День нежности

Мы встретились на станции метро, которая напрямую выходит к платформе поезда. Я прибыла на пару минут позже, брат с дочкой уже сидели на скамейке, дружелюбно болтая и явно радуясь друг другу. Нам предстояло вместе ехать на дачу.

На дачу, которую он построил для дочери. Для того, чтобы сложилась его семейная жизнь, фактически уже рассыпавшаяся. Понимая, что самому никак не справиться с неожиданным подарком Судьбы в виде дачного участка, свалившегося на него в институте, где проработал много лет, он уговорил меня принять участие в этом строительстве. Я долго отказывалась. Но он убеждал: там вполне хватит места двум семьям - его и моей, благо обе были совсем малочисленными. Если бы у меня были деньги, я бы просто подарила их брату: пусть строит сам, для себя - а вдруг его рассыпавшаяся жизнь наладится? Однако каждую копейку приходилось зарабатывать большим трудом. К тому же, брату еще больше требовалась моральная поддержка: один с такой большой задачей он бы не справился. Мы возились два года, поставили щитовой домик с мансардой и при каждом приезде что-то подстраивали, подкрашивали, благоустраивали, хотя все это имело лишь простенький вид. Ладно, не в том суть, считали мы; воздух - вот главное. И еще, конечно, мечта, что его девочка будет сюда приезжать.

Сейчас в поезде папа с дочкой сели на одном краю вагона, где оказались свободные места, а я в противоположном ряду. Они мирно беседовали; я читала, смотрела в окно и... украдкой на них: как там идет общение? Хотя Анечке еще не исполнилось семи лет, она уже понимала, что дома у нее разлад, папа, как ей внушали не наши родственники, плохой, мама с ним развелась. Анечка не совсем понимала, почему. Когда папа жил с ними, всё было замечательно, он же такой добрый, а вот почему мама все время злится, оставалось для нее вечной тайной.

Погода задалась. От станции до дачного участка мы шли четыре километра пешком и миролюбиво беседовали. Девочка собирала цветы в букетик. Попадались и задержавшиеся земляничины, редкие сыроежки. Она напоминала маленький луч солнышка, который то вдруг стрельнет тебе в глаза, то исчезнет. Я шла немножко сзади и любовалась ею. Не могу сказать, чтобы душа моя растворялась в родственных чувствах. Слишком уж сильно девочку настраивали против отца и его родных, из-за чего мы крайне редко виделись. Правда, гнев и возмущение странной позицией ее мамы давно притупились. Я радовалась за брата: если дочка действительно сможет хотя бы иногда бывать с ним на даче, это станет для него праздником жизни.

Под воздействием воздуха и природы сейчас со мной происходило что-то новое. Пока мы шли от станции, я вдруг поймала себя на новом ощущении: буквально с каждым шагом во мне укреплялась необыкновенная нежность к малознакомой племяннице.


Детские волосы
Пахнут птичьими гнездами.
Нежностью пуха под ласточкиным крылом.
Свежей землею,
И лесом,
И солнечным воздухом,
Всею любовью и всем человечьим теплом.

Татьяна Кузовлева


Анечка же такая милая, хорошая, совершенно своя, родная... Так любит своего папу... Это значит, что и к нам, его родным, со временем проникнется добрыми чувствами. Прекрасно! Но важнее всего, конечно, то, что она тянется к отцу.

На даче мы долго сидели за обеденным столом. От свежего воздуха и дороги аппетит у всех разыгрался. Суп, котлеты с картошкой и овощами, чай с домашним пирогом и вареньем ощущались царскими блюдами.

Неожиданно зашел серьезный разговор. Анечка вдруг спросила: «А чья это дача?» «И ваша, и наша, - ответила я. - Надо всем приезжать сюда, и твоей маме тоже. Отдыхать, собирать ягоды и грибы. Мы же построили ее вместе с твоим папой для всех». Она секунду помолчала и посмотрела на меня так пронзительно... Так удивленно... «Дача для всех?! - спросила, словно не веря тому, что услышала. - А мама говорит, что папа построил дачу себе и своим родственникам». Мне было нехорошо от ее слов, хотя открытия не произошло: от брата я знала, что именно так считают в Анином доме.

Однако сейчас вдруг всё это показалось чепухой. У них своя точка зрения, хотя брат бесконечно звал всех на дачу, предлагал жить им там одним, во всяком случае, без меня и моей семьи, на что я согласилась ради него: лишь бы виделся с дочкой, общался с ней как можно более нормально. Анечкино открытие, что, оказывается, дача-то для всех, что мы ей не чужие люди, а настоящие родные, было замечательным. И очень важным.

После обеда мы долго делали всякие дела. Мыли посуду. Анечка наводила порядок - я бы сказала, милый порядочек. Что-то переставит на самодельной деревянной полке, поправит клеенку на столе. Заметет веником травинки и мусоринки, которые мы занесли ногами на террасу. В тот день, в те часы, через маленькие домашние дела она как будто начинала постигать, что в ее собственной жизни не всё идет, как надо; что папа и его родные совсем не такие плохие люди, как ей внушили... Мне вдруг вспомнилось, как однажды, уже давно, мой трехлетний племянник Женечка, сын сестры ( я очень любила заходить к ним, приносила сладости и разные мелкие подарки), - как он, вдруг осознав, что такое близкий человек, обвил мою шею ручонкой и доверительно спросил: «А правда, ты нафа тетя?» Это было замечательно! Нечто похожее происходило с Анечкой в тот дачный день. Чудесный день, наполненный особой семейственностью.

Часов в шесть, строго выполняя повеление матери не оставлять девочку на даче на ночь, хотя и была суббота, мы собрались и поехали обратно.

Теперь шли другой дорогой, через луговину и лес. Кругом ликовала природа. Разгар лета; осенние и тем более зимние дни оставались еще очень далеко. Навстречу нам несся легкий ветерок, распевавший веселые песенки, а березовая листва негромко аккомпанировала ему. Каждый цветок и травинка сами тянулись к нам, словно приговаривая: «Не пройдите мимо, посмотрите, как мы красивы!» Анечка не просто шла, а порхала в солнечном свете, будто маленькая, чудесная, необыкновенно легкая и светлая бабочка. То отбегала в сторону, то шла ровненько, то нагибалась, чтобы сорвать очередной цветок: колокольчик, ромашку, гвоздичку полевую, веточку цикория. Ей хотелось обязательно привезти домой маме и бабушке большой букет полевых и лесных цветов. Мы с братом помогали, собирая всё красивое, что попадалось на пути. Букет быстро увеличивался, однако девочке очень хотелось самой нести его: видимо, так она сильнее ощущала, что везет своим ближайшим родным настоящий дачный подарок. Когда ее ручонки уже не в силах были удерживать цветы, отец взял букет, понес сам. Анечка принялась еще резвее собирать цветы. Она смешно крутилась между мною и отцом, подбегая то к нему, то ко мне, заглядывая в глаза, словно проверяя свои чувства или мысли.

Какое это было блаженство! Казалось, на земле вдруг установилось новое правление Любви и Нежности: его всячески поддерживает ликующий лес, ему вторит переливчатое журчание крошечной речки, попавшейся нам на пути, шелест трав. Я открывала для себя чудесную девочку, такую теплую и родную, такую внутренне красивую и свою. Душа моя переполнялась через край чувством нежности к ней. Новым, но уже захватившим мою душу всерьез. На природе это оказалось так легко, будто она намеренно помогала нам всеми своими силами. За несколько часов мы с Анечкой поняли друг друга и очень сблизились. Значит, она сдружится и с другими родственниками отца.

По дороге обговаривали план ближайшей жизни: до конца лета и в сентябре будем приезжать на дачу; она убедит маму тоже ездить сюда; мы все будем дружить, и это так важно. Сколько букетов цветов мы еще наберем! Сколько погуляем по окрестностям, они такие красивые! А воздух... Да от него все болячки пройдут и самочувствие у каждого наладится.

Об одном лишь я не сказала вслух: теперь у Анечки будет большая и дружная семья. Но мысль эта, само ощущение семьи наполняло каждый кубик воздуха, и девочка чувствовала силу и значение приятной новости.

Пока она бежала по дорожке к станции, подобная бабочке в свете солнечного луча, она была такая счастливая и окрыленная! Как здорово, что разрешился мучительный семейный конфликт! Что у нее много родных. Как хорошо жить на земле, когда тебя все любят! Мое сердце тоже полнилось новой уверенностью: всё наладится. Главное - что есть эта девочка. Пусть ее даже настраивают против брата и его родных - она же растет, постепенно сама во всем разберется. Кое-что зависит и от нас. Лес взволнованно подсказывал: «Не поддавайтесь обидам, уходите от них. Боритесь за счастье ребенка, как бы трудно это ни было. Себя настраивайте на любовь и мягкость, себя тоже».


Уходит день. В углах синее тени.
Бледнеют туч румяные края.
Ко мне, как медвежонок, на колени
карабкается девочка моя.
Беру ее, касаюсь шейки тонкой,
откидываю волосы со лба.
Она смеется беззаботно, звонко,
она со мной, храни ее судьба!

Вероника Тушнова


Так и остался этот день в памяти как день необыкновенной нежности к ребенку, к маленькой девочке, похожей на светлого мотылька. Казалось, что само ее предназначение на земле - создавать и множить нежность и любовь.