Алжирский пленник - часть 66

Сегодня я снова посетил Российское посольство в Алжире, и должен признать, что был не прав насчет его размеров. То, что я видел – это лишь строение консульства, где выдают визы, справки, помогают решать какие-то проблемы сограждан, такие, как моя, например. Дипломаты же размешаются дальше по проулку. За забором я увидел старинное здание с башенкой, над которой развивался Российский флаг. В автоматические ворота то и дело выезжали и въезжали машины с дипломатическими номерами. В визовом отделе со мной обошлись хорошо, нашли решение моего вопроса, подсказали на счет багажа и можно ли снять с моей карточки деньги в Алжире. Оказалось можно, но на этом я очень много потеряю. Примерно две тысячи рублей, сняв всего шесть. Завтра мне нужно будет приехать снова, привезти им два заявления о том, что я сам написал картины, которые собираюсь вывезти и за это я заплачу 800 динаров. Мой дополнительный багаж обойдется мне примерно в сто евро, а это 15.000 динар. Хотя в посольстве сказали, что меньше. Поживем, увидим. У меня двадцать тысяч динар, должно хватить и на печать на документах, заверяющих мое авторство, и на багаж и на подарки домой.
Зино ушел в банк. Думаю, что он ищет деньги, чтобы рассчитаться за машину. В исламе запрещены процентные ссуды. Не знаю, дадут ли ему под проценты или просто взаймы? Я все не могу придумать, как я его отблагодарить? Он не позволяет мне рассчитаться даже в кафе за еду. Деньги не берет категорически! Я написал Наде, чтобы она узнала, что там за проблемы у Зино с его подругой. Та ответила, что проблемы нет, просто Зино странный какой-то! Шлет  в личных сообщениях одни цветочки и поцелуи в огромных количествах! Что его подруга уже устала от всего этого. Я посоветовал ей посылать в ответ то же самое, иначе он до моего отъезда что-нибудь с собой сделает, кто меня тогда домой отправит?
Вчера, после всех дел, мы снова поехали на море, но уже недалеко от города. Неспокойно было синее море! Мы приехали на пляж между маяком и волнорезами. Неподалеку стояли яхты в защищенной бухточке, огороженной каменным пирсом. Пляж был пустынный, но кое-где стояли пластиковые кресла и даже зонтики. Это для влюбленных парочек. Я заметил, что сентиментальные алжирцы привозят своих девушек именно на море. Может быть у них принято делать предложение в каком-нибудь красивом месте? На въезде нам предложили купить букетик цветов.
Мы разместились на креслах: я оставил там вещи и писал этюд, стоя рядом, а Зино сидел и задумчиво глядел в даль. К нам подошел служащий и взял с Зино плату за пользование креслами.
Море, как обычно штормило. Я закончил этюд и подсел к Зино. Хотелось, как-то успокоить его, «Зино» - сказал я, «Я хочу, чтобы ты когда-то сидел здесь со своей возлюбленной!» Зино только вскинул руки и с отчаянием и болью в голосе воскликнул: «О, моя ….!»
Я стал собирать ракушки, которых тут было много. Они были изъедены изнутри и снаружи сеточками тонюсеньких тоннелей, в некоторых пробиты дырки: море или птицы? Достал монетку в 20 динаров и, разбежавшись, бросил ее в прибой, да так неудачно, что она, пролетев немного, тут же недалеко от меня булькнула в воду, а я побежал от набегающей по песку волны. По пологому берегу волны разливались далеко и было трудно предугадать как сильно на этот раз выйдет из берегов это ритмично дышащее в сонном покое серое-зеленое существо, явно живое, как и я сам и весь этот мир вокруг.
Зино дал мне еще одну монетку. Я разбежался еще сильнее, хотел пустить блинчик, да опять неловко запустил ее в трех-четырех метрах от себя в воду! Зино поднял на смех сибирского кидальщика! Я хотел подобрать монету, когда схлынет волна, но море уже приняло мой дар, занесло песком, зализало, и там уже ничего не было!
Мы поехали назад. Я мысленно прощался со Средиземным морем, которое встретило меня так неприветливо, что я ни разу не искупался в нем. Решили, что если погода будет, то приедем еще и завтра. Но сегодня, когда я пишу эти строки, погоды нет, так что видимо это было прощание. На обратном пути я уговорил Зино заехать написать апельсиновые сады, которые мы проезжали по дороге к морю. Зино, как всегда стал удивленно и недоверчиво рассматривать местность с таким выражением лица, что я понял, не написать мне никогда апельсиновых деревьев! Но вдруг, что-тот нахлынуло на Зино, и он, несмотря на то, что времени у него видимо было в обрез, свернул между двумя апельсиновыми рощами, обсаженными густыми зарослями камыша, над которыми чернели кронами густые высокие деревья, похожие на наши сосны, но с большими иголками. Пока я осматривался, Зино стал выяснять у бродившего поблизости паренька, можно ли здесь мне порисовать? Выслушав от того целую тираду, из мимики и эмоциональности которой, следовало: ни в коем случае! Зино дал мне знак, что можно. Я начал располагаться, найдя промежуток в тростниковом ограждении с видом на сад. В воздухе стоял незнакомый мне аромат. Апельсиновые деревья были очень красивые: с темно-зелеными остро-овальными листьями, стволы невысоких деревьев извивались, словно застыв в невероятных виртуозных позах. Апельсины висели на тоненьких черных веточках, красивые и разнообразные по своим цветовым оттенкам. Некоторые еще желтоватые с зеленым, другие же цвета томленого молока, и наконец, совсем редко цвета закатного солнца. Еще не сезон, объяснял мне Зино, апельсины будут зрелыми в январе.
Пока я быстро закрывал плоскости пастельными мелками, мимо частенько кто-то проезжал или проходил. Такое незаметное и ни чем не примечательное место, а народу как в городе! Зино со всеми здоровался и всем охотно и чуть вальяжно рассказывал, что я тут делаю. Те искренне удивлялись, а Зино добавлял еще, что я из Сибири, русский и что, олух этакий, не разу не видел растущих апельсинов, только на прилавке в магазине и то, под Новый год, поэтому для него, т.е меня, это просто счастье, пусть мол, бедолага радуется напоследок! Слушатели восклицали: «Ва! Эээ!» - и, улыбаясь, уезжали или уходили, кивая мне напоследок.
Наконец появился хозяин сада, а может сторож или просто работник. Он достаточно обеспокоенно, но не слишком решительно шел между деревьев, от какой-то палатки или навеса из тканей посередине сада. Может там хранили уже собранные и дозревающие плоды, а может проводили время отдыха за чаем между работой? Не знаю. Он остановился по ту сторону забора и Зино по-накатанному, немного извиняющимся голосом в десятый раз рассказал ему свою легенду обо мне. Тот заглянул через забор, убедился, что я действительно рисую эти до чертиков надоевшие ему апельсины. Постоял немного и ушел. Через минут десять, он вернулся с двумя пареньками, передал через забор Зино полиэтиленовую сумку с крупными отборными и спелыми апельсинами. Мы его поблагодарили. Пареньки постояли поодаль, не решаясь подойти. Потом они втроем ушли к себе в свой апельсиновый рай, даже не предполагая, что живут в саду, о котором у нас мечтает каждая бабушка, когда она предстанет пред Господом и он сюда ее направит. Лично я уверен, что все они сюда попадут, а сладкоголосый ангел в образе Зино, их встретит, и из сада выйдет сторож, в сопровождении двух архангелов, но уже в белых одеждах, угостит их апельсинами, сладким чаем, соками, печеньями, булочками с шоколадом и они через два дня уже, смотря с небес на землю, будут утирать слезы и ждать, когда же на Земле в Сибири наступит весна, чтобы послать туда истопника из соседней преисподней за солеными огурчиками.