточно было сказать, что передумал или не видишь смысла. Достаточно было… Не хочу больше, я не могу так больше, понимаешь? Ты можешь спрятаться от меня, от самого себя, но от правды, от правды-то, Киря, не спрячешься. И когда ты это поймёшь, когда признаешься себе в этом, станет легче.
Не хотела этого говорить, но... наши отношения себя исчерпали. Пожалуйста, не пиши мне больше, не мучай. Я больше не могу играть в твои игры.

Прости меня.

Аня.»