Коварный друг

 

  Небольшое дополнение.
  Выдержки из произведений Гелия Клейменова.

  Г. Клейменов, создавая свой труд, не намеревался делать характеристику
 Вяземскому, тем более, что он широко использовал его отзывы о Поэте.
  Но такова сила таланта. Истина пробивается у Клейменова между строк.
  И мы имеем на страницах его произведений образ Вяземского, как хитрого лицемера,ярого врага А.С. Пушкина.
   Во время польского восстания были сброшены маски, стало ясно "кто есть кто",
Вяземский показал себя "волком в овечьей шкуре", яростным ненавистником всего русского.

 
     "Конец июня 1824. Пушкин описал ситуацию Вяземскому:
«Я поссорился с Воронцовым и завел с ним полемическую переписку, которая кончилась с моей стороны просьбою в отставку. Но чем кончат Власти, еще не известно. Тиверий рад будет придираться; а Европейская молва о Европейском образе мыслей графа Сеяна обратит всю ответственность на меня. Покаместь не говори об этом никому. А у меня голова кругом идет» .

-Можно предположить, что Вяземский подскочил от радости и сделал всё, чтобы
 чтобы придать делу как можно более скандальную огласку.
  Он тут же, конечно же, раззвонил всем о серьёзности положения Пушкина, несмотря на просьбу Пушкина пока никому не говорить об  этом.
  Пушкин надеялся ещё, что отставка не будет принята. Так обычно и происходило в департаментах: старались удержать сотрудников.
- На это  указывает фраза из его письма:
  "Но чем кончат Власти, еще неизвестно."
   Вот Вяземский и постарался, чтобы "Власти" приняли самые суровые меры к Поэту.
   Да ещё и жену подослал.
   Хорош друг.
   
"25 июля 1824 г. Вяземская в письме к мужу сообщила: «Графиня Воронцова и Ольга Нарышкина вернулись два дня тому назад. Мы постоянно вместе и гораздо более сдружились».
  Накануне, 24 июля, Воронцов отправляет из Симферополя графу Гурьеву предписание исключить Пушкина из списка чиновников коллегии иностранных дел и отправить на жительство в Псковскую губернию.
  24 июля фигурирует у Гелия Клейменова, как одна из ночей, которую якобы Елизавета Ксаверьевна могла бы провести с Поэтом.
  Предписание из Крыма он мог послать в Одессу со своей женой: самый скорый и надёжный способ доставки.
  Она вручает его курьеру.
 Это отражено у Г. Клейменова тоже.
 Такой скорый способ доставки предписания из Крыма в Одессу объясняет возвращения Графини из Крыма раньше мужа: им надо было решить дело с высылкой Поэта как можно быстрей.
  Но далее Г. Клейменов предполагает, что Графиня побежала вслед за посыльным, и в его присутствии, - чтобы был свидетель, что ли их свиданий,- по мнению Г.К.
и состоялась одна из ночей, которую "из кожи вон" старается приписать Графине
 Г. Клейменов.
  А не лучше ли было, порядочней, во всяком случае, по отношению к Поэту, да и ко всем троим участникам этой истории, понять, что Елизавета К. направилась прямиком к своей закадычной подруге Вере Вяземской, да ещё прихватив с собой
 Ольгу Нарышкину, с которой вернулась из Крыма и которую не могла оставить одну ради сомнительной встречи без определённой цели.
  И три светские "кумушки" приятно провели два дня, злословя о только что совершившийся их "мести", свершения их "хитроумных" замыслов против Поэта, о чём Вера Вяземская и сообщила, злорадствуя, своему мужу в Петербург.
  Злободневность события, желание поскорее донести новость раньше других, вот что согревала сердца этих стареющих "матрон".
  Даты, которые приводит Г. Клейменов, опровергают выдвинутый им  тезис, что 24 числа Елизавета К. Воронцова могла встретиться с Поэтом. Свидетельство Веры Вяземской тому порукой.
  Итак," одна из ночей" Г. Клейменова,желающего приписать им Поэту, благополучно
 испарилась.
  А о второй " ночи" из фантазий Г. Клейменова, точнее, о дне, и говорить не приходится.
  В период же между "первой " и "второй" ночами Вера Вяземская  почти ежедневно сообщала Вяземскому.
  Вот одно из её посланий в изложении Г. Клейменова:
 
  "15 июля  княгиня Вяземская, докладывая супругу почти ежедневно  о своем пребывании в Одессе, сообщила: «Пушкин, как я знаю, находится в очень стесненных обстоятельствах...
  Пушкин скучает гораздо более чем я: три женщины, в которых он был влюблен, недавно уехали.
  К счастью, одна возвращается на днях».
-Владимир Конюков считает, что "тайной" любовью Поэта являлась итальянка Ангелика, и в Одессе многие, может, догадывались об этом.
-Возможно, Вере Вяземской было известно о тайной страсти Пушкина.
-О возможном её появлении в Одессе.
- Побег Поэта из города, в котором принимала горячее участие В.В., могло быть связано не желанием Поэта расставаться с любимой.
  18 июля она дополнила: «Единственный человек, которого я вижу, это Пушкин, а он влюблен в другую, это меня очень ободрило, и мы с ним очень добрые друзья; большую роль в этом играет его положение; он, действительно, несчастен».
  Для нас важны в этих письмах два предложения: К счастью, одна возвращается на днях» и «единственный человек, которого я вижу, это Пушкин, а он влюблен в другую [не в нее]».
  Первая фраза начинается со слов «к счастью», то есть, к счастью для поэта на днях возвращается та, единственная, в которую он влюблен. И не вызывает никаких сомнений, что речь идет о графине Элизе - Амалия уехала, а Собаньская в это время была в Одессе (приехала в июне) ."
  Ремарка.
  Фраза Г. Клейменова:" И не вызывает никаких сомнений, что речь идет о графине Элизе - Амалия уехала, а Собаньская в это время была в Одессе (приехала в июне) ."-как раз и вызывает массу сомнений у его читателей.
  Элиза Воронцова была в это время в Крыму, и не собиралась возвращаться в ближайшее время, а, если бы приехала, то вместе со своим мужем.
 Г. Клейменов постоянно игнорирует тот факт, что у Элизы есть муж.
 Приезд Графини был неожидан для всех и вызван исключительными обстоятельствами. О неожиданном  возвращении Графини не было известно даже Вере Вяземской, и не о ней идёт речь в её письме.
  Значит, все три дамы должны быть исключены. Значит, Г. Клейменов глубоко заблуждается в своих выводах об Элизе.
  Г. Клейменов сообщил нам, какие фразы в письме Веры В. он посчитал важными для себя.
  Это те фразы из сообщения княгини Веры, которые и пустили его " по ложному следу", и он увяз среди этих трёх имён, поленившись поискать "тайную" любовь Поэта где-нибудь в другом месте.
  Нужно было "прочитывать " письмо глазами Вяземского, понимающего шифровку депеши, а не с точки зрения легковерного  современного читателя: муж в командировке, значит, путь к измене открыт. Граф мог быть спокоен, когда жена его возвращается в Одессу с Ольгой Нарышкиной, которая находится с ней неотлучно, а в Одессе её ждёт ещё и Вера Вяземская. Может, в свете, по нынешним понятиям, все и занимались "любовью", но не на глазах же у всех!
  В этом тексте нам кажутся важными совсем другие фразы.
  Их не заметить могут только очень чёрствые люди.
  Поэт находится в очень стеснённых обстоятельствах, и он действительно несчастен.
  И он находится постоянно при ней, при Вере Вяземской, делится с ней своими бедами.
  И никакой другой" любви" у него нет, да и не было в Одессе.
Остаётся неясным, как он относится к самой Вере Вяземской, проводя с ней все вечера напролёт, и поверяя ей свои горести. Как к женщине на девять лет старше него, или как ещё очень привлекательной тридцатилетней.
   Три  безымянные женщины!
 Это даёт  широкое поле вольно трактовать текст письма, что  Гелий  Клейменов с удовольствием и делает.
  Амалия- ещё один "итальянский" вариант мнимой "влюблённости" Поэта, подослана к нему, может, с целью выудить из него денежки.
Её муж- европейский негоциант.
  А, может, ещё одна попытка обратить его в католичество.
  Такие попытки предпринимали и  Собаньская,  которую историки характеризуют как польскую шпионку и девицу фривольного поведения, да и Елизавета К. на крещении своего сына в католической капелле.
  О доверительных отношениях Поэта с Верой Фёдоровной Вяземской пишут и другие
 Прозоровцы.
  Владимир Конюков тоже говорит о тесной переписки Веры с её мужем Вяземским
 в  период пребывания Поэта в Одессе. Князь знал почти всё о Пушкине, даже, с какими дамами он встречался на набережной и в каких отношениях с ними он был: ни в каких!
  Владимир Конюков:
 "Писала мужу письма – отчёты, как проводила время в Одессе, находясь на отдыхе с  д е т ь м и…

     1.8.1824г., Вера Вяземская, фрагмент письма мужу:
«…  Я была единственной поверенной его огорчений и свидетелем его слабости, так как он был в отчаянии от того, что покидает Одессу, в особенности из-за некоего чувства, которое разрослось в нем за последние дни, как это бывает. Не говори ничего об этом, при свидании мы потолкуем об этом менее туманно, есть основания прекратить этот разговор.
  Молчи, хотя это очень целомудренно, да и серьезно лишь с его стороны… Я проповедую ему покорность судьбе, а сама не могу с ней примириться, он сказал мне, покидая меня, что я была единственной женщиной, с которой он расстается с такою грустью, притом, что никогда не был в меня влюблен».
  Ремарка.
  Вера Вяземская была "... единственной поверенной его огорчений и свидетелем его слабости..."
Письмо написано в день отъезда Пушкина из Одессы.
   По мнению В. Конюкова," Вера Вяземская в Одессе плела интриги… Цель:
- поссорить генерал – Губернатора с поэтом через его жену графиню Воронцову"
   Вeрa  Федоровна появилась в Одессе в момент заключительной драмы травли Поэта,и отбыла из Одессы вслед за ним с чувством выполненной важной миссии, и перед тем шлёт последнюю "депешу" мужу и говорит, что самое важное сообщит ему при встрече.
   Складывается впечатление, что в Одессе Пушкин помещён , как бы в банку со скорпионами, большими и маленькими, и ему было не до любви.
   Но тем не менее, тайная любовь у Пушкина в Одессе была.
   Её удалось отыскать Владимиру Конюкову в итальянке Анжелике...

         Продолжение следует:
   "Вяземский в 1830 году и  его полемика с Пушкиным."
   Пушкин - в стихах, Вяземский-в злобной и агрессивной прозе, защищая поляков.