Символ веры

"История часто бывает жестокой".
В.В. Шульгин, монархист,
депутат Государственной Думы царской России,
один из создателей Белой армии.

      Поезд стоял под парами на железнодорожной станции «Псков». Николай II в это мартовское холодное утро в своем салон-вагоне смотрел в открытое окно. Вот куда-то быстрой, но уже выдающей возраст походкой, почти бегом прошел министр Двора генерал, граф Фредерикс в шинели нараспашку. Строем вдоль перрона прошагала рота преображенцев. Слева от колонны, придерживая левой рукой шашку, отдавая четь государю, шел ее командир. Николай приветливо помахал рукой.
      - Так что же происходит в Петрограде, в стране? Я не могу добиться сколько-нибудь точных и ясных сведений. Аликс телеграфирует из Царского – столица бурлит. Толпы бросивших заводы рабочих ходят с лозунгами «Долой самодержавие! Долой царя!» На улицах попадаются пьяные матросы, вооруженные неорганизованные солдаты. Всюду митинги. Что это? Генералы, генеральный штаб, свита намекают, советуют, что для безопасности государства и моей семьи необходимо отречься от престола.
      Царь вздрогнул. Зачем-то пронзительно, на высокой ноте, хрипло запел паровозный гудок. В окно сырой студеный ветер порывом донес запах приближающейся весны. Озяб. Только сейчас он заметил, что долго стоит у окна в одной гимнастерке. Вышитые золотой нитью погоны полковника холодили плечи. Он резко поднял раму…
      16 июля 1918 года. Семья гражданина Романова Николая Александровича, бывшего императора, самодержца Всероссийского, Великого князя Финляндского, царя Польского и прочая, и прочая, и прочая, бывшего, наконец, полковника, собралась за большим столом в ожидании обеда. Глава семейства в аккуратно заштопанной заботливой рукой Аликс, застиранной, чистой гимнастерке. Николай Александрович с грустью и тревогой посмотрел на детей. Рано утром сменилась охрана дома, где в последнее время проживали арестованные. В комнату без стука, отпуская грубые шутки, вошли солдаты с винтовками, гремя прикладами. От них разило тяжелым самогонным перегаром и кислым запахом махорки. Из кухни камердинер принес, держа в одной руке большой котелок со щами,  в другой – с пшённой кашей. Один из стоявших солдат за спиной Великой княжны Ольги взял грязными руками ее тарелку и смачно плюнул в нее. Красноармейцы, окружив стол, громко засмеялись, одобряя, как им показалось, смелую, дерзкую выходку, дескать, вот вам! Кто вы теперь здесь? Великая княжна побледнела, ее мать Александра Федоровна зарыдала. Бывший наследник престола царевич Алексей вспыхнул лицом, хотел ответить, но отец, глубоко вздохнув, положил свою ладонь ему на плечо…
      Император взглянул на настольный календарь – 2 марта 1917 года. Ночь. Он все ходил и ходил в беспокойстве. На душе было тяжело. Словно тяжкие вериги, он нес свое царствование после смерти папа. Как он не хотел, боялся нести этот крест!
      Светает. Царь прошел в соседний вагон, прилег на диван… В голове проносилось вихрем. Первый из династии шестнадцатилетний Михаил, еще не царь, укрывшийся в Костроме с матерью инокиней Марфой от Смуты. Вспомнился в полудреме неистовый Петр Великий, первый российский император, скоро подавивший стрелецкий бунт. У Николая на всю жизнь остались в памяти глаза отца, его могучие плечи, вздувшиеся на висках вены, когда тот держал крышу разрушенного вагона. 17 октября 1888 года Ники с матерью, братом, сестрой возвращались после отдыха в Крыму. Их царский поезд на большой скорости сошел с рельс. Только сейчас он понял, что не только семью и прислугу спасал папа, но и подтверждал этим поступком символ веры, веры во всемогущество российского государя. Николай вспомнил все славное, великое и горькое, что выпало его предкам, символам веры империи за три столетия…
      - Ваше Величество, - тихо и деликатно произнес генерал-адъютант Рузский, - Вас ждут. Прибыли члены Государственной Думы.
      Николай быстро встал, облекся в черкеску, привычно поправил на поясе кинжал. С силой провел ладонями по лицу, прогоняя усталость. Скорым шагом, отворив дверь, вошел в кабинет.
      Граф Фредерикс стоял за спиной государя. Напротив – делегаты Гучков, Шульгин. Он все уже решил для себя. Иного выхода для России, для Его народа, для Его семьи не было. Подписав документ, бывший царь, полковник Романов растерянно, будто всем своим видом говоря: «Ну вот и все. Я сделал то, что вы от меня хотели».
      - Ах, Ваше Величество, если бы Вы, это сделали раньше! – сказал Шульгин.
      - Вы полагаете? - просто произнес Николай…

      «Вся власть Советам!»
      Председатель совнаркома В.И Ульянов (Ленин).