Как я готовился к похоронам

        Несколько раз Дона (голландка, подруга моей жены и по совместительству гражданская жена тайца, работающего на тук-туке, по имени Прасонг) приглашала меня в тайскую семью своего «друга», чтобы я помог им хоть немного отремонтировать дом. Намечалось значимое событие: смерть хозяина дома, отца гражданского мужа Доны. Отбытие на встречу с Буддой должно было произойти со дня на день. У тайцев – это праздник, поскольку считается, что душа умершего перестает страдать и обретает вечный покой. Девять человек детей (пять мужиков и четыре женщины) никак не могли собраться, чтобы привести дом хоть в какой-то порядок, поскольку никто не хотел  «потерять лицо» перед соседями и друзьями после кремации отца. Я выступал в роли некого катализатора, так как незнакомый, работающий в чужом доме фаранг должен был хоть как-то сподвинуть всю эту большую семью к решительным действиям (хозяин вот-вот должен был испустить дух). До моего приезда были предприняты попытки объединиться, и сообща, за день, хотя бы покрасить дом. Однако все эти благие намерения претерпевали фиаско: как только братья ехали в город за кистями и красками, вместо оных они привозили виски и ром, и начиналась генеральная репетиция похорон при пока еще живом хозяине. Несколько раз мой визит откладывался (я начал работать в одном из крупнейших тайских туристических агентств «КОКОС») из-за экскурсий, но вот однажды все совпало и не сорвалось. В семь утра за нами подъехала машина, где в качестве водилы сидел Прасонг, а рядом, его «супружница» из фаранговского (приезжего) сословия – Дона.
        По здешним понятиям ехать было достаточно далеко: небольшой заштатный городишко под названием Панактикум (чем-то кладбищенским веяло от него), находился где-то в 100-110 км от Паттайи. Постепенно вывески с английскими названиями улиц и магазинов стали встречаться все реже и реже, а уличных рынков с засушливыми представителями морской фауны и флоры – все больше и больше. Цены тоже постепенно стали снижаться, показывая, что мы въезжаем в периферию, в настоящую тайскую глубинку. Здесь не было разнузданных толп туристов, не пролегали туристические маршруты, так что перед нами раскрывался настоящий, не туристический Таиланд, не обремененный условностями и легендами, которыми кишат мозги приезжих и туристов.
        Поворот на одну улицу, другую…  Вскоре начались какие-то поля и болота, охраняемые огромными сараями, стоящими на сваях. Около одного из них, окруженного небольшими зарослями бананов мы и остановились. Что называется «приехали». Рядом с огромными глиняными чанами для хранения воды, среди нескольких банановых зарослей и парой манговых деревьев стояла избушка на курьих ножках, пристанище и гордость обыкновенной тайской семьи с достатком значительно ниже среднего. Пара мопедов, слон из дерева и покосившийся ломик духов дополняли эту экспозицию.   
         Это и был «дом, который надо было привести в порядок». Что можно сделать с сараем площадью около 200 кв.м. за несколько часов. Сломать? Сделать несколько перегородок, которые разделяли бы самую большую «залу» на несколько комнат? Мне пояснили, что после смерти старика, этот «дом» будет сдаваться за 6 000 бат ежемесячно (до недавнего времени мы платили за свою квартиру в кондо 8 000 бат, но она находилась в 200 метров от моря и отвечала всем требованиям проживающих европейцев). А может, следовало перестроить туалет, который находился здесь же, за кухней, покрытый ржавым оцинкованным железом?
        Встретили нас две женщины: мать и сестра Прасонга, которые ни слова не говорили по-английски, а тем более, по-русски. Вскоре подтянулись еще двое, через некоторое время еще и еще. Приезжие, как правило, не здоровались, да и особого внимания  к иностранцам не испытывали, по крайней мере, старались интереса не показывать. Пошатавшись немного по дому и ознакомившись с житием-бытием, я не заметил, как Прасонг куда-то уехал, захватив с собой мою жену и Дону. На улице стояли небольшой стопкой миски, сделанные из рисовой соломки. Видно это было, что это небольшой  приработок семьи. 
        Солнце начинало припекать, а в доме было прохладно, я бы даже сказал уютненько, если, не обращать внимание, на практически полное отсутствие мебели и нищету (по нашим меркам). Вот я и сподобился заделаться гастарбайтером в простую тайскую семью. Какой русский может похвастаться таким положением? Мысль не успокаивала, а только напрягала, поскольку фронта работ очерчено не было. Надо было чем-то заняться. Инструмент в качестве огромного молотка и мелких гвоздиков лежал на террасе. Под домом нашлось несколько пальмовых досок. Пилы не было, так что ее функции стала выполнять циркулярная пила с зубьями, похожими на огрызки челюсти дракона. От ничегонеделывания подправил немного крыльцо. Делал не как для себя, а как для соседей (жена говорит, что так лучше и качественнее получается). Вроде бы получилось неплохо. Хотел поправить еще и домик духов, однако побоялся тревожить их жилище (все-таки святое место, может так и надо?).
     Вскоре подъехал и Прасонг. Без женщин. Сказал, что отвез их на шопинг на ближайший местный рынок. С собой он привез краски и кисти и жестами стал показывать, где и что красить.
        Такую площадь, как в тот день,  я не красил за всю свою жизнь. Достаточно сказать, что за несколько часов работы я извел около 7 кг краски, литра 3 ацетона и загубил три кисти. Не отставали и тайцы. Постепенно лом из серого превращался в ярко красный. Кто-то вставлял в оконные пролеты самодельные рамы, потом из огромного куска гофрокартона делал окна, которые ваш покорный слуга закрашивал в ядовито красный цвет. «Сабай» (хорошо): подвел итог Прасонг. «Суай» (красиво): подтвердила его сестра. В мыслях я скривился: получилось довольно аляповато, но зато уже не было видно подтеков и трещин. К тому же, на мой взгляд, не стоило красить белоснежный сайдинг в этот алый цвет, а если бы добавить в некоторые места синевы, то внешне тайское жилище стало бы напоминать российский триколлор.
        Будущий покойник от пыли и шума был защищен навесом, под которым содержат кур (очень напоминало москитную сетку в виде туристической палатки). Я уже подумал, что все, рабочий день закончился, однако прибывали все новые помощники, которые стали ставить леса из бамбуковых стволов. Мы же в это время сели трапезничать.
        Будда послал в тот день нам жареную свиную строганину, которую готовили здесь же, на решетке, стоявшую на старом ржавом ведре, заполненным горящими углями. Холодной воды со льдом было хоть залейся, а клейковатым на вкус рисом можно было объесться от пуза. Салат из красного и зеленого перца чили я благоразумно пропустил, сказав, что сыт, а работа не ждет. Дабы избежать уговоров попробовать последнее блюдо, полез на леса, красить верхушку дома, о чем тот час же пожалел.
        Хилая конструкция качалась и пела заупокойные молитвы отважному фарангу, свыше 100 кило веса. Она была рассчитана на бараний вес, пардон, на вес тайца, поэтому слезал я с нее намного дольше, нежели забирался (не хотелось падать с одной стороны на доски, а с другой стороны – на ожидавшего состояния нирваны старца). Женщины уже давно приехали и после шопинга получали «санук» (кайф, удовольствие, расслабление), устроившись на циновках и матрасиках под порогом дома, в тенечке. Здесь же мирно гудел вентилятор, гоняющий горячий воздух с улицы в дом, создавая иллюзию прохладного ветерка.
        Еще через пару часов прозвучала команда заканчивать и все быстро побросали кисти. Пока кто-то сел на мопед и поехал за долгожданным виски (о бутылке спиртного со льдом мечтало все работающее мужское население), к Прасонгу подошел его племянник и стал делать дядьке массаж ног. Последний тащился, как сопля по чемодану. Было видно, человек знал, что после такого трудового дня заслуживает внимания ребенка. Общую картину дополняли несколько банок энергетика, которыми баловал себя организатор этих работ
       Дом принимал новый, веселенький вид, и это радовало. Порадовала и бутылочка тайского рома, которую мы почали перед отъездом, оставив допивать ее куче родственникам и знакомым. Правда, думается, что одной бутылкой в этой семейке дело не закончилось. Мы же, сделав хозяевам «вай» (жест приветствия и прощания в виде сложенных на груди ладошек) отбыли домой, в Паттайю.