Свято место. Глава 29

Анин отец конечно не приехал. В шесть часов Клавдия Михайловна разбудила Семёна и Аню и усадила завтракать. Василий Григорьевич проводил их, так и не встав с дивана.

– Клава, дай-ка им последнее письмо от Бутаковского, там, в комоде… Пусть почитают, им сейчас всё знать надо, – задыхаясь, скороговоркой говорил Сабанов.
– Сам совсем покой потерял от этого Бутаковского, ещё и ребят втягиваешь, – ворчала Клавдия Михайловна, но письмо принесла, передала Василию Григорьевичу.
– Вот, Аня, тебе читать и думать, а тебе Семён, думать, как её охранить, – Сабанов протянул конверт Ане, – простите меня, точно, покою вам сейчас не видать.
– До свидания, Василий Григорьевич, поправляйтесь, – Семён протянул руку для рукопожатия.
Сабанов крепко сжал её, потом его взор обратился к Ане.
– На тебя вся надежда, сейчас баушка Офросинья освободилась, недолго протянет. Постарайся навестить её ещё как ни будь. Да себя береги. Да его, – Сабанов показал газами на Семёна, – ну всё, идите, я, вот видите, изнахратился, видно старюсь тоже.

– Давайте, я вас провожу, темно ведь ещё, не туда повернёте, проплутаете, – Клавдия Михайловна застегивала шубу.
Дым из труб поднимался столбами, растекался высоко над селом, соединяясь в неподвижное слоистое облако и остывая, оседал, наполняя воздух едва уловимым запахом сгоревших берёзовых поленьев.
– Как хорошо у вас, – Аня оглядывала темную улицу с подсвеченным редкими фонарями дымным пологом, сквозь который просвечивали яркие звёзды.
– Да, думала диплом отработать и уехать отсюда насовсем, а тут Вася посватался. Долго ходил за мной. Да вот уж больше сорока лет с ним тут и прожила. И, кажется, места лучше нету, – призналась Клавдия Михайловна.
– Вам хорошо, вас обоих охранителями назвали, а мы с Васей-то всю жизнь друг ко дружке мостики прокладывали… – непонятно сожалела о прошлом Клавдия Михайловна, – и не знаете вы, бедные, куда попали. Ну, то не ваша вина, видно судьба у вас такая.

От её слов Семёну становилось тоскливо, ничего на ум не приходило, и он шёл молча, чувствуя неловкость и недоговорённость. Слова Клавдии Михайловны пугали и настораживали. От них веяло какой-то неизвестной ему, но знакомой ей опасностью.
– И, главное держитесь, друг за дружку, что бы ни случилось. Вам по-другому теперь никак нельзя, – опять напутствовала она.

До остановки шли гуськом по узкой тропинке. Первой Клавдия Михайловна, говорила, перекрывая скрип снега и оглядываясь, время от времени, чтобы надежнее донести некоторые свои фразы до идущего следом Семёна. Почему-то ему казалось, что слова обращены именно к нему. Аня, молча, шла следом.

Перешли на другую сторону шоссе, там оказалась вытоптанная площадка, на столбе рядом слегка белела табличка с расписанием движения автобуса обозначавшая остановку.
– Вот видите, глушь какая, – Клавдия Михайловна будто обвела окружавшее пространство рукой.
– И тишина, – впервые за всю дорогу произнесла Аня.
Семён хотел было напомнить о старом фильме, и уже почти сказал, что вдоль дорог мертвые с косами стоят, но сам же и одернул себя.

Восток позолотился зарёй, сквозь тонкие облака то тут, то там просвечивали ре-деющие звезды. Купол дыма, как и породившая его деревня, остались далеко позади.
– Клавдия Михайловна, вы автобус-то с нами не ждите, возвращайтесь, мы сейчас уже не заблудимся. Как вы тут одна останетесь? Идите, – предложил Семён.
– Да уж дождусь, – ответила она, – и до дому дойду, что мне сделается.
– А к Офросинье-то ещё приедьте, это Вася правильно сказал, – продолжила давать наказы Клавдия Михайловна, – и его уж не забывайте, он ведь тоже, получается, полномочия передал… Да и не всё ещё они вам открыли, сейчас стажировку устроят, помогут свои силы узнать, владеть ими научат…

От неподвижности стало холодно и Семён, как учил его когда-то давно, ещё в школе, тренер по модной тогда восточной борьбе, стал напрягать мышцы на выдохе, заставляя их тем самым выделять тепло. Но, толи тепла они выделяли мало, толи методика для уральской зимы была не действенна, меньше мёрзнуть он, кажется, не стал.

Огни автобуса замелькали издали, показалось, что приближаются они слишком медленно…

Внутри было почти пусто, дремали несколько подростков, две бабушки, видимо не знакомые друг с другом, сидели порознь и молча.

– Ну, до свидания, – крикнула в открытую дверь Клавдия Михайловна.
Ответить они не успели, дверь резко захлопнулась и автобус, набирая обороты, отъехал.