Герои ушедшего времени

Евгений Примаков –Встречи на перекрестках.
Изд-во Центрполиграф, 2017 г.- 607 стр.
Борис Панкин – Пресловутая эпоха в лицах и масках, в событиях и казусах. Изд-во Центрполиграф, 2017 г.- 463 стр.

Одну из своих книг, вышедших еще при его жизни
Евгений Максимович Примаков назвал "Минное поле политики".
И вот новая книга одного из самых ярких политиков последней четверти прошлого и первой четверти нынешнего столетия - «Встречи на перекрестках».
В предисловии к ней (книгу автор готовил к печати незадолго до смерти) Примаков пишет: «Эта книга – не историческое исследование (…) В этой книге я хотел показать многослойность российской политической и общественной жизни».
После ее прочтения подумалось, что труды и дни Примакова словно опровергают расхожую поговорку: "Жизнь прожить не поле перейти".
Евгений Максимович перешел в своей жизни несколько полей, усеянных скорее не цветами, а минами. А ведь политические мины столь же опасны, что и боевые.
Его карьера - от журналиста Гостелерадио СССР до российского премьер-министра - изобиловала подводными рифами того тревожного времени, в котором рецидивы "холодной войны" сменялись недолгими "оттепелями", а политические векторы в коридорах власти были еще более непредсказуемы.
Евгений Максимович в своей главной мемуарной книге создал панорамную ретроспективу  новейшей нашей истории от Брежнева до Путина.
Евгения Максимовича уже нет с нами, но остались  его яркие мемуары, в которых  жизнь автора никак не вмещается в "прокрустово мемуарно-биографическое ложе". Уж слишком многогранным был его жизненный путь. Журналист, ученый, советник Кремля, парламентарий, руководитель Службы внешней разведки, министр иностранных дел РФ, премьер-министр, лидер думской фракции, председатель Торгово-промышленной палаты, автор научных трудов и монографий, блестящий мемуарист.
Его мемуары «Встречи на перекрестках» - это ярчайшее свидетельство не столько очевидца, сколько выдающегося политика нашей смятенной эпохи. В книге сотни персон, которые так или иначе встречались на «минных полях», которые переходил Примаков.
Персонажи эти разные.
"Кому (из них) - бесславье, ну а кому -бессмертие...".
Застой, горбачевская "перестройка", русская смута времен царя Бориса, олигархиада.
Страна, в которой жил и работал Примаков, казалось бы, порушенная в прах, но восставшая из пепла, поднимающаяся с колен.
И в этом возрождении России есть немалая толика заслуг Евгения Примакова, который сумел не только пройти через минные поля политики, но и провести за собой лучшие силы российской политической элиты.
Мемуары Бориса Панкина где-то перекликаются с историческими перекрестками Примакова, хотя его книга также вышедшая в мемуарной серии «Наш ХХ век» - это скорее различные портретные зарисовки современников автора, созданные им на протяжении более полувека.
Евгений Примаков в начале своей политической карьеры был собкором «Правды» на Ближнем Востоке.
Потом ушел в большую политику.
Борис Панкин был и остается журналистом «до мозга костей», о котором можно сказать парафразом: «не расстанусь с «Комсомолкой». В 60-е годы он был главным редактором лучшей по тем временам газеты «Комсомольская правда». Сегодня под этим славным логотипом выходит цветной таблоид ничего общего с той «Комсомолкой» не имеющий.
Менялись времена, менялись главреды. А Панкин и на новых должностях оставался журналистом и литературным критиком.
Да и мемуары свои он назвал несколько манерно – «Пресловутая эпоха в лицах и масках, в событиях и казусах». Панкин рассказывает о своих встречах с известными на всю страну писателями, артистами, художниками, одно перечисление которых заняло бы пару страниц в этой рецензии. Портреты их точны, лаконичны и ярки  в лучших традициях той «Комсомолки», которой руководил Борис Панкин.
Есть в этой книге и «минные поля» политики. Хрущев, Брежнев, Суслов, Черненко, Горбачев, Ельцин…
Вот как об этом пишет автор: «На моем веку были один тиран, пять генсеков и два президента, не считая Путина, с которым я дела не имел».
Портретные характеристики, данные автором персонажам этой книги для одних нежны, для других беспощадны. С Панкиным можно соглашаться, можно спорить, но «пресловутая» эпоха в его мемуарах ярка, объемна и задириста, как и сам автор.