Коллапс. С. 1-5

   Коллапс
   (признание Аериэума)               
   
   повесть

   25389  210  3912540  2592889  229  4921727089  93946066502  949  558276  0725  21089  210  7492259672552

   Его сны отличались от снов остальных людей.
   Ему снилось то, что никогда не должно было присниться обычному человеку.
   Дик вернулся в прошлое. В одну из тюрем близ Милтона – за Полярный круг. Туда, куда отправляли тех, за чью жизнь никто не отдал бы и медного грошика. Дик находился в камере. Он сидел на кровати, укутавшись в грязное тряпьё, и наблюдал за тем, как пар, выходя медленно изо рта, плывёт в дальний угол камеры, чтобы там, возле окна с его мутными стёклами, едва пропускавшими солнечный свет, исчезнуть без следа.
   Дик знал, что наступила осень – вторая с тех пор, как его перевели в Z0016. И ещё он знал: впереди зима, которую ему не пережить.
   С приговором решили повременить. В отлаженной системе что-то пошло не так. Дика отправили на север – из Z003 в Z0016 – ранней весной. Он ждал суда. Когда приходил южный ветер, его с другими заключёнными вели на Скальники, где они спускались в шахты и рыли породу, добывая геликс и уголь. Их не кормили и не поили. Никто не говорил им о времени выхода. Умерших оставляли на месте. Через пару месяцев почти никого не осталось.
   Дик пытался вспомнить, когда ему в последний раз давали еду. Девять лун, восемь солнц. Плохи дела. Заключённых бросили...
   Внезапно раздался стук. Стучали – то ли в дверь, то ли в стену.
   Он бросил взгляд на дверь. Кусок металла, темнеющий в стене. Кому нужно было стучать в дверь?
   Он посмотрел на блёклое окно, затянутое тоскливыми лучами.
   – Кто это? – спросил Дик.
   Стучали сильнее и настойчивее.
   Дик повернулся, постучал в стену и, снова укутавшись, стал прислушиваться.
   – Кто это? – спросили за стеной.
   Дик ответил:
   – Это я, Дик.
   – Дик? Знакомое имя.
   – Моё имя? – удивился Дик.
   – Да... Мы виделись прошлой осенью, Дик.
   – Мы были в одной камере.
   Дик обернулся, прижался к стене и замер.
   Он увидел перед собой лицо – худое, бледное, с закрытыми глазами; оно неподвижно висело в воздухе.
   – Ты меня помнишь, Дик?
   Ему не хотелось отвечать, однако он чувствовал, что нельзя не ответить.
   – Да. Ты тот, что спал на полу.
   – Да. Там они нашли меня.
   Мест в камере не хватало. Из Центра регулярных сообщений приходили известия о недовольстве Исполнителей – тех, кто имел отношение к Департаменту Высшего Суда. Система работала не в полную силу. Это создавало Угрозу.
   – Что было там?
   Дик не отвечал.
   – Там, куда тебя привезли?
   – Холод.
   Лицо, исчезнув на мгновение, появилось у окна.
   – Повезло тебе, Дик. О тебе забыли.
   – Забыли? – ему показалось – он не помнит значение этого слова. – Как – забыли?
   – Очень просто: пока тебя возили, ДВС перестал заботиться о своей репутации.
   Лицо улыбалось. Во рту была пустота. Дик освободил руку и провёл пальцами по своему лицу. Лицо исчезло, но голос остался.
   – Система дала сбой.
   – Да, конечно. Но ты – один.
   – Сбой системы – и только.
   – А если бы тебе сказали: ты – забыт? Как думаешь?
   – Нет.
   – Почему?
   – Потому что я невиновен.
   Наступила тишина.
   – А мы виновны? – послышалось у него над головой.
   Дик посмотрел наверх и увидел лицо, наклонённое к нему.
   – На мне нет вины. Я незапятнан.
   – О тебе забыли, Дик, – повторяло лицо.
   Его мутило. Он лёг на кровать, попытался слезть и вдруг понял, что под кроватью ничего не было – одна пустота. Дик уцепился за край. Кровать заскрипела, накренилась и полетела вниз.
   Он слышал над собой голос и видел лицо, которое летело вслед за ним.
   – Детская затея. Нет тебе оправдания. Ничем тебя не отмоешь. Помни это.
   – Твоя свобода – взаймы.

   Слабый свет единственной, расположенной в дальнем углу, лампы косо падал в центр помещения.
   Дику лишь некоторое время спустя удалось разглядеть того, кто обращался к нему по имени. 
   – Подойдите, пожалуйста, Дик, сюда...
   – Я...
   – Да-да, мне известно. Прошу за стол.
   Человек сидел спиной к Дику. Похоже, он был чем-то занят. Дик медленно обошёл стол и остановился. Он не видел лица говорившего – только его низко опущенную голову.
   – Тяжёлая у вас судьба, – сказал человек, взяв со стола лист бумаги, – действительно, тяжёлая...
   Казалось, он зачитывает содержимое бумаги вслух.
   – Пожалуй, вы – единственный, на чью долю выпадало подобное.
   «Что он имеет в виду? – подумал Дик. – Что ещё за доля?»
   Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, а человек за столом продолжал говорить.
   – Вы должны понять, Дик. Поймите нас. Возможности судебной системы небезграничны. Вам покажется странным то, что я вам скажу, но иногда – теоретически это вполне допустимо – случаются и определённого рода ошибки.
   Дик обвёл взглядом комнату. Лампа, светившая до этого момента неровно, загорелась ярче, переменив цвет с бледно-голубого на бледно-зелёный.
   – Вероятность ошибки ничтожно мала... Мы с вами будто перенеслись на несколько столетий назад.
   Дик посмотрел на стол, затем – на худые продолговатые кисти рук, сжимавшие листы бумаги. Он увидел два небольших, близко посаженных глаза, с настойчивым любопытством разглядывавших его.
   – Да вы садитесь.
   Дик взялся за спинку стула, отодвинул его от стола и опустился на мягкое сидение. Незнакомец смотрел на него в упор.
   – Вам наверняка известна Первая Теорема, – сказал он, слегка подавшись вперёд. – Вы ведь, насколько я знаю, работали в Инженерном цехе. На обслуживании систем.
   Узкий овал лица с резкими линиями скул и заострённым подбородком. Это лицо – что-то в нём было странное. Или, быть может, ему так только показалось?
   – Вы на службе с семнадцати лет. В двадцать – переведены на сборку. В двадцать один Машина обвиняет вас, и следующие полтора года вы под арестом. Мы теряем вас, дорогой Дик.
   Он следил за движениями его рта, удивляясь этой быстрой отточенной речи.
   – Долгое время возможности Системы считались безграничными, а научно-техническая оснащённость Машины полагалась образцом совершенства. Слово «технологии», как вы понимаете, давно уже не в ходу. Правильнее говорить «возможности». Так?
   Дик ответил слабым кивком, продолжая завороженно наблюдать за лицом.
   – Сейчас, на текущей ступени развития Машины, создание автономной модели – одна из главнейших задач. И она успешно выполняется. Кстати, ваш допуск.
   Человек вытянул перед ним руку, на ладони Дик увидел карточку и номер – AM7492259672552.
   Старый допуск Дика, который конфисковали перед отправкой.
   – Как думаете, Дик, – голос человека изменился, – по какой причине вас освобождают теперь? А вас освобождают, если вы не поняли.
   – Я... – Дик не нашёлся, что ответить.
   – Вы?
   – Я не знаю. Моё поведение...
   – Вас перебросили через Океан, лишили всего, что вы знали прежде. Вы находились в тюрьме особого назначения – как  з а п я т н а н н ы й, понимаете?!
   Дик кивнул.
   – Поймите, вас доставили в статусе предварительно заключённого. Вина не была установлена окончательно, но фокус в том, – он заглянул ему в глаза, – что вы невиновны.
   Стоило присмотреться к выражению лица бывшего заключённого, а ныне освобождённого – узника Z0016. Дик не сразу понял, о чём ему говорят.
   Человек, сидевший напротив, был удовлетворен; он вынул из кармана пачку сигарет, отщипнул две и, протянув одну Дику, сказал:
   – С вас сняты все обвинения. Возьмите, она с успокоительным.
   Дик хотел отказаться. Незнакомец настаивал. У сигареты был терпкий, щипучий вкус.
   – Простите нас, – сказал человек, повысив голос; Дик испугался. – Ваше заключение – результат чудовищной ошибки, последствия которой, боюсь, уже трудно исправить.
   Незнакомец сделал вдох, выпустил изо рта тонкую струйку дыма и добавил:
   – С нашей стороны будет сделано всё возможное, чтобы последствия были для вас наименее ощутимы. Закон на вашей стороне, дорогой Дик, вы это увидите.