Минута славы

За 2 недели америкамской жизни все опять изменилось в понимании мною вещей. Я побаивался, что за 7 месяцев отсутствия многое перезабуду, а спрашивать –то неудобно да и неко.го.
За 7 месяцев не может случиться никакой настальгии, я думал.
Ее и не случилось, когда оказался в своем бывшем доме.
Как и предполагал, все животные меня узнали, а главное из них не придавалось особым сентиментам - сразу принесло перчатку и мячик для игры.
Настальгия подстерегла меня в Манхаттане, в котором я долгие годы работал и исколесил его во всех направлениях.
Никогда у меня не было к нему особой привязанности или восхищения одним его нахождением на карте мира.
А ведь многие люди так вот и ходят по нему с открытыми от не знаю чего ртами.
Настальгия меня подкараулила прямо на подземной платформе: поезд на котором я приехал на Центральный Вокзал причалил к той самой платформе, на которой 36 лет назад я сцепился с черным пареньком, который вырвал у меня из рук пластмассовый пакет Березка с учебными пособиями и дорожной конфетой.
Я возвращался тогда с занятий из Нью-Йорка в Маунт Вернон - пригород в получасе езды на поезде.
Мы даже толком и не дрались тогда.
Я просто ухватил все его афро на голове в кулак и держал его голову и тело на расстоянии от себя.
Он бранился, молотил в воздухе руками и сверкал желто-красными глазами в моем направлении.  Люди, стоявшие вокруг нас, быстро и молча расстулись, чтобы не мешать происходящему.
Потом меня многие люди спрашивали, как я посмел/отважился на такое и был ли я напуган.
И когда я им отвечал, что был напуган не больше, чем в драке со школьным були, все мне говорили, что я не в своем уме – ведь меня могли просто убить.
К счастью, тогда к нам подошел ирландский полицейский, которому мы были по ремень на брюках ростом.
Он разнял нас брезгливо, как двух грязных запутавшихся в собственных поводках собак, и повел на разведенных в стороны руках в пикет полиции.
Помню, что черный обещал меня убить сегодня же, как только нас освободят.
Я думал, что его освободят не так скоро, как меня, и я успею сесть на свой поезд. Но оказалось все совсем не так: черного даже и в полицию не завели, а оттолкули в сторону, чтобы за время открытых дверей в пикет для меня и полицеского у него не хватило бы времени проскользнуть за нами.
В пикете полиции сидело еще пара похожих здоровяков. Они посмотрели на меня с интересом.
Стали составлять протокол о случившемся, и я сразу совершил ошибку: на вопрос ...откуда я, я почему-то вместо Маунт Вернона сказал, что я из России.
На вопрос... что ты делал на вокзале я ответил, что ждал своего поезда, чтобы ехать домой.
Мой полицейский спросил, что у меня в мешке, что я с такой яростью за него держался. Я ответил, что в мешке у меня только книги.
Протокол о случившемся, видимо, принимал необычную  для  пикета форму.
Но тогда все обошлось: полицейский проводил меня на поезд, и я остался жив.
Приехав домой на два часа позже положенного, я всех знакомых поднял на ноги.
У нас в квартире сидело много народу, который думал, что со мной случилось что-то непоправимое, и моей жене потребуется их немедленная помощь.
Помню, как они все были разочарованы моим приходом и стали кусать на себе ногти во время моего рассказа о стычке с черным. Некоторые из них принимали воинственные позы из Таи-чи.
Пожалуй это самое старое мое воспоминание об Америке.
У меня не закололо в носу от непрошенного сентимента, но воспоминание накатило.