Молитва

Выезд  на  педпрактику  в  сельскую  школу  не задался  с  самого начала.  Долго  ждала  троллейбус  и  когда  выскочила  на  перрон  вокзала,  то  увидела  только  хвост  электрички.  А  как  еще  добраться  до  пункта  назначения  я  не  знала. Да,  собственно,  в  суматохе  сборов  я  и  название  этого  пункта  забыла.  Вчера, когда нам объявляли названия сел, где мы будем проходить практику, я думала только о том, чтобы оказаться вместе с подругами  Галкой и Айман.  И сколько радости было, когда услышали, что едем вместе.  В эту же школу отправляют еще двоих однокурсников. 

И вот, вся  в  слезах,  сижу  на  автовокзале,  не  знаю,  что  сказать  в  оправдание  в  институте  об  опоздании.  Вдруг,  вижу  однокурсника,  спокойно  прогуливающегося  по  залу  ожидания!  Бросилась  к   Насибу,   как – будто  мы  не  вчера   виделись,  а  лет   десять  назад!  Он  тоже  опоздал  на  электричку,  но,  в  отличие  от  меня, знал  куда  ехать.   К  вечеру, сначала на автобусе, потом на попутках,  добрались.

 С педагогической практикой   проблем  не было,  а  вот  со  свободным   временем… Большое  село,  много  командированных,   военнослужащих,  отправленных  на  уборку  урожая,  строителей – кавказцев.  Одним  идти  в  ДК  страшно. А  Насиба   культпоходы  в  кино  не интересовали.  Или он   делал  вид.… С   утра,  еще  в  школе,  мы   начинали  просить  однокурсника   пойти  с нами.

Уговаривать   приходилось   долго!  Соглашался  он  не   часто,   но,  если  соглашался,  то  каждый   раз   придумывал   нам   задания – почистить  до  зеркального  блеска  туфли, пожарить   картошку,  постирать   на  рукавах  куртки   белые  полоски,  не   замочив  самого  рукава.  Причем,  это  не высказывалось,  как  прямые  задания,  это  были,  как   бы,  мысли   вслух.  Пожелания   выполнялись  молниеносно! 

Школа   работала  в одну  смену.   После  уроков  мы, шли   в  сельскую  столовую.   Насибулла,     садился   за  стол,  а  мы,  уже  зная  свои  обязанности,  метались  по  залу  –  протереть  тряпкой  стол,  принести  столовые  приборы,  пересказать  Насибу  меню,  чтобы  он  сделал  заказ.   Садились за  накрытый  стол,  Насибулла   начинал  читать  молитву.  Мы  сидели,  смиренно  опустив  голову.  Вот,  после   непонятных   красивых   арабских  слов,  слышали  знакомое  «Омен».  Насиб  берет  хлеб  и  только  тогда  можно  есть  и  нам.

Если все задания выполнялись безукоризненно, то  вечером,   мы  шли  в  сельский   ДК.  Позади   шагал  суровый  Насиб .  Нечасто,  после   этого  времени,   я  чувствовала   себя   в  такой  безопасности.

Когда  мы  втроем,  с  подружками,  оказались  на  теплоходе,  в  черноморском  круизе,  то  пытались  продолжить  эту  традицию - молиться перед обедом.  Но  вся  беда  –  не  знали,  ни  одной  молитвы.  Айка,  самая  находчивая     среди  нас,  поднимала  руки  к   лицу  и  начинала  читать.  Мы  сидели  с  серьезными  лицами,  потупив  взор,  и слушали…  стихи.   Ведь  Айман   наизусть  знала  почти  всего  Есенина,  Евтушенко, Бернса  (в  переводе,  конечно). 

Вначале,  на  нас  никто  не  обращал  внимания,  но  дня через  два  мы  заметили,  что,  как только,  садимся  за стол,  все  кухонные  работники  выходят  на нас  посмотреть.  За  две  недели  путешествия  по  Черному  морю,  стихов  я  услышала  больше,  чем  за  десять  лет  в  школе.