Кот в мешке

Перед гостями, соседями и немногочисленными родственниками хозяйка называла его окрас серым, шпротным или помойным. Это было унизительно и оскорбительно, но Штирлиц не обижался. 

Сам-то он знал, что по-научному называется камышовым котом, и очень этим гордился. Потому что когда-то очень-очень давно на этом свете жил некий сэр Камыш, давший начало их роду. Это был весьма благородный и значительный кот, который совершил немало подвигов и прожил долгую, насыщенную жизнь. И Штирлиц надеялся, что однажды сможет стать достойным своего знаменитого предка. И вот тогда-то точно никто не сможет назвать его шпротным или помойным, а род Камыша вернет себе былую славу.

Долгими пустыми днями, ожидая возвращение хозяйки и лениво гоняя по квартире пыльные шарики, Штирлиц мечтал о том, как однажды он отправится в большой мир совершать подвиги. После каждого такого подвига он возвращался бы к своей хозяйке и хвастался бы трофеями, а она бы слушала его внимательно, гладила, хвалила – а не сидела, как обычно, уткнувшись в телефон, ноутбук или телевизор. За неполные полтора года Штирлиц напридумывал себе кучу способов проявить геройство, и теперь у него просто чесались лапы поскорее взяться за их воплощение в жизнь

Трудно сказать, сколько еще Штирлицу пришлось бы влачить свое унылое, бессмысленное существование, если бы однажды хозяйка не пришла домой пьяноватая, веселая и нехорошо оживленная. Подхватив Штирлица под передние лапы, посадила его на кухонный стол, сама села на табуретку,  прямо перед ним, обхватила голову кота руками и несколько минут просто смотрела в глаза. А потом сказала каким-то чужим, противно-высоким голосом:

– Ты меня, конечно, не поймешь… Но…  У меня появился мужчина. И в этот раз все серьезно, не то, что раньше... Это любовь, как в сказке… Как… Но животных он не любит, да и дети пойдут… В общем, я тебя тетке отвезу. Тебе там понравится. Так что прости меня, конечно, но мне надо думать о своем благополучии, а не о котах. 

Штирлиц из этой речи действительно не понял ничего. Он был умным котом и знал, что на столе сидеть нельзя; не любил пьяных и терпеть не мог, когда ему смотрят прямо в глаза. Но и спорить с хозяйкой не решился.

Ночь прошла беспокойно – хозяйка допоздна не ложилась спать, все ходила из угла в угол, звонила по телефону, кричала в трубку тонким, злым голосом. Да и когда улеглась в постель,  долго не засыпала, ворочалась, ругалась то на подушку, то на одеяло.

Измученный и уставший, Штирлиц отстраненно, апатично и полусонно воспринял и то, что ему насыпали много любимого корма, и то, что его хорошенько расчесали, и то, что его упаковали в корзину и обвязали сверху платком, а потом куда-то понесли.  А потом, убаюканный, как-то незаметно заснул. 

Когда он проснулся, корзина уже не двигалась. Где-то совсем рядом шумела улица и ходили люди. Сквозь прутья доносился даже не букет – оркестр запахов.  Штирлиц на долгие минуты завис, изучая их. Из академического ступора его вывел вопрос:

– И что ты тут делаешь? – внезапно спросил голос. Поскольку вопрос прозвучал совсем рядом, а больше тут никого не было, Штирлиц понадеялся, что интересуются у него. 

– Сижу, – честно сказал Штирлиц.

– А ты кто? – спросил тот же голос.

– Я – Штирлиц,  сэр Камышовый, из рода Камышовых. А вы?

– Ну… – замялся голос. – Вообще-то у меня много имен. Зови меня другом.

– Хорошо, – согласил Штирлиц. Он немного разволновался – у него никогда прежде не было ни друзей, ни подобных собеседников.

 – Так что ты здесь делаешь, сэр Озерный? – продолжал допрос голос.

– Кажется, переезжаю к тете, – честно ответил Штирлиц.

– И долго еще осталось ехать? – иронично поинтересовался голос.

– Не знаю, я там не был никогда, – замявшись, признался Штирлиц.

– Я тебя растрою, – весело сказал голос. – Твоя прекрасная поездка благополучно закончилась у помойки. Хотя, возможно, твоя тетушка и обитает на свалке и зовется леди Мусорной, княгиней Отбросной.
 
– Нет, это вряд ли, – Штирлиц разволновался. – Меня обещали к тете, не к помойке.

Даже в своей башне из слоновой кости и корма премиум-класса он знал, что мусорник – это приговор для всех уважающих себя котов, это несмываемый и вечный позор скитаний и бандитской жизни. Неужели судьбе было суждено привести его к подвигам через такое социальное дно?

– Сэр, не тут теть – а мусорные ящики есть.

– Ты точно в этом уверен? – Штирлиц надеялся, что его голос не дрожит.

– Ну, мне-то помоек не знать! – фыркнул голос.

Что на это ответить, Штирлиц не придумал.

– Помочь выбраться? – предложил голос.

– Помоги, – грустно согласился Штирлиц.

– Ок, будь начеку, чтобы я тебя не задел, – предупредил голос.

Потом раздался стук, треск, скрежет – и Штирлиц увидел свет в прямом и переносном смысле.

Реальность в первом с ней столкновении Штирлица восхитила: мир был огромным, солнечным, наполненным звуками и запахами. А вот личная встреча со спасителем его разочаровала: у  остатков корзины скромно стоял тощеватый, большеголовый кот  – белый, с серыми и рыжими пятнами.   

Такой не тянул на друга в подвигах, не блистал благородством. Пожалуй даже, судя по внешнему виду незнакомца, компания с подобным типом грозили только неприятности, беды, бесчестие и бесславный конец.

– Привет, – еще раз поздоровался Штирлиц.

– Ну, привет, – ответил тем же голосом незнакомый кот. – Что дальше делать собираешься?

– Не знаю еще, – честно ответил Штирлиц. –  У меня запланированы всякие подвиги, но это на перспективу, на потом. А ты?

– Я тут вообще-то по делам, – ответил кот. – Одну даму навещаю.

– А с тобой можно? – робко попросился Штрилиц. Дамы – это для подвигов было очень хорошо. Тем более, в самом крайнем случае, ее можно будет спасти от незнакомца, если тот поведет себя неприемлемо и окажется разбойником.

– Тетку свою пойди поищи, – предложил кот.

– Да я не знаю ни где она живет, ни как выглядит… Я лучше с тобой…

– Ну, ладно, пошли, – великодушно согласился кот. – Но смотри, я тебя не нанимал, так что отвечаешь сам за себя.

– Договорились, – радостно согласился Штирлиц.
 
Шли они долго – или, по крайней мере, Штирлицу так показалось. Он озирался по сторонам, стараясь не отстать от провожатого.  Все было занимательно, красиво и интересно. И вызывало тысячи вопросов. Будь воля Штирлица, он бы спрашивал и спрашивал – но после первого же нелюбезного ответа своего нового знакомого поток вопросов приостановился сам собой. Ибо не в правилах благородных котов раздражать своих собеседников-спасителей. 

– Пришли, – внезапно сказал кот.

Они стояли перед огромным, многоэтажным, очень  красивым домом. Штирлиц невольно засмотрелся на здание. Ему почему-то показалось, что еще недавно он и сам жил в таком же, а перед окнами вот так же качались ветви высокого дерева. 

– Не тормози, – прервал его размышления кот.

– И что дальше? – не понял Штирлиц.

– Лезем в окно – а дальше действуем по обстоятельствам.

– А как мы туда полезем? – уточнил Штирлиц.

– Как это – как? – удивился кот. – По дереву.

Кот, судя по всему, был в этом профессионалом – он ловко перескакивал с ветки на ветку, цеплялся когтями, подтягивался. Штирлиц не успевал за ним и несколько раз даже срывался – но кот успевал ловко его подхватить.

– Долго еще? – на одной из веток Штирлиц решил сделать привал.

– Еще половина этажа осталась, так что не тормози, – кот легко подтолкнул его вверх. – Если решил тут подождать…

– Нет-нет, – Штирлиц покорно полез вверх.

Потом они шли к окну по ветке (Штирлицу казалось, что она очень тонкая и длинная, а кот прыгал по ней, раскачивался и смеялся над своим неудачливым товарищем) и лезли в приоткрытую форточку.

– Ну, вот мы и дома, – сказал кот, когда они наконец-то приземлились на пол в кухне.

– Ты здесь живешь? – поинтересовался Штирлиц. Кухня была явно богатая и красивая, но никаких кошачьих мисок в ней не наблюдалось.

– Уже нет, – признался кот.

– А что мы тогда тут делаем?  – у Штирлица сердце ушло в пятки. – Грабим?

– Неа, мстим, – махнул хвостом кот.

– За что? – попытался узнать Штирлиц. Месть была и хороша, и нет с точки зрения совершения подвига. Если месть была оправдана, если карали злодеев – это было геройство. А вот если мстили безосновательно – это было самое настоящее преступление. 

– За все хорошее, – отговорился кот. – Не мешай, нам все надо сделать быстро.

Кот метнулся к холодильнику, мастерски открыл его, вытащил из морозилки огромную рыбу и за хвост поволок ее в коридор. От одного вида такой роскоши у Штирлица зарябило в глазах и заурчало в животе. Пока кот карабкался с рыбой к вентиляционному отверстию и запихивал туда свою добычу, Штирлиц вспоминал, что с утра так ничего и не поел.

– А теперь пошли, поможешь, – выдернул его из размышлений о еде кот.

Штирлиц пошел за ним. И уже через несколько секунд они очутились в кладовке, отделанной под огромный шкаф.

– И что мне делать? – уточнил Штирлиц.

Кот подошел к нему и закинул хвост на спину:

– Видишь ряды туфель?

– Ага.

– А на самом деле это туалеты. Так что быстро ссым в них!

– Именно в них? – уточнил Штирлиц.

– Угу, – подтвердил кот.

– Именно ссым? – так и не понял логики Штирлиц.

– Не тупи! – фыркнул на него кот. – Запах есть – доказательств нет. Поехали! Некогда рассиживаться!

После этого они еще насрали в карманы шубы и пуховика («Весна уже, скоро никто их одевать не кинется!») и в клочья изодрали несколько  спрятанных сумочек («Они типа запасные, пусть думает, что их моль поела»).

– И что теперь? – спросил Штирлиц, когда они закончили.

– Ну, мы заслужили хороший обед, – ответил ему кот. – А дальше пойдем по домам.

Штирлиц хотел уточнить, что с домом у него есть некоторая заминка – но не успел: кот умело вытащил из холодильника несколько кусочков колбасы, мясо, сыр.

 – Давно я так вкусно не ел, – утолив первый голод, Штирлиц решил реализовать свою вторую мечту – пообщаться с другом за обедом.

– Ну, надо на себя надеяться. Хозяева в плане еды не самые надежные товарищи, – прочавкал кот.

– Ну, а где в квартире еды  такой возьмешь? – Штирлиц пытался выбрать между более красной и более черной колбасой, но так и не смог и стал пихать в рот оба куска.

– В холодильнике, – сыто хмыкнул кот и икнул. – Я же тоже сейчас не в магазин бегал!

– Ну, а как хозяйке потом объяснить, когда она просит, кто съел? – удивился Штирлиц.

– Вот ты дурачок,  – беззлобно хмыкнул кот. – Что там объяснять? Делаешь сначала удивленное лицо, потом возмущенное. А потом, когда понимаешь, что тебе не поверили, тикаешь! И вся история.

Штирлиц хотел сказать, что это некрасиво – но не успел. Щелкнул замок – и в квартиру вплыла очень ухоженная старушка.

Несколько секунд она, словно не веря своим глазам, смотрела на них – а потом заверещала:

– Гитлер, скотина! Это ты!! А я-то гадаю, кто ко мне повадился пакостить!

– Шухер! Бежим к двери! – скомандовал тот, кого назвали Гитлером. Штирлиц понял, что задавать вопросы или возмущаться сейчас не к месту. И рванул за новым товарищем.

Гитлер проскочил мимо зловредной старухи целым, а вот Штирлиц получил зонтиком по лапке.

– Ой-ой-ой, – завопил он.

– Главное не останавливайся! – оглянувшись на невезучего товарища, посоветовал Гитлер. – Нам еще до улицы надо добраться, там она нас точно не поймает!

– Беги один, – Штирлиц начал терять скорость. На трех лапах далеко не убежишь. 

Злобная старуха с зонтиком приближалась – и бедняга даже прикрыл глаза, чтобы не видеть свою мучительную смерть. Но боли он не почувствовал – зато ощутил, как кто-то схватил его за шкирку, оторвал от пола – а потом он куда-то провалился.

Открыл глаза Штирлиц только тогда, когда понял, что полет прекратился. Он осмотрелся по сторонам и увидел, что валяется в куче мусора. Рядом лежал Гитлер и смотрел на него насмешливо:

– Привет, космонавт!

– Мы в аду или в раю? – спросил Штирлиц.
 
– В мусоропроводе, – честно ответил Гитлер. – Пожалуй, ближе к аду. Хотя, с  другой стороны, как на это посмотреть… 

– Это она нас?..

– Это я нас, – признался Гитлер. – Иначе были бы мы уже ковриками для ног. Лора бы с нами панькаться не стала. Все, пошли отсюда?      

– Пошли, – согласился Штирлиц.

Он внезапно вспомнил свою прошлую жизнь – и она вдруг показалась ему далеким, прекрасным сном, который слишком быстро закончился. 

– И что дальше? – спросил Штирлиц, когда они, мокрые, грязные и вонючие, выбрались на улицу.

– Ну, дальше мне бы надо домой. Вот только с тобой, – Гитлер скептически посмотрел на раненную ногу Штирлица, – я туда не к вечеру, а к следующим выходным доберусь.  А мне так нельзя. 

– И что делать? – таким несчастным Штирлиц себя не чувствовал никогда. Почему он всем приносит только горе? Что за карма такая?

– Загнанных лошадей пристреливают, раненых воинов бросают как балласт, – честно сказал Гитлер, – но ты жалок настолько, что это даже страшно. Ты же без меня пропадешь.

– Я без тебя пропаду, – грустно согласился Штирлиц.

– А я с тобой пропаду, – вздохнул Гитлер, – ну да ладно. Пошли.

Некоторое время они шли по шумным городским улицам. Время от времени Гитлер останавливался и не то присматривался, не то принюхивался, а потом кивал Штирлицу – мол, не то, пойдем дальше. Штирлиц уже начал побаиваться, что  его новоявленный друг заблудился, когда тот остановился у очередной двери, кивнул сам себе и сказал Штрилицу:

– Все, привал. Занимаем стратегическую позицию и ждем.

 – Чего ждем? – уточнил Штирлиц.

– Увидишь, – успокоил его Гитлер.   

Сели они вовремя – минут через пять из двери плотным потоком повалили молодые люди. Очень быстро перед нашими героями уже лежала небольшая горка из пирожков, бутербродов,  кусочков колбасы и сосисок и даже небольшое блюдечко с водой и крышечка с йогуртом.

– Что тут у вас? – раздался веселый  женский голос.

–  Екатерина Валерьевна, тут коты такие… Бедные… Посмотрите!..  – ответил ей нестройных хор.

– Смотри, что буду делать я, и повторяй за мной, звук в звук, шаг в шаг. Понял? – ответа Гитлер дожидаться не стал. С тихим, жалобным мяуканьем он кинулся в ноги подошедшей Кате.

– Прохор, а ты что здесь делаешь?

Гитлер посмотрел на нее максимально несчастно.   

– Мяааауууууу!

– Знаешь, я теперь начинаю понимать всю странность паранойи Иры, у которой  в квартире почему-то постоянно воняет кошачьими экскрементами, и истерии Сони, у которой какое-то неведомое животное регулярно уничтожает итальянские шторы.

– Мииииааауууууу! – Гитлер напустил страдания в голос и слезы во взгляд.

– Ладно, – вздохнула Катя. – Это все равно уже мелочи. Да и на автобус надо спешить, потому что больше ничем в село не уедем. А ночевать меня  с тобой уже никто не пустит.

– Мияааааааааау! – согласился Гитлер и кивнул в сторону Штирлица, который проигнорировал советы товарища и так и остался сидеть в стороне.

– Друга нашел? – правильно поняла его Катя. – А я думала, ты только врагов умеешь заводить. Ладно, ждите меня здесь.

Через минуту она вернулась уже с переноской.

– Полезайте, – предложила котам. – Я понимаю, что в тесноте, да не в обиде.

– Значится так, – расположившись поудобнее, Гитлер начал поучать своего новоявленного друга. – На петуха надо прыгать с разбегу – и сразу на спину, потому что они клевучие, эти петухи. Свинью надо кусать в уши или  в пятачок, потому что в остальных частях они – чистый танк, зубы поломаешь. А когда встретишь козу…

– А по-мирному с ними точно нельзя? – уточнил Штирлиц.

– Нет, – категорично ответил Гитлер. – Даже не пытайся!

– Жаль, – честно ответил Штирлиц. Разбойничья жизнь его не прельщала, но и других перспектив не было. Да и, пожалуй, были же на свете благородные разбойники? Вот и он станет один из таких. 

– Чего жаль? – удивился Гитлер. – Придет лето – пойдем на колхозное поле на быков охотиться. Вот где веселуха будет!

Утомленный долгим днем, убаюканный страшными историями Гитлера Штирлиц  задремал. И преступления, и подвиги, и рыцари, и разбойники временно отошли на задний план. Штирлицу снилось лето, солнце, луг и счастливый бык размером с морскую свинку, который, дурачась и веселясь, убегал от них по изумрудной газонной траве. И там, во сне, жизнь была прекрасна, как и прежде.