Гордая Маша

Появилась она у меня в Москве. Взялась в буквальном смысле из ниоткуда - выпрыгнула из поздне-вечерней тьмы прямо под ноги, когда я выходила из подъезда дома, в котором снимала офис. Длинная, с пушистым хвостом, в белых носочках и с "рысьими" кисточками на ушах - вылитая мейнкунша!. "Голодная, наверно," - решила я. И, как назло, с собой-то ничего не было - только в офисе в холодильнике банка горбуши осталась. "Ну, - говорю. - Есть-то хочешь? Если хочешь, тогда пошли". Открыла подъезд - кошка впереди меня в него заскочила. Отбежит на несколько шагов, и стоит, смотрит. Ждет, когда подойду. Так мы с ней и дошли до нашей двери.

Кошка горбушу умяла, кажется, моментально. Ела так, будто неделю пищи не видела. С жадностью, по-собачьи.

- Ну, поела? Иди теперь, - говорю кошке и открываю перед ней дверь. Она от двери - в противоположную сторону и на шкаф. И что делать? Уже лезть за ней собралась, как вдруг за окном загремело, засверкало, а чуть позже и полилось. Страшная гроза разразилась. Смотрю в окно и понимаю, что в моем царстве зверей, кажется, на одну кошку становится больше. Пришлось под дождем идти в круглосуточный магазин за пакетиками и туалетом.

Иду и думаю, как назвать. Я своим зверям стараюсь не давать случайных имен. Всегда сначала смотрю на характер, потом закрываю глаза и прислушиваюсь: жду, когда имя само "зазвучит". У моей гостьи оно обозначилось практически сразу - Машка.

Сучкой она оказалась, конечно, из редких. Это я уже на следующий день поняла. В офис с утра приехала с переноской, Машка мне была очень рада: кружилась в ногах, курлыкала и всем видом своим демонстрировала радость и счастье. Все это великолепие продолжалось ровно до тех пор, пока мне не вздумалось ее погладить. Эта стерва продрала ладонь до кости! Это было не столько больно, сколько обидно и неожиданно.

Очень захотелось выгнать ее обратно на улицу. Я, понимаешь ли, под ливнем вчера за едой и наполнителем ходила, в офисе рискнула оставить на целую ночь, а она!.. И ведь сколько кошек и собак через мои руки проходило - ни одна не вела себя настолько по-хамски.

Но мне снова ее стало жалко. Она так на меня смотрела... И снова ласкалась, и будто бы говорила: "Прости меня, не со зла я так... ну прости!..." Прямо в душу заглядывала, и в глазах - такая мольба...

- Ладно, - смягчаюсь я. - Если хочешь у меня оставаться, лезь в переноску сама. Я тебя трогать больше не буду.

Открыла сумку и села рядом. Машка переноску понюхала, обошла кругом пару раз, еще раз зыркнула на меня - и залезла. Сама.

Всю дорогу до дома Машка шипела и писала. Идем по аллее - люди оглядываются, кто-то смеется: идет девушка, а в руках у нее шипящая сумка - лейка. Потому что все, что эта злюка из себя выдавала, тут же стекало по сумке вниз в виде тоненькой бесконечной струи. Очень неловко было.

А дома ждали дочка и пес.

Дашу я сразу предупредила, чтобы не вздумала трогать дурынду. Она хоть и красавица редкая, но ненароком и убить может. А вот Мишке досталось, конечно. Он у меня парень добрый и кошечек любит всеми фибрами своей собачьей души. Когда еще переноску увидел - только что не летал по квартире от радости. А уж когда открыла... Маша - обоссанная, но гордая - сразу расставила все точки над i. Миша, кажется, не успел даже толком понюхать: взвыл от Машкиной оплеухи так, что потом мы долго не могли его успокоить. Бедный пес забился под кровать и сидел там все время, пока мы не сообразили запереть Гордую Машу на кухне. Только тогда он бочком-бочком, и в коридор, к своим мискам (все съесть, чтоб врагу не досталось).

Да, эта девочка никого не боялась. Она в принципе не знает, что значит "бояться". Зубы есть, когти есть, а что еще нужно-то?

Как ни странно, но после той оплеухи отношения между кошкой и псом стали стремительно идти в гору. Миша старательно изображал из себя тень, когда видел Машу, а Маша старательно делала вид, будто верит.

С дочкой тоже не было столкновений - она сразу по отношению к новоприбывшей заняла позицию стороннего наблюдателя.

А вот мне доставалось. И все потому, что Маша меня полюбила. Что бы я ни делала - Машка была со мной. Мою посуду - и кошка лапкой в посуду тычет. Чищу картошку - Машка ковыряется в очистках в ведре. Читаю книжку - Маша дрыхнет на книжке... И попробуй спихни! Предупреждений она не делала - не умела. И кусалась по полной программе, всерьез. Вот лежит на коленях шелковый комок шерсти - мурлычет, само воплощение нежности и любви... пока ты случайно не тронешь ее за хвост. Мгновенно шелковая нежность оборачивается злобной шипящей мегерой, готовой уничтожить все, что шевелится и до чего можно дотянуться лапами и зубами. Страшное дело! И бедные мои руки!..

Первое время я не могла взять в толк: как такое прекрасное животное могло оказаться на улице? Потом поняла: ее выбросили, наигравшись. В семье, скорее всего, был ребенок или подросток с неустойчивой психикой. Кошку мучили, издевались над ней - отсюда и ее реакции на любое прикосновение. Превратили животное в невротика-психопата...

С каждым днем Машка оттаивала и раскрывалась. Я не ругала ее, когда она причиняла мне боль - по реакции кошки видела, что она первая же и пугалась, чего натворила. Сожалела! Действительно сожалела - каждый раз, это было очень заметно. И снова - ни на шаг от меня (сейчас пишу эти строки, а Машка лежит у меня на груди - ее любимое место: она от меня - по-прежнему ни на шаг).

Наконец, настал тот день, когда я дотронулась до нее, и она смогла удержаться и не напасть. Условный рефлекс отступил. Это был переломный момент. Она ласкалась, как одержимая! Требовала моих рук, лезла под них, искала их даже ночью! У меня не было такой удивительной кошки. Ее характер соткан из крайностей: и ненависть до предела, и любовь до самого дна.

За день до переезда в деревню в нашем полку неожиданно прибыло: во время прогулки с Мишанькой мы наткнулись на ворону с обрезанными крыльями. Какой-то шутник отрезал бедной птице перья с хвоста и крыльев. Ясно, что без них вороне не жить.

Как ни странно, Машка ворону приняла благосклонно. Только понюхала оборванный хвост, пошипела для профилактики, да и все. Так мы в деревню и ехали (на электричках): с дочкой, собакой, кошкой и вороной. Очень весело ехали, надо сказать. Мишка быстро передружился со всем вагоном и занимался оттачиванием и без того виртуозного мастерства по части выклянчивания у народа вкусняшек, Машка шипела из своей переноски, ворона каркала и тоже требовала вкусняшек... Дочка снимала весь этот бардак на планшет, а я сидела посреди этого безобразия почти в позе будды и благодушно дремала... Ведь ехали - и слава Богу.

А дома ждали муж и коты. И то, и другое вызвало в моей девочке бурю эмоций. От стресса она перестала есть и только и делала, что всех била. А потом она отчаялась бить (все равно ж никто никуда не девается), и решила уйти от нас навсегда. Слава Богу, это "навсегда" длилось всего три недели. Вот уж не думала, что так привяжусь к ней! Мы опрашивали всех соседей, давали подробные описания, очень просили не обижать и если увидят - сразу сказать, что увидели... И каждый день с утра выходила на улицу и звала свою дуру по имени.

Через три недели, когда я уже готова была смириться с пропажей, она нашлась. И даже не так. Не нашлась - просто соизволила возвратиться. Пришла домой, как ни в чем не бывало: худющая!.. голоднющая!.. Но, что удивительно, - и подобревшая. С тех пор лупить котов и моего несчастного мужа она перестала: кошки научились играть роль теней, а Машка научилась этому верить. Ну а муж просто уходил с утра до вечера на работу, а в остальное время лежал: лежачих гордая Маша не била.