5. Митинг в Бабьем Яре 29 сентября 1966 г

НА СНИМКЕ: Виктор Некрасов на стихийном митинге 24 сентября 1966 г. по увековечиванию памяти жертв Бабьего Яра возле ещё целой ограды старого еврейского кладбища (на месте которого сейчас стоит телецентр).


Митинг был проведён в 25-ю годовщину расстрела евреев в Бабьем Яре.

Плёнки снимаемого тогда фильма были уничтожены, но несколько кадров с Виктором Некрасовым удалось сохранить.

Человечество объединяет не столько та кровь,
которая течёт в жилах, как та,
которая выливается из жил после выстрелов!
                Польский поэт Юлиан Тувим

 «Да, в Бабьем Яре расстреливали всех, но только евреев расстреливали потому, что они – евреи…», – ответил на один из выкриков из толпы Виктор Некрасов на упрёк в том, что в Бабьем Яре, кроме евреев, погибло много русских, украинцев и людей других национальностей, но он стал символом Холокоста – катастрофы еврейского народа.

– И не забудьте, это был первый случай массового уничтожения евреев. Освенцим был потом…»

Воспоминания Ивана Дзюбы:

«И сегодня жжёт стыд за то, что среди нас, украинцев, есть те, кто взращивает свой якобы патриотизм на антисемитских дрожжах, не понимая, какой вред наносит украинскому делу и как искажает своё человеческое подобие. А кое-кто говорит: поскольку евреи в современном мире большая сила, то с ними нужно считаться.

Нет, нужно считаться со своей совестью, с чувством человечности», – сказал на митинге академик Иван Дзюба в 2006 году. Тогда он ещё не был академиком. Он был литературоведом и диссидентом. И его преследовали за взгляды.

Он выступал на этом несанкционированном митинге вместе с Виктором Некрасовым в Бабьем Яре в том, теперь уже далёком, 1966 году. По его словам, тогда «волнующим актом почтения памяти жертв и в то же время могущественным протестом против цинизма власти стал стихийный, несмотря на запрещения, многотысячный митинг у Бабьего Яра в 25-ю годовщину трагедии, 29 сентября 1966 года.

Трудно передать словами то, что тогда делалось и переживалось, - вспоминал Иван Дзюба. – Окружающие холмы были заполнены безгранично взволнованными людьми, и над всем витал дух великой скорби и тревоги. Люди хотели правды о трагедии, и хотели веры в то, что такого больше не будет».

«Новомирский» редактор Виктора Некрасова Анна Самойловна Берзер (О ней писали: «Наша любимая Ася из «Нового мира». Редактор и друг В. Гроссмана, Ю. Домбровского, В. Некрасова, В. Семина, Г. Владимова, В. Войновича, Ф. Искандера, А. Солженицына...») написала в своих воспоминаниях, что Бабий Яр «стал частью собственной жизни Некрасова — личной, общественной, гражданской и писательской».

Она пришла с ним в одну из годовщин в Бабий Яр и видела, «как женщины целовали ему руки, как он стеснялся этого, какими глазами смотрели на него... Камня [о закладке памятника. –МК] еще не было, ничего не было, только много цветов».
Сергей Довлатов тоже был на митинге. Он вспоминал:

«Отмечалась годовщина массовых расстрелов у Бабьего Яра. Шел неофициальный митинг. Среди участников был Виктор Платонович Некрасов. Он вышел к микрофону, начал говорить.

Раздался выкрик из толпы:

– Здесь похоронены не только евреи!

– Да, верно, – ответил Некрасов, – верно. Здесь похоронены не только евреи. Но лишь евреи были убиты за то, что они – евреи...»

Виктор Некрасов мог сказать свою знаменитую фразу относительно убийства евреев и по отношению к цыганам, о которых тогда вообще не вспоминали. Нацисты и цыган расстреливали только за то, что они цыгане. Бабий Яр стал местом расстрела пяти цыганских таборов.

И по отношению к психически больным людям. Их расстреливали только потому, что они были психически больными.

Cамыми первыми жертвами, расстрелянными в Бабьем Яре, ещё 27 сентября 1941 года стали 752 пациента психиатрической больницы имени Ивана Павлова, находившейся в непосредственной близости к оврагу.

А в концлагерях эсэсовцы расстреливали тех, кто ослаб от постоянного недоедания и не мог больше трудиться. Они уничтожали ослабевших, потому что они были слабыми. И заболевших, потому что они были больными.

Они изолировали от общества лиц нетрадиционной ориентации только потому, что они не были гетеросексуалами.

Такими были расистский и социальный принципы, заложенные их идеологией помутнённого сознания.

Некрасов был первым, кто после пятнадцати лет послевоенного замалчивания трагедии Бабьего Яра громко заявил в центральной печати («Литературной газете»), что на месте массового расстрела в Бабьем Яре нужно поставить памятник. И потом продолжал говорить об этом вслух. Продолжал, несмотря на начавшееся преследование.

Наверное, если бы Виктор Некрасов не выступал в защиту памяти о Бабьем Яре, начиная с 1959 года, если бы Евгений Евтушенко не написал свою поэму «Бабий Яр» в 1961 году, если бы Дмитрий Шостакович не написал свою ХIII симфонию, если бы Анатолий Кузнецов не написал свой роман-документ «Бабий Яр» в 1966 году, если бы не было большого стихийного митинга в Бабьем Яре и выступлений Виктора Некрасова и Ивана Дзюбы в 1966 году, над Бабьим Яром ещё долго не было бы никаких памятников.

Но в сентябре 1966 года в Бабий Яр потянулись люди со всего Киева, и не заметить этого и промолчать уже было нельзя. Через несколько дней удивлённые жители обнаружили немного в стороне от Бабьего Яра гранитный камень с надписью, что здесь будет сооружён памятник жертвам немецкого фашизма.

Борьба за увековечение памяти жертв Бабьего Яра продолжалась вплоть до момента, когда Некрасова выдавили в эмиграцию в сентябре 1974 года.

Я привёл здесь выдержки из моего очерка о Бабьем Яре совсем не случайно. Я узнал о трагедии Бабьего Яра ещё во время войны, когда в газетах появилось сообщение Чрезвычайной Государственной Комиссии (ЧГК) по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков.

Знал я и о других местах расстрела евреев на Украине и в Белоруссии, в Литве, Латвии и Эстонии, в России и Молдавии, Германии и Польше, Венгрии и Румынии, Италии и Словении.

Потом я видел послевоенные проявления бытового антисемитизма в Ленинграде, когда на улице и в трамвае евреев открыто обзывали, приговаривая: «Видать, мало вас, жидов, Гитлер уничтожил, если до сих пор такие, как ты, воздух портят!» А после смерти Сталина ещё и добавляли: «Сталина на вас нет…».

Видел, как мой отец, придя с фронта, несколько месяцев не мог устроиться на работу. И я знал тогда, что его никуда не брали, потому что он еврей. Он был квалифицированным специалистом со стажем, и такие, как он, специалисты были востребованы, но ему всюду отказывали. Он смог устроиться на работу только в местной промышленности.

Но антисемитизм в Ленинграде не шёл ни в какое сравнение с тем, что творилось в Киеве. Те, кто выдавал евреев украинским полицаям и эсэсовцам зондеркоманд, кто вселился в квартиры убитых евреев, кто завладел их имуществом, продолжали вести себя, как хозяева земли, полагая, что им всё дозволено. Они были сообщниками убийц, их было много, и именно они определяли тот общий фон антисемитизма в Киеве и других городах Украины, который существовал совершенно открыто. И который, увы, не исчез и сегодня. Потому что живы потомки этих людей, воспитанные на антисемитизме, в духе ненависти к евреям – не только к большевикам и комиссарам, но и к старикам и грудным младенцам.

И я точно знаю, что они ненавидят «…евреев только потому, что они евреи». Я чуть перефразировал слова Виктора Некрасова, но, к сожалению, эта фраза полностью применима к этим людям.

Жаль, что есть множество других людей, которые, не будучи антисемитами, упрямо говорят «о жертвах фашистского террора» вообще. Им вбили в головы, что, надо уравнять все жертвы, независимо от того, по каким причинам они были уничтожены.
Считается, что термин «советские граждане (украинские граждане, российские граждане) вполне достаточен для увековечения памяти всех погибших.

Да, они евреи были советскими гражданами, но уничтожались они не потому, что были ими, а потому сто были евреями. И это должно быть запечатлено в памяти близких, в памяти живущих людей и будущих поколений.

И особенно надо помнить об этом украинскому народу, поскольку на территории украинского государства евреи уничтожаются уже третий раз – в период Хмельнитчины и Колиивщины, во время гражданской войны и во время Второй мировой. И не следует пытаться говорить о взаимных обидах, как это сделал бывший президент Украины Ющенко.

Не нужно повторять зады нацистской пропаганды о жидо-большевиках и евреях комиссаров, поднимая на щит националистов ОУНовцев, которые хотя и боролись за независимость Украины, но их Украина строилась на уничтожении поляков, русских и евреев. Их национализм был абсолютно фашистского толка.

Такой он и сейчас, что бы они ни говорили.Фашистский режим Гитлера и его пособники уничтожили практически 100% евреев, не сумевших эвакуироваться. Гитлеровцы убивали и русских, и украинцев, и белорусов, и представителей других народов СССР и Европы, но в основном тех, кто выступал против режима.

Евреи и цыгане же подлежали, по мнению идеологов нацизма, полному уничтожению, равно как и душевнобольные, независимо от расы, славяне объявлялись недочеловеками и подлежали частичному уничтожению.

Каждая жертва достойна памяти, только не следует замалчивать трагедию любой группы, любого народа, тем более того, которого искореняли.

Убийство 3 миллионов евреев на территории СССР в годы войны – это трагедия не только еврейского народа. Это трагедия украинцев, белорусов, русских, литовцев, латышей и эстонцев, всех, кто жил рядом с ними и активно или молчаливо содействовал их гибели.

Надеюсь, со временем это поймут потомки вчерашних пособников нацистов и нынешних антисемитов, как это поняли потомки немецких нацистов, избавившиеся от вековых предрассудков.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/03/31/491