Жизнь поэта. книга 3я. стр 302-325. продолжение 13

-Как красиво! Я чуть, по глупости, не отказалась от такого божественного подарка! В них, сияние и блеск изумрудных звёзд, в них серебренные парчовые нити луны, в них музыка Млечного пути: симфонии и серенады, в них поэзия Олимпа, в них красота морей и гор. Неужели тебе не жалко всё это богатство отдавать мне? Оставь полови-ну себе!
-Это всё твоё. Я миллионы лет собирал это для тебя. Как я могу, хотя бы сотою часть взять это у тебя?
-Давай разделим пополам и спрячем у каждого в сердце. Если ты откажешься, то я раскрою ладони и они улетучатся. Тогда улетучусь и я. Твоя Людмила!
-Давай, я согласен.
Мы разделили наше богатство.
-Теперь, положи свою долю мне в сердце!
  Он взял мою сжатую руку в кулак, в которой были мнимые драгоценности Вселенной, и положил себе под рубашку, на грудь.
-Открывай ладонь. Теперь твои драгоценности у меня в сердце, а свои я положу в твоё сердце.
  Он залез своей рукой мне в вырез платья и положил руку на левую грудь, а затем разжал ладонь и стал,  нежно гладить сосочек.
-И зачем нужен был весь этот длинный дипломатический ритуал? Сказал бы, что я хочу потрогать и полоскать твою грудь, я бы с удовольствием разрешила. Тем более, что мне и самой это нравится.
-Тогда это не выглядело бы так поэтично. Поэзия должна быть не только в словах, но и в действиях. Если бы я просто засунул тебе руку за пазуху и облапил, ты не почувствовала божественной грудью прикосновения Космоса.
-А ты прав. На мою грудь легла не просто ладонь парня. Словно вся красота Вселенной прикоснулась ко мне и влилась в меня. Это ты влил в меня её живительные  соки.
-У тебя даже глаза заблестели по-другому.
-Как у мартовской кошки при встрече кота?
302
-Нет, кошка здесь не причём. В твоих глазах сейчас блеск далёких звёзд. Они стали гореть ещё ярче в ночи. Можно я их поцелую.
-Поцелуй, только не съешь.
  От глаз он перешёл к губам, снова заставляя меня вжиматься в него. И хотя он тёрся своим бугром через свои плавки и брюки и через моё платье и трусики, по моему лобку, я,  чувствуя его напряжение, истекала соком и тихонько стонала.   Сквер был почти пустой.
  Когда мы проходили мимо бронзового Самсона тот громко сказал:
-Опять вы! Каждый день. Как не стыдно! Все влюблённые уже давно ушли, остались вы и ещё две пары таких же сумасшедших. Дадите вы, наконец, мне возможность разорвать пасть, этому гипсовому, покрашенному под бронзу льву?
-Самсон, ответил ему Вано, ты тысячу лет будешь стоять на этом месте, только с тем условием, что не разорвёшь льву пасть. А как только разорвёшь, тебя сломают и выбросят на свалку.
-Вано, какую книгу ты мне принесёшь?
-Иван и Людмила грузинского поэта Кацовишвили? Читала?
  Я чуть не сказала, что не слышала о таком, а затем до меня дошло, что он снова шутит.
-Лучше принеси книжку французского автора. Французы понимают толк в любви и красиво её описывают.
-«Декамерон» ты читала? Новеллы. Сто штук.
-Тоже французского автора?
-Нет, итальянского писателя и поэта, представителя литературы эпохи Раннего Возрождения - Джованни Боккаччо. Но там больше траханья, чем любви.
-Как вульгарно!
-Почему вульгарно. Это одна из самых знаменитых книг раннего итальянского Ренессанса, написанная приблизительно  в 1352—1354 годы. Много  юмора. В  основ-
303
ном сюжеты новелл построены на хитростях любовников и любовниц. Жены и любовники обманывают мужей различными способами и совершают грехи.
-И сколько там новелл?
-Сто или около этого.
-И в каждой...
-И, почти в каждой трахаются.
-То есть по-научному совокупляются?
-Да, А по-русски....
-Не произноси это слово! Я не люблю мат. Ты никогда не матерился при Алке?
-Я вообще не стараюсь материться. Может, где-то и заматерился при ней? А что?
-Алка презирает тех, от кого, хотя бы один раз, услышала матерное слово.
-Ты в том смысле, что она меня терпеть не может? Это из-за тебя, Люд. Она, видимо, хочет, чтобы у Людмилы был пушкинский Руслан, а не Иван-дурачок из сказки. Но тут уж я ничего не могу поделать. Меня родители сделали таким, каков я есть.
-Не наговаривай на себя, ты нормальный парень, а не дурачок. И добрый. Сегодня подарил мне половину богатств Вселенной. Дай я тебя за это поцелую.
  Мы снова слились в долгом поцелуе.
  Был уже второй час ночи.
  Бабка, на посту снова обозвала меня блудливой облезлой кошкой. Это, хорошо, что она не успела заснуть, а то из её уст посыпались бы слова похлещи: курва, проститутка и б....
  Сегодня, в среду, первый в этом году, комсомольско-молодёжный вечер. Когда Вано, после обеда, заглянул ко мне, то мы решили, пойти на него, а если не понравится, сбежать.
  Станцевали с ним пару танцев, танго. Потом был вальс, но я отказалась с ним танцевать. Я уже знала, что у него не огромные яйца, как  у  быка,  как  подумала  тогда,  когда танцевала с ним первый раз  при знакомстве, в деревне.
304
  Хорошему танцору никогда не помешают яйца, если они будут даже полупудовые. А плохому мешает неумение танцевать. На вальс, мой любимый танец, меня никто не пригласил. И не пригласит. Рядом со мной парень. Лучше пойти в сквер целоваться. Здесь Вано – хороший партнёр, не то, что в танцах.
-Люд, может, выйдем, погуляем в сквере?
  Мы ушли и сразу дали волю страстям. Он довёл меня до кипения, и я сказала:
-Мне надо дома привести себя в порядок. Ты иди, а я подойду потом. Дома я всё с себя сняла и хотела сделать ему сюрприз – открыть дверь совершенной голой. Но он так и не пришёл. Я ничего не поняла. Даже немного поплакала. Решила встретиться с ним на следующий день и спросить, почему он не пришёл ко мне.
  На следующий день, я выполнила норму за пару часов. Связала шесть сеток. А нужно было восемнадцать. Пятнадцать у меня были в запасе. Я пошла к Вано. Они с Виктором, вместе с другими трудились на полигоне, как пчёлки. Я сразу прошла в бытовку и в окно смотрела на их работу. Но вскоре это занятие мне надоело, и я взяла одну из книг, лежащих на столе. Это был русско-грузинский словарь, о котором, как-то говорил мне Вано. Он привозит с каникул одну или две книги, на грузинском  и читает их, чтобы не забывать язык, а неизвестные ему слова переводит при помощи словаря. Каракули были забавными. Как можно было усвоить их написание? Начав перелистывать, наткнулась на рукописные листы. Может, он переписывает слова из словаря? Но почерк был не его, корявый, а красивый женский. Не эти ли  листочки он читал, когда пару недель, я зашла к нему и застала за чтением? Женское любопытство – порок, но не самый главный. И я начала читать:
«Здравствуй,  мой  самый любимый  муж  из  всех  мужей!
305
  Если бы ты знал, как я о тебе соскучилась, любимый? Когда ты посадил меня на автобус в Махарадзе, я всю дорогу проплакала, до самого Кутаиси. Все пассажиры жалели меня и чем только не угощали. Но разве их яблоки, груши, виноград, чурчхела и хачапури могли заменить тебя, любимого мужа. Как же я люблю тебя, мой дорогой, Ванечка! Потом, когда я успокоилась, всю дорогу до Кутаиси, вспоминала наше время, проведённое вместе, от момента нашей встречи у Нанули и до расставания, когда ты посадил меня на автобус  и он долго не мог тронуться из-за нас, потому, что мы не могли оторваться друг от друга, а когда он тронулся ты крикнул:
-;; ;;; ;;;;;;;;;! ;; ;; ;;;; ;;;;;;;;;;;;! – Я тебя люблю! И не забуду! – крикнул ты.
  Через три недели, я была с «ишаком» на свадьбе. Чисто грузинской свадьбе. Было человек двести. Гораздо меньше, чем на нашей свадьбе. Песни, пляски, тосты. Но не кричали на ней «горько», как на нашей. Какое же это было прекрасное время! Разве забудешь тот момент, когда ты лишал меня невинности? Или тот ящик мороженного, который мы съели вмиг? Или те мгновения, когда мы заплывали так далеко от берега? Или как я запрыгивала на тебя в воде, а ты поддерживал мою задницу, а я всё время
говорила тебе:
-Опусти мою попу немного ниже. До уровня своего дружка...
А та, безумная ночь под луной и звёздами, когда ты привёл меня к твоему удивительному дереву, мы залезли на него и улеглись, как на кровати, и любили друг друга, а луна пыталась подсматривать за нами, но мы хохотали над ней и только звёзды видели наши обнажённые тела. А на другой день, когда мы одни, на нашем безлюдном пляже, обнажённые, плавали и загорали, ты протянул мне листок с сочиненным тобой стихотворением о нас, а затем, когда я прочла и была в восторге, подарил его мне. Я заучила это стихотворение и часто читаю его  вслух,  особен-
306
но, когда стою одна на возвышенности. Если ты забыл его вот отрывок:
Под южной ночью -  нежной, луной,
Любви интригу мы плели,
И ты была такою юной,
Пила со мною сок любви.
Мы в том соку любви - купались,
Луна парчу давала нам,
А звёзды блеска дать старались,
Двоим. И всё напополам.
Для нас двоих лишь птицы пели,
Вдали для нас шумел прибой,
Мы расставаться не хотели,
Нам хорошо было с тобой.
  Я сейчас купаюсь в молодом вине «маджари», ем виноград и, иногда отдаюсь «ишаку», но чаще любовнику, тому, который при тебе несколько раз овладел мной, а ты лежал и улыбался, потому что не ревновал к нему, зная, что я больше всех люблю тебя.
  Не знаю, когда мы увидимся? Но я так хочу этого! Дальше я буду тебе писать на грузинском языке, чтобы ты напряг свои мозги и лучше постигал грузинский язык. Свои письма отправляй через Нанули. Люблю и целую.
-;; ;;; ;;;;;;;;;!
  Дальше пошли грузинские каракули, которые, видимо он (не хочу называть его имени) читал, пользуясь словарём.
  Вначале чтения у меня преобладало, самое примитивное женское любопытство, дальше ревность, даже стали подкашиваться ноги, а затем дикая необузданная злоба. В своей злости женщина похожа на дикого неукротимого зверя. У меня в руках оказался самый толстый кусок арматуры, длиной с полметра, один из образцов наглядного пособия, для студентов. Если бы он сейчас появился здесь, я бы, не задумываясь, опустила железяку на его бестыжую  голову.
307
  Двуличная сволочь и хамелеон. Как же он смог залезть ко мне в душу? Вернее в сердце. А я уже и рада, что у меня чуть ли медовый месяц. Дура, дура! И как права, она Алла, что сразу открывала глаза мне на него. А я слепая кротиха, распустила слюни. Ну, гад, я сегодня встречусь вечером с тобой в сквере и всё выложу начистоту. Нет, надою по морде. По твоему свинячьему рылу. А нужно ли мне это? Нужно просто выкинуть его из головы и забыть о нём. Как же ему насолить? Вадим. Он кипел, когда мы с Вадимом даже разговаривали. Надо сейчас сходить к не-му, Вадиму и постараться, чтобы он пригласил меня куда-нибудь. Но сделать так, чтобы видел этот кавказский мудак, вернее - ишак.
  Я выскочила из бытовки и пошла на растворо-бетонный узел, где работал Вадим.
-Привет, Вадим.
-Здравствуй Людочка! Ты чем-то взволнованна, или расстроена, с работой всё нормально?
-Нормально, только устала очень. Заходи после работы, поболтаем. Я угощу тебя чаем с вишнёвым вареньем и оладушками, испеку сама. Они у меня получаются вкус-ными.
-Люд, извини за нескромный вопрос, хоть я не люблю собирать и распространять сплетни, но все в группе болтают, что у тебя с Капцовым любовь? Вас часто в последнее время видят вместе, особенно по вечерам. Это правда?
-Ничего не хочу о нём слышать!
-Значит, поссорились.
  Сверху послышался голос Марата:
-Всё, Вадим закругляемся. Цемент кончился.
-Ты сейчас на работу?
-Домой. Я свою норму выполнила. Умывайся и заходи, а я пойду печь оладьи.
  Когда мы с Вадимом пили чай зашёл Вано и оцепенел.
308
-Люд, а почему ты не взяла книгу «Декамерон», когда заходила.
-Я не беру чужие вещи без разрешения. –ответила я равнодушно, холодным голосом и не пригласила за стол, хотя на тарелке лежала гора аппетитных горячих оладий.
-Я занесу книгу вечером, -сказал подавленным голосом он и вышел побитой собакой.
  Хорошо, что я не устроила ему скандал, там, на полигоне да ещё при всех, думала я, совершенно забыв о сидящем напротив Вадиме. Он, видимо, понял моё состояние и вскоре ушёл, пообещав прийти вечером.
  Вечером, Вадим пришёл снова. Он был в великолепном плаще стального цвета, в модной шляпе, в ботинках последней моды и предложил пойти в кино, но для похода в кино у меня было не то настроение и я предложила ему погулять в сквере, в надежде, что меня с ним увидит Вано.
  Он, как обычно постучавшись, зашёл в тот момент, когда Вадим помогал мне надевать демисезонное светлое пальто.
  Его растерянность и замешательство, от увиденного им, сразу выскочили наружу его подлой сущности. Да, всё-таки свои чувства он не может скрывать. Что любовь,
что презрение, что радость или уныние.
  Несколько секунд он растерянно стоял и смотрел на нас. Но его мгновенная реакция быстро ориентироваться и выкручиваться из любой сложной ситуации и тут помогла ему.
-Людочка, вот учебник Аллы. Передай ей! Вместе с учебником была и книга «Декамерон».
  Он, молча, стремительно развернулся и ушёл.
  Уже стемнело. Мы пошли с Вадимом в сквер. Немного походили и когда, как мне показалось, я увидела на скамейке одинокую фигуру парня, похожего на Вано, бросилась на шею Вадиму, и мы стали целоваться. Но чувств к Вадиму у меня уже никаких  не  было,  да  и  у  него тоже.
309
  Он понимал, что это какая-то моя глупая игра. Целовался он не так страстно, как Вано, и во время поцелуя, вместо моей титьки или бедра держал в руке свою шляпу, чтобы её не унесло ветром. Когда, на выходе из сквера, где горел фонарь, я увидела выходящего Вано, то сомнений у меня не осталось, что он наблюдал за нами и видел нас целующимися. Цели своей я достигла. Мы ещё немного побыли в сквере и я, сославшись на то, что замёрзла, потащила Вадима в общежитие. Мы попили чаю, поболтали и когда Вадим уходил пошла, проводить его в надежде ещё раз увидеть Вано, чтобы снова сделать ему больно. Но Вано так и не встретила. Вернувшись, разделась, взяла книгу «Декамерон», залезла в кровать и стала её читать.
-Что, Люд, у тебя новый роман? –спросила любопытная Нелка.
-Да, мужики все козлы, Нел. Один Флорин был настоящим мужчиной.
  У Алки радостно блестели глаза. Она поняла, что мы расстались с Вано и, похоже - навсегда.
  Я смотрела в книгу, но мои мысли всё время вертелись с разными событиями, где присутствовал Вано. В душе была пустота. Чего-то не хватало, словно  у  меня  отняли, как в детстве, любимую игрушку, сшитого из тряпок, зайчика, с которым я спала. Неужели я его люблю? Раньше так мечтала целоваться с Вадимом, а сегодня целовалась и ни каких эмоций, словно съела пирожок с капустой и забыла об этом, а поцелуи и вечера, проведённые с Вано, не вылезают из головы. Где он сейчас и что делает? Наверно, пишет письмо своей молодой жене.  Кроме того,  что он подлец, ещё и развратник, позволял молодой жене, после свадьбы, трахаться при нём с любовником. Интересно, хватило бы у него наглости, если бы мы поженились, привести друга и позволить ему трахаться со мной при нём? Фу, какая мерзость!    Злость снова стала закипать во мне и я, чтобы отвлечься, открыла наугад книгу  и  прочитала: День третий. Новелла первая.
310
  Из новеллы я узнала, как «Молодой Мазетто из Лампореккио, прикинувшись немым и недалёким малым, поступает садовником в обитель монахинь, после чего, сначала одна, а следом и все остальные монахини по очереди предаются страсти вместе с Мазетто. Через некоторое время он выбивается из сил, не способный постоянно убла-жать такое количество женщин, открывает всем, что он совсем не нем, и уходит из обители».
  Точно, как Вано, подумала я. Там, у себя он видимо, обманом, овладел молоденькой грузинской, а здесь, прикинувшись влюблённым, чуть не овладел мной. Но, чёрт побери, мне, как и тем монахиням было хорошо и сладко с ним. Снизу начинала подниматься волна страсти. Чтобы не травить себя я углубилась в чтение и долго читала, когда все спали.
  Утром, мы, как обычно собрались в комнате мастера, где он распределял задания на день. Мастер уже выдал нам задания, когда вошёл Вано.
-Почему опаздываешь, Капцов?
-Объясню позже, ответил он.
  Когда мы вышли, Вано с мастером, находились в бытовке ещё минут десять, а затем он подошёл к Коле, старосте группы и что-то сказав, исчез. Больше в этот день он не появлялся.
  Меня разбирало любопытство и я, на другой день, в обед, спросила у Николая:
-Коля, а что с Капцовым, заболел? Вчера ушёл с работы, и сегодня его нет.
-Не он. Его мать. Мастер его отпустил на две недели, и он уехал домой, в Грузию.
-Как бы ни так! -сказала я себе, -соскучился о молодой жене, которая трахается с любовником, его другом, наверно с Резо, да ещё и с ишаком. Ну, у них и нравы на их долбанном Кавказе!
-Люд, извини, я побегу, дела.
311
  15 октября. Воскресенье.
  В выходные грустила. Не куда было себя деть. Всё время думала о Вано. Постоянно отгоняла мысли о нём, но они снова и снова заполняли меня всю, то вползали в душу, ядовитой змеёй и я начинала злиться и срывать злость то на Алке, то на матери, то залетали в душу соловьём и радостная песнь витала в ней. В субботу пришло письмо от Костика, где он спрашивал, почему я не отвечаю на его письма, которые он с сентября посылал мне на техникум. А я и не заглядывала в техникумовский почтовый ящик, где всегда лежала гора писем для студентов. Надо в понедельник забрать письма Костика.
  В понедельник, когда перебирала пачку писем, отыскивая Костины, наткнулась на толстенный конверт, который адресовался ему, Вано. Письмо было из Грузии, и ру-ка, писавшая адрес, была женская. Обратного адреса не было. Видно письмо от той сучки, подумала я. Что же она пишет ему? Вот бы узнать! Не читать же чужое письмо! Было бы оно вскрытым, тогда другое дело. А почему не вскрыть самой, прочитать, а затем запечатать вновь? Я как то читала, книжку, где муж вскрывает письмо жены от любовника, грея его над чайником. Схватила письмо и сунула его в книгу, затем нашла два Костиных письма и пошла в общежитие. Подождала пока девчонки ушли и поставила чайник на плиту. Затем, держа письмо над паром, не совсем аккуратно вскрыла его. Когда письмо вскроет повторно хозяин, всё равно не заметит, что его уже вскрывали. А если узнает, какое мне до этого дело?
  Волнение не покидало меня.
  Кто-то постучал в дверь. Я быстро сунула письмо под подушку и открыла дверь.
  Зашла Нинка переодеться. Она ночевала у хахаля.
-Люд, а ты почему дома? И расстроенная, вся дрожишь. Что-то случилось?
-Вчера все спали, а я почти до утра читала книгу. И сейчас вся разбитая. Вскипятила чайник. Сейчас попью  чай и пойду. Будешь пить чай со мной?
312
-Ты, что?! Я уже итак пару раз опаздывала. Всё! побежала. До встречи.
  Я закрыла дверь на ключ, села на кровать, чтобы не упасть в обморок, ещё от какой-нибудь мерзости, написанной в письме и достала письмо из конверта. На меня сразу глянула девица, но отнюдь не юная, как я предполагала. Красивая, сучка! Мне захотелось взять иголку и выколоть ей глаза.               
  Отложив фото в сторону, я стала читать:
  Здравствуй, Ванечка! Не знаю, получил ли ты то, моё плаксиво-шуливое письмо или нет? А я получила твоё, которое мне привезла Нанули, приезжавшая за своими деть-ми сама, потому что мама приболела и не смогла их отвезти. Как у тебя дела с учёбой  и  в  личной  жизни?  Я  рада, что у тебя налаживаются дела с Людмилой. Ты с таким восторгом и любовью описал вашу встречу с ней, после возвращения в техникум с каникул, что я даже немного приревновала, хотя не имею никакого права ревновать тебя, моего самого любимого человека. Какими радостными были твои слова, в письме, где ты говоришь, что поцеловал ей руку, а она поцеловала тебя в щечку при  встрече.
313
  А потом вы ели один пирожок, кусая его попеременно, как мы тогда там, на пляже - шоколадку. Но наступит момент, когда она поцелует тебя в губы, ты напишешь мне об этом и я буду рада за тебя. Мне так и хочется сказать, передай привет ей от меня, за то, что она не приехала тогда с тобой на каникулы. Ведь если бы она тогда приехала, то не было бы тех незабываемых одиннадцати дней нашей страсти и любви. Вернее – страсти общей, но моей любви,  к тебе. Хотя, может быть, ты тогда чуточку и любил меня. Но в основном её – Людмилу.  Вспоминаю, как ты выпросил тогда, на один день, квартирку у своей тёти Сони и мы, не выходя на улицу, провели время с утра до вечера, занимаясь любовью. Когда ты, обессиленный, заснул, лёжа на спине, а я смотрела на тебя и гладила твои волосы, ты во сне шептал: «- Милая Людмила, Людмилочка, как же я тебя люблю!» А затем повернулся на бок, обнял меня и добавил: «-теперь я никому тебя не отдам, Людочка! А затем, когда проснулся, лёг на меня, приблизил своё лицо к моему и стал страстно смотреть в мои глаза, а когда я их закрыла, стал страстно целовать их. Но я уже почувствовала, ты целуешь её глаза, своей Людмилы, а не мои и когда спросила тебя:
-Ванечка, ты сейчас целуешь Людмилу? – приподнялся и удивлённо спросил:
-Откуда ты знаешь о Людмиле?
-Ты же только что во сне обнимал меня, а шептал её имя. Ты её сильно любишь?
  И тогда ты рассказал мне о ней, какая она прекрасная. А я подумала, если уж на меня, такую красивую грузинку, все мужики пялят глаза, то она на много красивее меня. И моложе. Ведь мне тогда, было двадцать семь. А неделю назад стало двадцать восемь. Старуха учительница, совратила студента мальчика. Ты моя первая и, наверно, последняя любовь.
  Когда я вернулась домой, муж ишак-Автандил, сказал мне:
314
-Этери, ты стала юной, как школьница! Это море так повлияло на тебя. И он набросился на меня, как осёл на ослицу. Быстро сделал своё дело и отвернулся к стенке, а я, неудовлетворённая, улыбаясь, стала шарить рукой в его жёстких чёрных волосах.
-Ты что ищешь там вшей? Думаешь, за то время, пока тебя не было, я не мылся, и они там завелись?
  А мне так хотелось ему ответить:
-Я ищу у тебя рожки. Пока они маленькие, но со временем станут большими ветвистыми рогами, как у лося, если ты не станешь меня ласкать, как Ванечка.
  А ещё я думала, хорошо, что муж всё это  проделывает со мной в своих кальсонах с завязками на конце. И не заставляет меня снимать рубашку, а то увидел бы не только мои загоревшие груди, задницу, но и промежность, опаленную горячими лучами, и догадался, что почти все эти дни я была голяком, да ещё с мужчиной. Но всё-таки он, мой  муж, ишак, хороший человек.
  Мы, Ванечка, оба проверились с Автандилом и оказалось, что бесплодная я, а не он. А я думала, вот бы забеременела от тебя и тогда частица тебя, сын или дочь, были бы всегда со мной.
  Недавно, Автандил работал, после своей основной работы, на нашем приусадебном участке. Я варила для него лобио с курицей, которые он так любит, а потом позвала его за стол и принесла кувшин холодного вина, он сказал:
-Этери, принеси ещё один стакан, выпей со мной.
  Он наполнил стаканы и сказал:
-Этот бокал я предлагаю выпить за тебя, Этери, ты самая лучшая и преданная жена. Ещё никто здесь, в нашей деревне, не сказал о тебе ни одного плохого слова. Никто не сказал, что Этери посмотрела на другого мужчину, она смотрит только на мужа, ишака. То есть - Автандила.
  Мы выпили.
  Хмель сразу ударила  мне в голову, потому что я взяла вино из того кувшина, в  нашем  маленьком  марани  (винном погребе),
315
который не открывался лет двадцать и только недавно его открыл Автандил, когда за детьми приезжала моя сестра - Нанули.
-Автандил, налей ещё. Этот тост я хочу произнести за тебя.
  Он наполнил бокалы (гранёные стаканы) и я, встав, сказала:
-Автандил, этот бокал я предлагаю выпить за тебя. Ты самый лучший муж, которые только есть на свете. Ещё ни один житель нашей деревни и других деревень вокруг, не сказал о тебе плохого слова. Ты никогда не смотришь на других женщин, кроме меня, хотя многие из них к тебе неравнодушны из-за того, что у тебя самый большой член в штанах, в нашей деревне, а может, и во всей Грузии, размером почти, как у ишака, за что тебе дали прозвище ишак. Поэтому я всегда была и буду преданной тебе женой.
  Мы выпили, стоя.
  Я уже немного опьянела, и у меня прибавилось смелости.
-Автандил, мы уже оба знаем, что бесплодна я. Своих детей у нас не будет и мы решили усыновить маленьких братьев-близнецов, у которых погибли родители и кото-рые живут то у нас, то у своей бабушки, а когда она умрёт, сразу переселятся к нам. А если бы оказался бесплодным ты, и не было бы этих мальчиков, мы что так и жили бы вдвоём, без детей?
-Когда мы ещё не знали результатов обследования, я думал, что виновен Я, из-за своего ненормального члена, и думал, хоть бы Этери нашла там, на море, себе мужчину и забеременела от него, я никогда её не упрекну и признаю ребёнка своим.
-Автандил, почему ты мне не сказал об этом перед самой поездкой на море? Я бы попробовала согрешить с другим мужчиной, а вдруг бы что-то получилось?
-Ты же уже точно знаешь, что не  получилось  бы,  что
316
сейчас об этом говорить?
-Давай наливай еще, и мы выпьем за нас. Мы никогда не пили за нас.
  Автандил налил, произнёс тост за нас и мы выпили. Стоя. Но не поцеловались.  Автандил не любит целоваться, как ты, Ванечка. С тобой мы обязательно поцеловали-сь бы после такого тоста.
-Автандил, я всё равно не стала бы тебе изменять. А вдруг мне понравился бы русский парень и у нас потом родился светловолосый сын. Ты бы тогда меня зарезал, по закону гор.
-Этери, сейчас не те времена. Я бы не стал тебя резать. Я бы всё равно считал бы его своим сыном. Вот Иракли Гогоберидзе не зарезал же свою Жужуну, когда она, съездив на Балтийское море, в Литву, родила ему третьего ребёнка, белокурую девочку. Правда, потом им пришлось переехать в другой район, подальше от сплетен, потому, что Иракли устал всем объяснять, что наука допускает, рождение светловолосого ребёнка  у  темноволосых  родителей. Но разве наши деревенские бараны это поймут?
-Ты, правда, самый лучший муж! Наливай и мы с тобой выпьем за Вано.
-Ты уже пьяная. За какого Вано ты хочешь выпить?
-За дядю Вано. Катамадзе. Который живёт на краю нашей деревни и приходит за внучкой в школу. Он всегда первым здоровается со мной. Хотя, по закону гор, я младше и к тому же женщина – всегда первой должна приветствовать его.
-Да, он хороший старик. Только он взял недавно у меня кувшин вина, обещал вернуть и до сих пор не вернул.
-Тебе жаль для хорошего человека кувшина вина?
-Мне жаль не вино, а кувшин. Это старинный глиняный кувшин, которому больше ста лет.
  Автандил налил вино, произнёс тост за дядю Вано и мы выпили. Только я пила не за дядю Вано с нашей деревни, а за тебя Вано-Ванечка.
317
  А потом бугай, Автандил поднял меня, как пушинку, на руки и по ступенькам понёс в нашу спальню на второй этаж. Но как он меня нёс, укладывал в кровать и снимал платье, оставив в одной рубашке, я не помню, потому что была сильно пьяная.
  Зато я помню, как ты нёс меня на руках, после застолья на нашей свадьбе.
  Уже все приглашённые гости, многочисленные морские крабики, чайки, разноцветные камушки и незваные гости – мухи, сидели за столом, и тамада произнёс тост, тогда одна из чаек, русская, на нашей русско-грузинской свадьбе крикнула «горько» и нам пришлось целоваться. Крабики грузины возмущались, а крабики русские поддержали чайку и тоже орали «горько». Мы целовались так долго, что ты тут же, за столом, в присутствии гостей, хотел лишить меня невинности, но сдержался и по окончании застолья понёс меня в нашу саклю, из четырёх палок воткнутых в песок и обтянутых простынею. Но ты нёс меня не так легко, как нёс Автандил, играючи. Ты прошёл эти пять шагов от стола, до нашего брачного ложа и запыхался. Но я тебя поняла, ты экономил силы для нашей первой брачной ночи, когда должен был лишить меня не-винности. Ты уложил меня на песчаный персидский ковёр, поверх которого лежала твоя рубашка, и стал лишать меня невинности. А затем, когда ты лишил меня невинности, и я превратилась из девушки в женщину, я попросила тебя ещё раз лишить меня невинности. Ты говорил, доказывал мне, что девушек лишают невинности один раз, а я доказывала, что их лишают много раз, если они этого хотят. А разве докажешь девушке или женщине, если она очень хочет? И когда я тебя убедила, ты лишил меня невинности второй раз. А затем мы крепко спали, пока горячие лучи солнца, проникающие через тонкую простыню не разбудили нас и мы поплыли, и я первый раз в жизни проплыла рядом с тобой такое большое расстояние, метров 80 или 100 туда и обратно, как сказал ты.
318
  А  потом,  на  следующий  день,  когда мы снова долго
плавали, а затем любили друг друга, а потом ты отдыхал, лёжа на животе, а я на спине, на меня наскочил морской Ветерок и страстно стал ласкать меня. Не выдержав его натиска, я подняла ноги, и он стал обладать мною при тебе, нахал.
-Зачем ты подняла ноги, Этери? – спросил ты.
-Разве не видишь? Отдаюсь Ветру.
-Он тебя насилует?
-Насиловал вначале, но мне так понравилось, что теперь я отдаюсь ему сама. Пусть Ветер целует мне попу и., а ты целуй мне губы и ласкай груди. Нам троим, вместе было хорошо, а после я, незаметно, прошептала ему свой адрес и он, Ветер, шалунишка, всё лето прилетал ко мне с ближайшей горы и любил меня. Один раз даже при нём, Автандиле, когда тот, в воскресенье работал, на нашем приусадебном участке, а я сидела на скамейке, ощипывала курицу и прилетел он, мой любовник Ветер. Я незаметно впустила его под платье, но он, ласкал меня так страстно, что я сильно распалилась и подняла ноги.
-Этери, зачем ты, сидя, подняла ноги выше головы?
-Ты разве не мокрый, от пота?
-Мокрый, но я, же работаю тохой! (тяпкой), а ты всего лишь ощипываешь курицу.
-Тогда давай поменяемся. Я стану пропалывать грядки, а ты ощипывать курицу.
-Я не умею ощипывать курей!
-Ощипывать курей намного труднее, чем пропалывать грядки, поэтому у меня тоже везде пот. Вот я и подняла ноги, чтобы проветрить свою пещерку.
-А почему ты постанываешь?
-От того, что болят руки от мозолей. Ты же каждый день требуешь лобио с курицей или сациви из курицы.
  Автандил отвязался от меня, а мы с Ветром продолжили нашу любовную игру, завершив её верхом блаженства.
  Но сейчас, я позволяю Ветру целовать только своё  лицо и шею
319
и не пускаю его «туда». Он стал холодным любовником. Но обещал прилетать следующей весной и летом.
  Какое же длинное письмо я написала тебе! Не знаю примут ли на почте. Его я брошу в почтовый ящик в соседней деревне. У нас на почте работает двоюродная сес-тра Автандила, любопытная и болтливая сорока. Правда, она плохо знает русский язык, но лучше не рисковать.
  Ванечка, забыла написать тебе о том, что моя мама скоро выйдет на пенсию, и я стану преподавать русский язык и литературу вместо неё в старших классах. А вмес-то меня будет молодая вертихвостка из Тбилиси, только что закончившая тбилисский пединститут. Она тоже грузинка и разговаривает по-русски чище меня, совсем без акцента, но слишком ****овитая. Как-то, когда мы остались в учительской вдвоём, спросила у меня:
-Этери, правда, что у твоего мужа член как у ишака?
-Хочешь, увидеть, то я устрою. Только в том случае, если у тебя влагалище, как у кобылы.
-А как же ты с ним живёшь?
-Мучаюсь. А если ты заменишь меня, только буду благодарна тебе. Эта шлюшка уже согрешила  с женатым преподавателем и ещё с водителем директора, у которого двое детей.
  Ванечка, пиши мне через Нанули, она всё равно каким нибудь способом передаст твоё письмо, или письма, мне. Я люблю тебя! Береги эту девочку Людмилу. И если у тебя будет с ней всё хорошо, поцелуй её за меня, молча, не говоря ей. Чтобы не забыл, высылаю своё фото.
  Люблю! Целую. Жду твоего письма. Твоя Этери.
  Я прочитала её письмо и всё поняла. Какая же я безмозглая дура! Значит, эта грузинка попала в его объятия, Вано, из-за того, что я тогда не поехала с ним. Значит, он действительно любит меня, если целуя глаза другой представлял, что целует  меня.  А  ей  можно  верить.  Она  уже умудрённая жизнью, взрослая
320
женщина и это письмо писалось не мне, а ему.
  Я снова взяла в руки её фотографию стала пристально смотреть.
-Я не запомнила, как тебя зовут?
-Этери, Люда. Ты станешь мне выкалывать глаза? Но это плохая примета. Тогда я могу умереть!
-Что ты милая Этери? Ты просишь Вано, чтобы он поцеловал меня за тебя, лучше я тебя поцелую сама. И я поцеловала фото.
-Я ещё там, в Кобулети поняла, что ты хорошая девушка. Не мог он, Ванечка, полюбить плохую девушку. Не обижай его! Ведь он наш общий хороший друг.
-Это он мой хороший друг, а твой любовник. Но у нас с тобой есть общий любовник – Ветер. Когда поднимешь для него свои ножки, передай ему привет от меня. Он тебе тоже клянётся, что у него кроме тебя никого нет?
-Всё время, как прилетает. Но я знаю, что он повеса и ветреник. Зато он ласковый и страстный и знает, что мы девушки и женщины любим интимные наслаждения, и он предоставляет нам их сполна.
  Я перечитала письмо раз пять. Снова заклеила его. Похоже, следов вскрытия не было видно.
  У меня в заначке была десятка. Дал Вано, чтобы я купила себе что-нибудь. Пойду куплю пару бутылок вина и коробку конфет, и мы устроим вечером с девчонками пра-здник. И я предложу тост за Вано. Или, молча, выпью за него.
  Я отдала Вити Камневу письмо, чтобы он передал ему, Вано. Отпросилась у мастера и пошла, покупать вино и шоколадные конфеты.
  Через две недели он появился. Я работала на полигоне.
  Кто-то сказал, что приехал Капцов и, в арматурном цехе, как раз был перерыв, рассказывает о своей поездке.
321
  Я тоже пошла туда. Несколько ребят и девчонок собрались возле одного из станков и слушали Вано. Он посвежел, похорошел, даже вроде бы чуточку возмужал. Многие задавали вопросы. Задала и я пару. Он ответил на них совершенно спокойно, без всякого волнения, словно между нами никогда ничего не происходило. Когда перерыв кончился, и все стали расходиться, мы даже какое-то время шли рядом до выхода из цеха, но, ни словом не обмолвились. Меня так и подмывало сказать, прости, я про-читала твои письма и теперь всё знаю. Ты ни в чём не виноват. Давай забудем обо всём и всё начнём сначала. Я не знаю, о чём думал он, молча шагавший рядом. На выходе он повернул к мужскому общежитию, а я на полигон. Вот и в жизни так, глупо расходятся пути, подумала я.
  На следующий день он вышел на работу. Но, отработав смену вышел во вторую уже с  другой группой. Отрабатывал пропущенные дни. Так и работал по две смены. К нам он ни разу не заходил.
  Однажды, во время небольшого перерыва, когда он работал в смене со своей группой я подошла к нему, сидя читающему книгу, присела рядом на корточки, положила свою руку на его и сказала:
-Ванечка, занеси, пожалуйста, Алкин учебник, ей нужно сдавать его в библиотеку.
-Людочка, я же отдал учебник тебе в руки, когда вы... накануне своего отъезда.
  Он, видимо, хотел сказать «когда вы с Вадимом пошли целоваться в парк»,  и аккуратно высвободил свою руку из под моей.
  Я встала с корточек и теперь возвышалась над ним.
-Да, да, вспомнила, вместе с учебником ты приносил книгу «Декамерон». Я уже её прочитала, много хохотала. Кроме неё у меня и другие твои книги. Придёшь вечером за ними?
-Не знаю, как получится?!
-Тебя, последнее время, нигде не видно, кроме,  как  на
322
работе. Решил изменить ритм жизни?
-Труд облагораживает человека. А ещё я сильно устаю, работая по две смены подряд. – всё это он говорил, не поднимая головы и не отрывая глаз от книги, видимо,
боялся или не хотел встречаться с моим взглядом, а когда оторвал голову от книги и глянул на меня снизу вверх, в его глазах была гремучая смесь любви и ненависти, и добавленного к ним презрения. Но это длилось долю секунды, а затем его глаза резко изменились, как шкура хамелеона, во время опасности и он, уже другим тоном, более дружелюбным добавил:
-И ещё у меня хорошие книжки, привезённые от брата. Я заезжал к нему после приезда из дома.
-А что за книгу ты читаешь?
-«По ком звонит колокол». Эрнеста Хемингуэя. американского писателя. Хорошая книга. В предисловии к ней автор написал замечательную фразу:
«-Не спрашивай никогда, по ком звонит колокол. Он звонит по тебе».
  В этих его словах был какой-то намёк или тайный смысл, но я не поняла, видимо из-за того, что не читала книгу.
-Говоришь, хорошая книга?
-Мне понравилась.
-Дашь прочитать?
-Конечно, дам. Вот только дочитаю. К вечеру закончу.
  Вечером Вано принёс книгу в тот момент, когда девчонки пошли в столовую, а я отказалась, боялась, что он придёт, а меня нет дома. К его приходу напекла оладушек, в надежде, за чаем попытаться хоть как-то наладить прежние отношения. Я уже поняла всю абсурдность своего положения. Наверно, всё-таки, я его полюбила?
  Я сидела на кровати, подсунув под голову подушку, подогнув колени под самый подбородок, и уже не надеялась, что он придёт. Передо мной на столе лежала раскрытая книга, но я её не читала.
323
  Он постучал и вошёл.
  Я встала, одёрнула халат и машинально поправила причёску.
-Ой, а я никого и не ждала. Проходи! Хочешь чаю? Я сейчас поставлю чайник.
  Он, видимо, сразу уловил мою неискренность.
-Нет, спасибо! Я забежал на минутку, чтобы отдать тебе книгу, - и посмотрел на часы.
-Торопишься на свидание?
-Нет. Скоро должен заехать брат.
-Посиди пять минут. Я всё-таки хочу напоить тебя чаем с оладушками. Сегодня пекла их сама.
-Брат не любит ждать и будет злиться.
  Он явно врал. Но упорно стоял на своём. Раньше, он мне казался бесхарактерной тряпкой, но, оказывается, я ошибалась.
-А  ты не злишься на меня за тот случай?
-За какой?
-Когда мы с Вадимом ходили в кино. Шёл хороший фильм. Он купил билеты и пригласил меня.
  Женщины действительно дуры! Вначале говорят, а затем уже думают.
  Его глаза говорили мне. Зачем ты нагло врёшь? Ты же видела меня в сквере, когда целовалась с Вадимом.
  Я поняла, что сказала чушь. Если бы не эти мои слова, может быть, он остался и начался путь к примирению.
-Людочка, если бы ты пошла с Вадимом или с кем-то другим не в кино, а в сквер целоваться - при этих словах мои щёки загорелись огнём – я не имею ни какого права злиться на тебя. Всё это мелочи жизни. А сейчас я пойду! Брат уже, наверно, подъехал. Спасибо за предложенное угощение. Не сомневаюсь, что оладушки были отмеными.
  Я опустила глаза.
-Книги, которые я прочитала, возьмёшь?
-Как нибудь в другой раз.
  Я взяла из его рук книгу.
324
  Он развернулся и вышел.
  Если бы он пошёл на встречу к брату, взял книги, две, из которых были из библиотеки его брата, как он говорил.
  Мне стало грустно после его ухода. Делать ничего не хотелось, и я подошла к единственному окну, выходящему на сторону, где были техникум и сквер. Дорога, ведущая к ним, была хорошо освещена и я вскоре увидела его. Вано, вначале, вошёл на территорию техникума, а затем свернул в сквер. То ли он действительно пошёл к кому-то на свидание, то ли решил подышать свежим воздухом в одиночестве? Может, он снюхался с толстогубой Кларой, его поклонницей? Я решила подняться к ней и проверить. Пока я раздумывала, ввалились девчонки, с которыми была и Клара и пошли обычные женские сплетни.
-Девки, у Марата любовь с Розой, с параллельной группы.
-Нелка опять впереди паровоза. Всё знает обо всех первая.
-Нет, Нин, не всё! Я, например, сейчас не знаю твоего нового хахаля. И Людкиного. Её, похоже отшили и Вадим и Вано. А с новым я её не видела.
-Неля, Вадим никогда не был моим хахалем. И Вано. В том смысле, в котором ты это себе представляешь. Да, я с Вано гуляла в сквере, а с Вадимом ходила несколько раз в кино. Но это еще, ни о чём не говорит.
-Они же оба перестали сюда приходить. Клар, ты влюблена в Вано. Он свободен. Закадри его. Если бы у меня была такая мордашка, как у тебя, то я бы его точно отхватила. Нет, ты чуть-чуть толстовата для Вано. А вот у неё, Людки фигурка, что надо. И попочка аппетитная, а у тебя немного великоватая.
-Дура, ты Нелка! Клара встала, попрощалась и ушла.
  Тихая, спокойная баба и хорошо готовит. Настоящая хохлушка. Если бы я была мужиком, то выбрала бы её. Надо подсказать Вано. Хотя он видит, как она по нему сохнет. А не начну ли я скоро также сохнуть по нём?
325
Продолжение 14 следует.
На СТИХИ.РУ ежедневно мною публикуются новые стихи
которых у меня множество, не говоря о тех, которые были
написаны ранее.
Иван Капцов
Мой сайт. Заходите!  www.kapczov-stihi.ru