Пути Господни

Август 2013 года я встречала в Москве. И познакомилась на работе с одним человеком - его звали Ваней. Был он весьма импозантен, высок, артистичен и произвел на меня по первости впечатление неизгладимое (благо, в то время я была совершенно свободна, и даже романтических отношений ни с кем не имела).
 
Ну, суд да дело, дошло у нас до свидания, первого. Пошли в ресторан. Разговариваем о жизни, и тут Остапа - в смысле, меня - понесло. Давай я ему о Боге, да о жизни православной рассказывать. И вот - удивительное дело - Ваня в этот разговор вцепился всеми фибрами своей мятущейся алкогольной души.

- Найди мне священника! - на следующий день вдруг затребовал Ваня. На немой вопрос одними глазами и наполовину открывшимся ртом, решительно заявил: - Я тебе доверяю.

Еще два месяца после той волнительной встречи я отбрыкивалась от навязанной миссии, как могла. Тут ведь какой нюанс был: Ваня оказался личностью сложной, много лет состоял в группе анонимных алкоголиков. К Богу пришел, а что с этим Богом делать дальше - до встречи со мной особенно и не задумывался. Жил и жил себе. Правда, периодически все равно напивался, и счастливым почувствовать себя, как ни старался, не мог. И тут вдруг - давай, ищи ему духовника, чтоб и в хитросплетениях его тонкой души разобрался, и самооценку сильно не уронил, и не дал бы в зачатках веры православной разочароваться.

- Вань, ну ведь какая разница, какой священник для исповеди-то, - как могла мягко, пыталась я отвертеться. - Вон, смотри сколько храмов в Москве. Заходишь в любой в субботу вечером, исповедуешься, да и делов. А на следующий день или в следующее воскресенье туда же с утра - причаститься.

Но неумолим был Иван. И непреклонен. Каждый день звонил мне с одним и тем же вопросом:

- Ты нашла мне духовника?

И очень неловко было говорить правду: не нашла, потому что и не искала. А как же "мы в ответе за тех, кого приручили?.." Соблазнила человека ступить на скользкую православную почву - так отвечай! Это совесть меня вразумляла. Наконец, чаша лени моей переполнилась, и я действительно начала что-то делать.

К тому времени я уже вернулась к себе, в свою тихую деревенскую гавань. И там, в этой гавани, духовников было на каждом шагу. Что ни село, то праведник или провидец. Выбирай - не хочу. Но мне-то надо было особенного. Такого, чтобы и выслушать мог, и совет дать, и пламень веры в сердце разжечь и поддержать. Задача!..

Стала расспрашивать местных. Местные, понятное дело, что кулики - всяк свое болото нахваливает. Но мне-то надо самого лучшего! И вот, методом статистическим вроде нашла - во всяком случае, наибольший процент местных жителей сходился во мнении, что этот батюшка из всех - самый-самый.

Радостно сообщаю об открытии Ване, и уже на следующий день он, весьма окрыленный, приезжает в поселок. Встретились мы, и поехали к старцу.

Минут через сорок в сторону от районообразующего поселка показался нужный нам указатель. За ним кладбище и еще чуть поодаль - храм. А вокруг храма ходил маленький сухонький дедушка в черном подряснике и тонком черном пальто - ходил и кругом себя кадилом размахивал. Взмахнет - перекрестится, дальше пойдет. Взмахнет - перекрестится, дальше пойдет...

- Батюшка, здравствуйте! - позвала я отца Бориса (так его звали). - Мы к Вам приехали. Можно?

Отец Борис кадилом размахивать перестал, посмотрел на нас дружелюбно и кивнул в сторону храма.

- Ну, пойдемте, раз ко мне. Откуда приехали-то?

Услышав, что из Москвы, удивился.

- А откуда узнали?

- Вас очень рекомендовали, - честно ответила я. - У нас случай... не очень легкий.

С этими словами я передала Ваню из рук в руки сухонькому старичку с жидкой белой бородочкой, а сама вместе с дочкой отправилась на прогулку по древнему кладбищу, в тщетной надежде найти какого-нибудь однофамильца.

Гуляли долго. И уже успели промерзнуть как следует, как вдруг смотрю - вылетает рассерженный дедушка, а за ним плетется пристыженный Ваня - голову в плечи всунул, еле ножками семенит. А дедушка бежит, причитает:

- Ну каков, а! Я же тебя уже исповедовать собрался! А если бы уже начал, а! Дело-то какое!

Я, перепуганная, подлетаю к отцу Борису.

- Батюшка, что случилось?

- Ну что, что! Я чуть магометянина не исповедал!

Перевожу взгляд на Ивана и пытаюсь хоть что-нибудь прочитать по его лицу вразумительное. Но ничего вразумительного найти в лице Ивана не удается. А батюшка меж тем уже и кулачки тоненькие в ход пустил - колотит ими несчастного горемыку.

- Ну что ж ты, дурак, дурак! Ну кто ж по пьяни веру меняет? - отчитывает дедушка Ваню. - И хорошо, что сказал! Слава Богу, сказал! Милый ты человек! Экая ты беда свалилась на мою голову!

В общем, оказалось, что давным-давно в молодости Ваня спьяну и на спор принял ислам. Там же все просто: фразу сказал - и вуаля, добро пожаловать в братство корана. С тех пор много лет прошло, Иван и думать о том инциденте забыл. А тут стал с батюшкой жизнью делиться - и всплыло. И даже, как потом признавался горе-магометянин, сам не понял, каким таким образом. Не иначе, Господь вмешался.

В общем, пришлось в тот день батюшке проводить особый обряд - чин воссоединения с верой православной. А на следующий день сказал приехать на генеральную исповедь.
Поселился Ваня в местной гостинице. Я быстренько смоталась домой за молитвословом, чтобы передать говеющему. Приехала - все объяснила, как молиться, какие акафисты, каноны, псалмы почитать. Вооружила человека.

- А можешь со мной почитать? - попросил зевающий Ваня. - А я потом вас домой отвезу. Честно-честно.

Ну как тут откажешь?

Стоим, читаем. Я что-то процессом увлеклась, не заметила, как сначала дочка тихонечко на кровать завалилась, а потом и Ваня куда-то исчез. Оглядываюсь - дрыхнут оба. Но ведь надо готовиться! Завтра исповедь, послезавтра причастие - не зря же, в конце концов, я искала священника!

Последование ко Святому Причащению я дочитала уже на рассвете. Еле-еле. Но все-таки. Совесть моя была чиста и спокойна - Ваня готов исповедаться! В восемь утра разбудила обоих. Спустились в кафе, позавтракали булочками, выпили кофе. И поехали в церковь.

- Готовился? - строго так отец Борис спрашивает.

Ваня кивает. Я тоже: искренне, без лукавства. Конечно, готовился, батюшка!

Ушли, мы с дочкой снова гуляем. Долго гуляли. Замерзли. Пошли к храму греться. Слышу: батюшка снова ругается. Подхожу ближе - картина вчерашняя: отец Борис скачет вокруг громилы Ивана и колотит его по спине, животу и рукам.

- Ну что ж ты за бедовый такой у меня! Ну что ж ты за окаянный! Ну я ж тебе говорю, что не шутки это! Не шутки! Ну как я тебя причащать завтра буду? Да у меня рука не поднимется такого тебя причащать!

- Опять что-то случилось? - с замершим сердцем спрашиваю Ивана. Честно, первая мысль была: неужели он еще и сатанист в придачу какой-нибудь оказался? Но нет вроде бы. Во всяком случае, оба смолчали. Значит, все в рамках исповеди. Посторонним туда вход воспрещен.

Только уже когда в машину садились, отец Борис меня поманил и сказал:

- Ты, это, сама не читай сегодня, если исповедоваться не планируешь. Пусть он сам хоть что-нибудь прочитает. Ничего ведь не знает и не понимает. А разве можно к Святыне так?..

Мне стало стыдно. Вот взяла человеку и все испортила. Надо было оставить один на один с молитвословом и спокойно уехать, не поддаваться на провокации. Но как отказать, если так искренне просят?..

В "Ковчег" приехали молча. По Ване не видно было, что он купался в особой благодати - пристыженный ехал, это да. Но не осчастливленный присутствием Божиим. Да тут еще и оттягивалось все - он-то думал, раз-раз исповедался, причастился, и все на этом. Как к зубному сходил. А вышло совсем иначе.

- Батюшка сказал завтра еще раз на исповедь ехать, - сказал, наконец, бедный Иван. - Ты останешься?

И снова в глазах - собачья мольба. Та самая, когда у тебя в руках большая сосиска.

"Нет, Вань, не могу. Мне домой надо. И потом, отец Борис сказал тебе самому готовиться," - это то, что я должна была ему ответить. Но вместо этого моя поганая женская натура произнесла:

- Если хочешь.

Конечно, я честно планировала все контролировать. Боковым зрением отслеживала присутствие Ивана и даже ловила хоть какое-то шевеление нижней губой. Читает! Готовится! А потом тем же боковым зрением я наблюдала картину красивого падения. Ивана. Он как-то весь обмяк и упал. Упал удачно - прямо на кровать. И захрапел моментально - так храпят с чувством выполненного долга уставшие после тяжелого трудового дня крестьяне. Ну что ж поделать - не будить же. Пришлось дочитывать.
На рассвете закончила Последование ко Святому Причащению. На Покаянном Каноне Андрея Критского даже заплакала - что-то грехи мои все из ниоткуда выплыли. А я ведь сколько не исповедалась? Больше двух лет уже... "Яко свиния лежит в калу, тако и аз греху служу..." - краткое содержание последних лет жизни. Очень впечатлила меня вдруг открывшаяся картина личного падения.

Но делать нечего, пора будить говеющего - на исповедь ехать.

А была в тот день воскресная служба. Приехали к самому началу. Отстояли, потом общая исповедь. Батюшка Ивана позвал - под епитрахиль. Я просто стою - это же Ваня к исповеди готовился, а я даже и мысли не допускала. Какая исповедь? Ни грехов не расписывала, ни читала ничего толком... Да и вообще - такой это процесс для меня, серьезный, что ли... всегда жду, когда покаяние настигнет и только потом уже к исповеди готовиться начинаю. Исповедь для меня - как старт новой жизни. А сейчас я совсем не планировала эту новую жизнь начинать. Поэтому и стояла, вперив взгляд в икону Серафима Саровского и желая всем сердцем допущения Вани до Чаши с Причастием.

- Иди сюда.

Отвлекаюсь от Серафима - смотрю, Ваню батюшка уже отпустил, на меня смотрит и пальчиком манит.

- Иди сюда, - повторил он. Ласково так позвал. Как ребенка.

Иду.

- Батюшка, я же не готовилась, - начинаю оправдываться.

- Смешная ты. Думаешь, здесь есть хоть кто-нибудь, кто готовился? - улыбается он.
 
На это мне нечего было ответить. Пришлось исповедаться.

... Идет служба. Я исповедуюсь. Что-то много всего накопилось... и все такое жуткое, страшное, грязное... И конца-края этому нет...

... Идет служба. Я исповедуюсь. Батюшка время от времени прерывается на возгласы (он умудряется параллельно еще и службу вести). Иногда служба требует отойти, и тогда он говорит:

- Я сейчас отойду, кадилом помахать надо, а Вы стойте, мы с Вами еще не закончили! (от избытка эмоций он на Вы перешел).

... Идет служба. Кругом народ толпится. Я исповедуюсь. Батюшка - заботливый очень! - смотрит, что вокруг нас столпились, прерывается, зовет пономаря, просит людей отвести подальше. А то ведь и правда - такой случай не легкий...

Как потом выяснилось, первая исповедь за последние два года длилась больше полутора часов. Вся обревелась. Совесть вывернулась наизнанку.

Ване батюшка сказал еще почитать-подготовиться. К причастию не допустил - велел приехать через неделю. Меня тоже не допустил - сказал, что рано пока, еще подготовиться нужно. Поклончики поделать велел, канончики почитать с акафистами... "Покаяние нужно. Покаяние. Мало пока," - сказал на прощанье мне батюшка. И кулачками постукал - это у него такой жест любовный оказался. Когда близко к сердцу человека берет - лупить начинает. А глаза добрые при этом, ласковые такие... И вот до сих пор эти его маленькие кулачки на своих плечах помню.

После той службы Ваня почти сразу уехал, и больше мы с ним никогда не встречались. К отцу Борису я приезжала еще пару раз в течение очень короткого времени - исповедовалась, но все покаяния не хватало, и так до сих пор и не хватает его. До сих пор я никак не могу причаститься. А Ваня, в отличие от меня, молодец. Через полгода позвонил радостный - причастился! Последовал моему совету: зашел в первый попавшийся московский приход, попал сразу на исповедь, а на следующий день и к причастию подоспел. Причастился Ваня - и счастлив!

P.S.: а у меня через неделю после знакомства с отцом Борисом произошла встреча с моим будущим мужем. Ну как встреча - мы с ним уже год знакомы были до этого. Просто пока я сражалась со своими грехами на исповедях, мой будущий муж Евангелие читал и Богу молился, чтобы помог ему в любви признаться и предложение сделать - без помощи Божией он стеснялся.