На валах Старой Рязани глава 19 окончание

- Сказывайте, сколько воев в сотнях, как с оружием? - после недолгого молчания произнес Ратислав.
Первым начал отвечать самый старший - Епифан, дородный муж к пятидесяти годам. Из старых гриденных сотников. Сотником был уже не менее десяти лет. Когда Ратьшу только в новики определили, тогда его и назначил Великий князь. Погладив сивую бороду, почти лежащую на объемистом животе, Епифан гулким, как из бочки голосом, сказал:
- Восемь с десятков ровно у меня. Все вои справные. Семь десятков - великокняжьи гридни. Остальные прибились. Кто из гридней удельных, кто из детских боярских. Но про этих тоже ничего плохого не скажу. Брони, оружие в порядке. Стрел по два колчана в княжеской оружейной выдали. С заводными конями плоховато. Не у всех даже по одному имеется, - Епифан замолчал, повел могучими окольчуженными плечами.
- Ну, заводные нам теперь вряд ли понадобятся здесь за стенами, - кивнув, отозвался Ратьша. - У тебя что? - спросил он у второго старого сотника Бирюка.
Старым тот был только по сроку службы в сотниках. Лет восемь, если Ратислав правильно помнил. Годами же Бирюк едва перевалил за тридцать. Лихой был гридь в свое время. И умом не обижен. За то и возвысил его князь Юрий.
- У меня почти полная сотня, - ответствовал сотник. - Без двух человек. Правда, гридей едва половина, остальные кто откуда. Коломенские, муромские, пронские. Из детских в большинстве. Полтора десятка оружны так себе: панцири плоховаты, клинки то ж, щиты побиты. Копий совсем нет. Но с копьями у всех - беда.
- Да-да, - загомонили разом все сотники кроме монаха. - С копьями беда.
- Подрастеряли в боях да от погони уходя, - добавил, когда все затихли, Епифан.
- Про копья с князем поговорю, - кивнул Ратислав. - Народу вооружили много, но может, найдет еще в кладовых запас. Хотя, на стене с мечом драться и сподручнее, но все равно, спрошу, а то кто знает, как оно там сложится.
- У тебя как с этим? - спросил Ратша у чернеца-сотника. - Прости, не знаю твоего имени-прозвания.
- Иоанн во Христе, - ответил тот хрипловатым голосом. - А в миру когда-то кликали Прозором. Так и называй, воевода, коль ноне опять кровь лить нас Владыка определил.
Вот опять! Ведь слышал же имя это когда-то, подумалось Ратьше. Наморщил лоб, вспоминая. Нет - ускользает... Монаху же ответил, внезапно загораясь злостью, оттого ли, что не вспоминалось, где встречались с чернецом, оттого ли, что тот смиренен излишне.
- Кровь ты будешь лить нехристей-агарян, кои в нашу землю с войной пришли. Вишь, столбы дыма по всей округе? Это города, села да деревни горят! Людей под стенами видел? Что с ними татарва делает, знаешь? Так поди посмотри!
- Слыхали, в Засеребрянье стычка была, - все так же гулко подал голос Епифан. - Бают, и ты там с половчанином был. - Сотник кивнул на Гунчака. - Кто чего толкует. Может обскажешь сам, боярин?
Злость погасла. Вовремя вмешался мудрый сотник: ссориться перед боем с тем, кто тебе будет спину прикрывать - последнее дело. И чего разошелся? Ну а и тот чего тоже со своим: "не убий", "не укради". Нашел время! Однако отвечать было надо: все сотники и монах в том числе, воззрились на Ратьшу. С азартным любопытством уставился на него и княжич Андрей. Хвалиться особо было не чем и воевода коротенько рассказал, что с ними приключилось у Соколиной горы.
- Да... - протянул чернец. - Сильный супротивник татары.
- Ничего, - стараясь сдерживать опять вспыхнувшую было неприязнь, ответил Ратислав. - Умирают, как и все люди. Голова одна, не две. И цвет их кровушки я уже повидал. И не только я один. Ладно. Давай дальше. Что у тебя, Дарко?
Дарко был из бывших полусотников. Молодой, меньше тридцати весен. Воин добрый. У него под прапорцем оказалось восемь десятков без одного человека. Великокняжьих гридней три десятка, остальные - с бору по сосенке, но все с оружием и в неплохих бронях.
У следующего новоиспеченного сотника Власа воев девять десятков с половиной. Тоже прибившихся кто откуда. И у последнего бывшего войскового пятидесятника, а теперь сотника Гаврилы имелось девять десятков и еще трое. У этого великокняжеских гридней имелся всего десяток. С вооружением дело обстояло хуже всех.
Да... Не минешь - придется идти на поклон к Корнею, просить воинскую сброю. Ведь наверняка приберег прижимистый княжий тиун какой-никакой запасец на всякий случай. Вот только захочет ли дать? Ну да ладно, упросим - всегда с ним ладили, поладим и теперь.
- Понятно... - протянул, помолчав, Ратислав. - Ну а ты чем порадуешь, мил человек? - обратился он к Прозору, епископскому сотнику.
- Под моей рукой полная сотня и еще четыре с половиной десятка людей, - ответствовал чернец. - Все конны и оружны. Хорошо оружны, - добавил, чуть помолчав.
- Это да, видел, - согласился Ратьша. - Оружны слава Богу. Или, пожалуй, скорей, слава стараниям епископа Фотия.
- И его то ж, - чуть усмехнувшись, согласился Прозор. - Но и вся братия монастырская старалась. И не только нашего монастыря.
- Понятно-понятно, - поморщился Ратьша. - Так, сколько же это получается, - потер он лоб тыльной стороной шуйцы. - Повторите каждый у кого сколько.
- Не надо, воевода, - подал голос княжич. - Я счел уже. Четыре сотни и полусотня без пяти человек воев. Ну и монастырских сотня и тоже полусотня без пяти. Всего выходит шесть сотен без десяти воинов.
- Шустер ты цифирь считать, княжич! - восхитился Ерофей. Уж искренно восхитился, или подольститься решил? Не понять.
Щеки Андрея вспыхнули румянцем от похвалы.
- Молодец, отрок, - тоже счел нужным похвалить смышленого княжича и Ратислав. У него-то со счетом во времена оны не ладилось, за что и получал от учителя-монаха частенько березовой каши. - Значит шесть сотен у нас. Давайте теперь подумаем, куда их поставим. В какой части города. Делить ли будем, купно ли держать... Кто как мыслит? - Ратислав обвел взглядом собравшихся начальных людей. Говорить первым никто не спешил. - Ну так кто первым слово скажет?
Первым молвил Епифан. Опять по старшинству. Вот только путного ничего не сказал. Погладив бороду только и изрек:
- Ты воевода, тебе и решать...
- Понятно, - усмехнулся Ратьша. - Еще кто скажет?
Войсковые воеводы молчали, гуляя глазами по столешнице. Сказал неожиданно для Ратислава Прозор:
- Надо плясать от того, в какое место города татары бить будут.
Ратьша кивнул, подбадривая: исполнителей его воли хватает, а надо что б понимали, что делают, для чего, чего делать будут, если его Ратьшу убьют. Кивнул еще раз.
- Давай, давай, говори, слушаем тебя.
- Так вот, - продолжил монах, - если рассудить, то на откос татары точно не полезут: высоко, круто, скользко. Там от них и малые силы отмашутся. Кром тоже хорошо укреплен. И откосами и стенами. Да и возьмут его, что толку - меж ним и Средним городом Межградье, а через него перелезть тоже не просто.
Прозор, кашлянул, прочищая горло. Продолжил.
- Со Средним городом то ж мороки много: с одной стороны окский откос, со второй Межградье, с третьей - овраг с Серебрянкой. А коль и возьмут, меж ним и Столичным градом стена и ров. Стену они, конечно с тылу возьмут, но ров-то остается.
Прозор замолчал, огляделся. Все его внимательно слушали. Ратьша опять покивал подбадривающе.
- Так что получается, силу пробовать они будут на Столичном граде. И, видать по всему, с Исадской стороны. С юга если и ударят, то только разве у Южных ворот, где низко. Там могут...
Епископский сотник опять замолчал. Подождав немного и поняв, что продолжения не будет, Ратьша сказал:
- Что ж, резонно. Я тоже мыслю, что ударят по Столичному граду с юга, или с восхода. А, может, и там и там - воинов у татар много, на все хватит. Потому делать будем так: разделимся на три части. Одна будет стоять у Южных ворот. Где-нибудь у Успенского собора. Пойдешь туда ты, Прозор со своими полутора сотнями. Делить вас не буду. Начальником над людьми тебя оставлю. Человек, как понял, ты бывалый и воины твои тебя знают. Теперь с остальными.
Ратислав повернулся к пятерым войсковым сотникам.
- Епифан с Гаврилой встанут близ Исадских ворот. Старшим - Епифан. - Грузный сотник кивнул. - Бирюк и Влас близ Ряжских. Старший Бирюк. - Кивок. - Себе оставляю сотню Дарко. Помогать буду тому у кого совсем жарко станет. Место себе определяю близ пресечения Борисоглебской улицы и Ряжской. Оттуда смогу быстро помощь оказать любому из отрядов.  Дальше.
Ратислав взял глиняную кружку со сбитнем, отхлебнул, поморщился - остыло. Продолжил:
- Сносится будем через посыльных, потому начальным под рукой не менее трех воинов свободными держать и при добрых скакунах. Лошадей с собой на место берите обязательно. Что б у каждого была - может статься во многие места поспевать придется. И места могут оказаться не близкие. Это мы так рассуждаем, куда татары ударят, а что они кумекают, кто знает.
Ратьша помолчал. Оглядел сотников. Спросил:
- Ясно ли?
- Ясно, воевода, - закивали те.
- Ну, а раз ясно, нечего тянуть. Собирайте людей, берите лошадей и двигайтесь по назначенным местам - вдруг приступ. Хоть хан Гунчак и говорит, что пока изгородь вокруг града татары не возведут, на копье пробовать не будут, но кто знает. Береженого Бог бережет.
Воеводы, кроме Дарко, поднядись из-за стола, отдали легкие поклоны.
- Ступайте, - кивнул им Ратьша. Добавил уже вслед. - С оружием попробую договориться. На постой встанете, где понравится - чаю, потеснятся хозяева за ради защитников. С готовкой снеди распорядится тиун. Пришлет к ужину баб-кашеварок.
- Вот это славно, - расплылся в улыбке Епифан, славившийся своим чревоугодием. - Горячая еда - первое дело для воина.
Сотники вышли, скликая своих людей из гридницы. Вои, поднимаясь из-за столов и вставая с пола, застеленного соломой, потянулись за ними. За столом остались Ратьша, Дарко, Гунчак и княжич Андрей. Меченош из-за двигающихся к выходу воинов видно не было. Видать уселись куда-то за дальний стол. Ждать их не пришлось. Подбежали, встали рядом, ожидая распоряжений. Первуша и второй меченоша княжича, тот, имени которого Ратьша не знал, что-то дожевывали.
- Опять не поел толком, - обращаясь к Первуше, недовольно буркнул Ратислав. - Иди доешь, не горит.
- Не, я все, - мотнул головой парень. - Наелся. - И в доказательство своих слов похлопал себя по животу.