Post mortem plura voluptas

Четвертую жену я похоронил рядом с первыми тремя и, когда ребята с лопатами ушли, долго стоял, глядя на мраморный памятник. Потом – на другой, на третий. Я пытался найти между ними что-то общее. Но первая была типичным Эдиповым комплексом, вторая – протестом, третья – вызовом, а четвертую звали Юлей. Пока я не готов присваивать ей статус. Для меня она еще живая.

Разумеется, эта тварь стоит здесь же, хлюпает носом, изображая сочувствие за левым плечом. Покосился. Ну надо же, черная шляпка с вуалью, балахон какой-то. Ушла бы в монастырь, шмотки ей явно к лицу. Может, там боженька и простит.

Заметила, что я смотрю. Поднялась и опустилась ладонь в черной перчатке. Сквозь вуаль плохо видно, только, кажется, она улыбнулась.

- Обязательно было тащиться сюда?

- Ага, - кивает.

Показывает на старый вяз. Помню, как же. Первого где-то там же хоронили.

Видно, закончив в голове какую-то молитву, она перекрестилась. И ведь не сгорела, не зашипела даже! Верь после этого в бога.

- На машине? – спрашиваю.

Крутит головой. Я протягиваю ключи – от “Порше”, от дома.

- А ты? – Сперва прячет в карман, потом задает вопрос.

Я смотрю в сторону следователей прокуратуры, застывших поодаль в виде изваяний.

- Подбросят.

- Хорошо, - кивает тварь. – Я запуталась, ты ешь мясо?

- Теперь да. Юля обожала мясо. Это Оля веганка. Господи, такое чувство, будто тебе вообще плевать!

- Я мужа сегодня похоронила!

- Второго! У тебя все еще впереди. Осторожнее на подъездной дорожке, там асфальт проломился.

- Да помню я.

Прокуратура мной заинтересовалась после второй супруги. После третьей они что-то заподозрили. Теперь же попросту возненавидели меня и натравили следовательницу, которая приступила к допросу настолько яро, что сомнений не оставалось: за ней стоит, готовый к атаке, весь оскорбленный и поруганный женский род.

- Выходите за меня, - предложил я, не выдержав. – Нет, серьезно. Напичкайте дом камерами и микрофонами, сделаем годичное реалити-шоу. А что? Мне нравится. Так вы не только поймете, что я – не убийца, но и заработаете денег. Ремонт, честно говоря, не повредит.

Люблю такие моменты, когда господь подыгрывает. Не успел закончить фразу, а с потолка перед носом следовательницы шлепнулся кусок штукатурки. Следовательницу звали Дарьей. Даша-следопыт. Ребята, давайте поможем Даше принять правильное решение: продолжать пытать невиновного, или отпустить, состроив на прощание такую рожу, чтобы он понял: за каждым его шагом следят. Спасибо, ребята.

Дома меня встретил запах жареного мяса. Готовить эта тварь умела, что есть, то есть. Стол накрыт на две персоны. Стейки, вино, свечи. Сама уже не в черном – надела одно из платьев моей первой. Или второй? Хотя, второй уже можно, лишь бы не третьей.

- Ну? Как прошло? – подскочила она ко мне, помогла снять пальто.

- Как всегда. Чувствую себя Кирой, только вот в глаза не видел никакой тетради смерти.

Непонимающий взгляд. Я принимаюсь расшнуровывать ботинки. Это у меня от Веры, она японские мультики любила. А эту проклятую «Тетрадь смерти» мы с ней пять раз пересматривали. Ну, четыре с половиной. Я предупреждал, что пятый лучше не начинать – не поверила.

Подтолкнул тварь к спальне.

- Слушай, - заартачилась она, показывая на стол, - я подумала, может…

- Думать надо было в пятом классе.

Подло, наверное, но сработало. Пошла, разделась, легла. Единственная женщина, с которой всегда получается достичь оргазма одновременно. Ненавижу ее за это. Хоть бы раз осталась неудовлетворенной. Или наоборот – так бы я чувствовал себя победителем.

- Ты даже простыни не сменил? – говорит она, тяжело дыша после первого захода.

- Сменил. Утром.

- О… Слушай, мне правда жаль.

- Знаю. Мне тоже.

Злиться на нее больше не получается. Вспомнил ее счастливое лицо, когда выходила замуж – ровно через неделю после меня. Как я за нее радовался, как надеялся, что теперь все пройдет…

- Я ходила в церковь. Весь год.

- А я раз ходил в мечеть, - бормочу в полудреме.

- Зачем?

- Так. Интересно. Никогда раньше не был в мечети.

Если эта тварь начинает хихикать, не присоединиться невозможно. Как же это бесит!

- Ненавижу тебя! – Я навалился на нее, но она выкрутилась.

- Нет уж, теперь моя очередь! – взобралась сверху.

После совместного душа мы сидим за столом и ужинаем, любуясь закатом сквозь панорамное окно.

- А ты мое имя помнишь? – спросила она.

Я ответил не сразу, пришлось покопаться в памяти.

- Я тоже с трудом вспомнила. Обычно зову тебя «ублюдок».

- А я тебя – тварью.

Наш тихий смех мешается со звоном бокалов. Тварь вздыхает.

- Все-таки эта цыганка – редкостная сука.

- Ты редкостная дура, что к ней пошла.

- Мне одиннадцать лет было, ублюдок. Что я могла знать? Она приворот немного иначе описывала. Там явно фигурировало слово «любовь», а вот про то, что дольше года с нами никто чужой не протянет – я как-то пропустила.

- В рекламе презервативов тоже что-то про любовь говорят.

Помолчали. Свечи давно и безобразно оплыли, опустела бутылка.

- Может, получится ее отыскать? – зевает тварь.

- Цыганку? Отыскать? – усмехаюсь я. – А у тебя хоть чек-то сохранился?

Снова ржем, как сумасшедшие. Звенят бокалы с остатками вина.

- Земля пухом, Юлька.

- Спи спокойно, Сёма…

Утром она вызвала такси, потратив перед тем не меньше часа на маскировку синяков под глазами. Когда снаружи послышался призывной сигнал клаксона, я дал ей Наташкины огромные солнцезащитные очки.

Целовались на пороге до очередного гудка.

- Пока, - сказала она. – До следующего раза.

- До следующего, - вздохнул я.

И захлопнул дверь.

25.03.2017