Еврей на Кубе. 4. Русская книга

                Русская книга 


         .«Я уже остыла к книгам,»- томно, с оттенком пренебрежения сказала Мэри. Лаура еще не совсем остыла, но предпочла молча поддержать подругу.
            Я посмотрел на них взглядом, способным испепелить изваяние, и подумал про себя:
            «Снобы- жлобы, с утра до ночи с умным видом стонете:  ах, Питер Сноу, ах, Ирвинг Стоунз, а как дошло, чтобы потратить на книги несчастных десять песо, сразу стынете, как холодец на морозе».
             Вслух же я произнес:
             «Моя любовь к  книгам- явление не конъюктурное. Я не привык остывать или вновь разогреваться в зависимости от моды на переплеты!»
           Пристыженные девочки потупили глаза, а я , как всегда ясным, честным и открытым взглядом окинул окружающую среду в надежде на соответствующую реакцию. К сожалению, в среде, кроме нас троих, никого не было, мой взгляд померк и перестал  быть таким уж кристально чистым.

         …Описанная сценка происходила в самом  центре  Гаваны  в  нескольких
шагах от двери магазина «Русская книга». Высказав таким образом свое отношение к литературе, я сделал несколько решительных шагов и очутился в вестибюле магазина.
             В зале было светло и уютно. Мерно гудели вентиляторы и кондиционеры. Прохладный воздух волнами расходился под сводами.  После палящей спеки улиц  воскресной Гаваны мы попали в уголок с климатом родного Нечерноземья.
           Книги! Они теснились  на стеллажах, стояли  в строю на полках, толпились на столах. Глаза мои разбежались. Я хватал дрожащими руками подписные издания и избранные произведения, классиков и современников, книги в толстых и тонких переплетах. Технология была такова: трепетно и  нежно брал томик, быстро просматривал аннотацию, поворачивал книгу обратной стороной и … уже заметно окрепшей рукой ставил ее на место. Всего, таким образом, я перебрал книг на 317 песо, что втрое превышало бюджет туриста.

        В зале почему-то стало душновато. На моем носу засверкала первая капелька  пота…
 «Нельзя так распыляться!»- мысленно взял себя я в руки, - ты не Крез, а советский турист. Выбери самое стоящее и успокойся.»
        Я более спокойно и внимательно огляделся и сердце мое вздрогнуло в предчувствии радостного открытия. На одном из стеллажей зеленым строем стоял двухтомник Григория Бакланова.! Ранее я не обратил на него внимание именно потому, что книг было много, а то, что есть в изобилии и без очереди, нас мало интересовало.
       «Бакланов. Гриша Бакланов!»- не сдержавшись радостно возопил я и все окружающие удивленно посмотрели в мою сторону. Все ожидали поцелуев и объятий по поводу чьей-то неожиданной встречи на чужбине, вдали от Родины. Но ничего подобного не произошло. Я стоял возле книжной полки, ласково прижимая к груди  двухтомник и из правого глаза тихо выкатывалась предательская слеза.
        «Григорий, Гриша, Бакла…»- тихо шептали мои побелевшие губы.
        … «Что это Вас заело?»- без излишних эмоций спросил меня  полноватый мужчина с залысинами и отвисшей нижней губой. Мне он  сразу не понравился и я мысленно прозвал его Скептиком.  Я пришел в себя и оглянулся по сторонам. Вокруг меня сгрудились соотечественники и с интересом наблюдали  необычное явление.
          «Наверное, Бакланов его школьный  товарищ»,- доверительным шепотом на весь магазин произнесла видная светловолосая женщина, обращаясь к своей малорослой и тощей подруге. Остальные молча ждали продолжения сцены. Я уже почти  полностью пришел в себя и решил объясниться с публикой.
          «Товарищи, Григорий Бакланов-один из лучших советских писателей, чьи книги о войне, бытовые драмы и просто рассказы, сродни новеллам Шукшина»…- слова мои звучали проникновенно , но...
        «Что Вы нам заливаете!- сказал Скептик и по уверенности в его голосе я понял, что он на Кубе недавно. Губа его поползла вниз.
       «Что –то я не слышал о таком классике»,  - с издевкой добавил он.
       «Мойте чаще уши!» –чуть было не произнес я. Но за  меня вступилась восторженная блондинка.
       «Знаете, гражданин, - по-домашнему взвизгнула она, -если чего не знаете, так и не совайтеь!»
       Губа скептика продолжала свое движение вниз. Он грозно расправил плечи, глаза его сверкнули недобрым огнем. Тощая решительно двинулась вперед, готовая грудью защитить честь  и достоинство подруги.

        Инцидент грозил перерастанием в конфликт. И в это время мое внимание привлекла Затаенная Личность, стоявшая в толпе соотечественников и глазами-буравчиками зорко наблюдавшая за всем происходящим. Она судорожными движениями, не спуская с окружающих взгляда, отслоилась от толпы и, приблизившись к стеллажу, рывком схватила двухтомник.
       Ее коварство не осталось незамеченным соотечественниками и через минуту перед пустым стеллажом, прижимая к груди Бакланова, остался один я. Ошеломленный резким изменением ситуации я стоял в дальнем закутке и непроизвольно рассматривал обратную сторону книг двухтомника. «Пять песо и тридцать сентаво,» –механически про себя отметил я.
       В зале стало еще душнее, хотя кондиционеры гудели вовсю. С лысины  в направлении подбородка скатывались веселые ручейки.
        «Эта Мэри за пять песо с Кубы живого крокодила привезет»,- неприязненно подумал я- это она может…   Представляю реакцию моей жены, когда она увидит у Козловых крокодила или, на худой случай, черепаху, а я ее обрадую Баклановым».
          Духота усилилась, а у меня по коже поползли мурашки. «Да, всегда ты так, продолжал я думать о себе уже в третьем лице, - за тридевять земель, избороздив моря и океаны, привезешь домой аж русскую книгу...».

        …На пустом стеллаже сиротливо оставался один экземпляр двухтомника, а я бочком пробирался к выходу из магазина. У  кассы  царила суматоха. Очередь из моих новых знакомых-соотечественников ритмически покачивалась в предвкушении сенсационной покупки. Первым в очереди стоял Скептик. Губа его висела ниже прежнего, в руках зеленели четыре томика Бакланова.
         «Запасливый!»- злорадно подумал я и распахнул входную дверь. На улице было +35 по Цельсию, но духоты  не ощущалось
«Пять песо на дороге не валяются», - самодовольно произнёс мой внутренний голос.
           С чувством полного удовлетворения я бодро засеменил к автобусной остановке.