Бедная лиза

Сергей и Лиза были школьными друзьями. Малолетки, дразнясь в коридорах, пели им вслед: «жених и невеста замешали тесто…». После школы они вместе подали заявления в Бауманский, он поступил, а ей не хватило баллов. Лиза, не теряясь, устроилась фотомоделью и достигла на этом поприще определённых высот – её фото стали публиковать в журналах; возможно поэтому она удачно вышла замуж, правда. за мужчину вдвое старше её, внешне видного и вроде бы небедного. Сергея она по-прежнему любила, звонила ему и искала встреч – как правило, в те дни, когда ездила на курсы иностранных языков, а муж был в отъезде.
Намедни она позвонила и сообщила: муж опять улетел в Японию, и впервые предложила встретиться на её территории, в доме на Рублёвке, о котором он и не слыхал. До этого она приезжала к нему сама, в его скромную комнату в квартире, где он проживал с родителями – ясно, что это её смущало и угнетало, но более всего, как она говорила, боялась сломать ноги о книги, лежащие в его комнатёнке в стопках где попало, в том числе на полу.
В согласованное время, когда стемнело, Сергей подъехал к её дому на такси. Лиза встретила у ворот, вся сияющая, с румяным лицом от лёгкого мороза, в белой, как снег, короткой шубке, подчёркивающей её стройные загорелые ноги, с темнеющими чашечками колен. Сергей вмиг возбудился: «Ох, уж эти женские ноги… Сколько мужчин покорили они! Так бы и окунуться в них головой, целовать и гладить, не думая ни о чём…». Однако он сдержался, погасил было вспыхнувшую страсть и, подойдя к ней, нежно обнял:
– Здравствуй, Лизонька! Схожу от тебя с ума…
Она ответила поцелуем, горячим и сладким – тем, которым награждала его ещё в школьные годы. В обнимку пошли в дом, она предупредила, что никого нет, а все камеры наблюдения отключены.
В глубине участка на фоне высоких сосен возвышался коттедж, к нему бегущей змейкой вела дорожка из камня, вдоль неё зеленели разновеликие туи и кусты можжевельника с едва заметным на ветвях снежным пушком. Поодаль, на белом снегу, – то там, то здесь – виднелись фигуры рыцарей в разных снаряжениях, застывшие как часовые, а также стоящие в немыслимых позах крокодил, поросёнок, заяц, собака…
– Приглашение в сказку? – улыбнулся он.
– Лучше быть в сказке, чем в реальной жизни.
В доме их встретила заливистым лаем рыжеватая собачонка размером с котёнка – засуетилась возле ног Сергея, обнюхивая его джинсы и цепляя лапами за носки.
– Серая, место! – Лиза нагнулась к малявке так, что её чёрные волосы упали на белеющий мрамор пола, погладила дружка по мордашке и подтолкнула под зад. – Место!
Серая, озираясь на хозяйку, лениво потрусила к мраморной лестнице, сверкающей разноцветьем.
– Мраморный дворец! – не удержался Сергей, глядя по сторонам. – Тут и ступать страшно… как бы не наследить или… не чихнуть, случайно.
Огромный холл, созданный словно для бальных танцев, сверкал мраморными бирюзовыми полуколоннами, стоящими по периметру, а между ними блестели высокие зеркала, подсвечиваемыми хрустальными светильниками. Сверху, из-под купола, свисала пышная многоярусная хрустальная люстра. Сергей вновь не удержался от восторга:
– Классно! Зал для бала… Ты – Наташа Ростова, а я – Андрей Болконский. – И он подхватил Лизу так, словно собирался с ней вальсировать, но одумался и спросил: – У тебя муж миллиардер?
– Не знаю... На Камчатке у него флотилия, собственная…
– Морской пират?
– Нет, занимается добычей морепродуктов и их переработкой… Вот и летает на Камчатку и в Японию.
– Ты здесь… как райская птичка в золотой клетке… Во попала!.. А я свободен! Свободен и от роскоши, и от всех проблем из-за неё… родители навязывают машину, в подарок, а я категорически против, зачем машина? Надо двигаться, ходить, а если что, то общественный транспорт есть…
Сергей не договорил, Лиза взяла его руку, хитро подмигнула и скомандовала:
– За мной!
Она увлекла его на второй этаж, в спальню – туда они уже не шли, а бежали вприпрыжку, как дети, забывшие обо всём в захватившей их игре. С разбегу плюхнулись на кровать, визжа и радуясь, и утонули в объятиях… Где-то рядом скулила собачонка, пытаясь запрыгнуть к ним. Не отвлекаясь, они стремительно освободили друг друга от всей одежды, соединились молодыми и крепкими телами, утопая в жарких поцелуях… И не покидали постель ещё долго, отдыхали и объяснялись в давней любви, которая, как река, то бежит бурно и быстро, а то останавливается в своём течении и замирает.
В постели он спросил её о том, о чём боялся спросить ранее:
– Почему у тебя нет детей? Всё-таки четыре года замужем…
– Не получается, – она вздохнула тяжело. – Почему? Не знаю. Врачи подтвердили: мы оба здоровы. Надеемся… бог поможет. – Она слегка прихватила зубами его нижнюю губу, поцеловала. – Тебе бы пора и самому жениться, мне стало бы спокойнее.
– Не женюсь. Люблю только тебя… И ты прекрасно знаешь, мне институт надо закончить, последний курс… Ты, кстати, мужа любишь?
– Люблю! Так же, как тебя.
– Обоих сразу?
– Получается так, – глаза у Лизы повлажнели, вот-вот расплачется. – Разве я виновата, что первый мужчина в моей жизни – это ты? Могу ли забыть тебя? – Она притянула его голову к себе, целуя и рыдая.
– Лизонька, бедная моя Лизонька, – он целовал её, успокаивая. – Мы оба несчастны…
Дальнейший разговор продолжили в столовой, решив поужинать. Пока она накрывала на стол, он, прохаживаясь взад-вперёд, с нескрываемым любопытством осматривал всё вокруг: большие окна до пола с глянцевыми французскими шторами; встроенную кухню с множеством шкафов из белых, под мрамор, лицевых панелей с серебристыми ручками; огромную клетку на инкрустированной тумбе с важным африканским попугаем, который вдруг оживился от сна, захлопал тёмными глазищами и прокартавил:
– Пр-р-шли? Пр-р-шли? Пр-р-шу пож-р-рать…
Лиза сунула ему банан, попугай замолчал, занявшись делом, она пояснила.
– Наглый, как хохол. Будь осторожен… что услышит, то и повторяет…
На стеклянную поверхность стола с зеркальными вставками молодая хозяйка аккуратно и со вкусом, как заправская официантка, расставляла фарфоровые тарелки и вазочки, заполненные сплошь морепродуктами: чёрной и красной икрой, белугой, осетриной и прочей рыбой, всякими мидиями и креветками…
– Муж утверждает, что это самые безвредные и полезные продукты, – пояснила Лиза и показала рукой на портрет в скромной серебряной рамке (он стоял на комоде, но Сергей даже не обратил на него внимания). – Правда, на тебя чем-то похож?
С портрета смотрело весёлое и довольное лицо мужчины с аккуратно причёсанными на левый пробор каштановыми волосами, с чуть прищуренными синими, как море, глазами, удлинённым лицом, прямым носом и широким волевым подбородком.
В душе Сергея заговорила ревность к тому красивому мужчине на портрете, и он, сам не понимая почему, задал дурацкий вопрос:
– Его за красоту полюбила или за деньги?
– Идиот! – вспыхнула Лиза, вся покраснела, сжала кулачки, готовая броситься чуть ли не в драку. – Что ты знаешь? Ничего! Мы познакомились случайно, в Третьяковке… он любит живопись и я. И мы ещё год встречались на разных выставках, пока он не сделал мне предложение. Но я о нём не знала ничего, и про его бизнес не знала. Только когда мы расписались, он купил этот дом… А до этого он жил, как и я, и ты, в скромной квартире… И до него, чтоб ты знал, я тебе не изменяла, любила одного тебя…
Её исповедь, признание в верности ему оглушили Сергея. Глядя на портрет её мужа, он почувствовал себя каким-то ущербным и лишним в этом красивом мраморном доме, наполненном теплом и уютом, нежностью и любовью – всем тем, чем он, пожалуй, пользовался сейчас незаслуженно, как случайно забредший сюда человек. Это она, Лиза, прямая и честная, по душевной простоте и любви к нему открыла тайну своей семьи, а он пользуется чужим счастьем незаконно, беспардонно и, наверное, цинично… Как можно вторгаться в чужую жизнь, нарушать покой и благополучие чужой семьи? И понимая всё это отчётливо, чувствуя вину и пытаясь искупить её, Сергей бросился к Лизе:
– Успокойся, Лизонька, успокойся! – Он встал перед ней на колени, как малое дитё уткнулся головой в её знакомые и тёплые ноги. – Я лучше других знаю тебя, твою порядочность…
Напряжение, возникшее между ними, сняла сама Лиза:
– Прощаю… Она обняла руками его голову, укладывая его непослушные волосы на пробор. – Давай ужинать.
Свои словесные грехи Сергей долго «отрабатывал» за столом комплиментами в её адрес, а потом – в постели… Они не засыпали долго, пока окончательно не выбились из сил. Из сил той любви, которой богата жизнь. Вся наша жизнь, подаренная каждому из нас и всем нам Создателем.
Утром она отвезла его на своей машине в институт, а сама поехала на занятия по английскому и японскому языкам.

Через девять месяцев она родила мальчика, о чём радостно сообщила. Ещё в том телефонном разговоре сказала, что муж вне себя от счастья, на каждом шагу твердит, что сын – точная его копия в детстве. «Бедная Лиза!.. – подумал в тот момент Сергей. – Как же ей тяжело делить любовь на двоих, а теперь ещё – и на троих…».