Эссе 4 Наука и Жизнь На статью Михаила Глибоцкого

Наука и жизнь На статью Михаила Глибоцкого о Ньютоне и Эйнштейне

Эссе 4

Исследования В.М. Ставицкого (Глибоцкий лит. псевдоним) и не только его касаются проблем самого подхода к науке и научным методам. Пояснить подобную проблему всей научной мысли можно на примере теории гомологических рядов Н.И. Вавилова.

Работа Н.И.Вавилова "Закон гомологических рядов в наследственной изменчивости" была опубликована в 1920 г. на русском языке в "Трудах 3-го съезда по растениеводству" и в 1922 г.-на английском (Vavilov, 1922). Как известно, установление этого закона сопровождалось открытием предсказанной Н.И. Вавиловым на основе этого закона безлигульной формы ржи на Памире. Это открытие некоторыми лицами сравнивалось с открытием новых элементов на основе периодической системы Д.И. Менделеева.

Сразу после опубликования работы наблюдалось большое оживление в биологической литературе: значительное число ученых выпустило работы, показывающие приложимость (предыдущее многословие диктовалось важностью темы; вот об этой системной ошибке «приложимости» Дарвина, Вавилова и иных Мы с Вами и поговорим ниже) этого закона к разным группам растений и животных; самим Н.И. Вавиловым и его последователями были сделаны некоторые выводы общебиологического характера, в частности, в связи с новым подходом к загадкам миметизма. В дальнейшем этот энтузиазм ослабел.

Сам Н.И.Вавилов, будучи образованным и добросовестным биологом, нисколько не претендовал на то, что он первый сформулировал положение о гомологической изменчивости. Он указывал многих авторов, в частности самого Ч. Дарвина.

Ч. Дарвин так формулирует это положение.

«Виды, между собой различные, представляют аналогичные изменения, так что разновидность известного вида часто приобретает особенности, свойственные сродному виду, или возвращается к признакам более раннего предка».

Из этого определения, как и из последующего текста, ясно:
это положение, по мысли Дарвина, не претендовало на звание строгого закона, так как в нем не было обязательности и не были указаны условия преимущественности;
 
оно распространялось только на виды одного рода; как толковали это положение предшественники Дарвина по этому вопросу-Уолш, Ноден и другие, остается неясным;

аналогичными признаками в собственном смысле слова он считает те, которые возникают самостоятельно у близких видов, что он считает естественным в силу происхождения всех видов одного рода от общего предка: от них он отличает возвратные признаки-восстановление утраченных".

Подведем итог этим взглядам Дарвина, Вавилова и их последователей. Здесь цепочка научной мысли шла от установления общей закономерности к типологизации принципа, но это просто прикладное исследование самого открытия и его распространения и определение области его практического применения. Настоящая же наука появляется там, где изучаются явления выпадающие из подобного гомологического и иного ряда и позволяющая установить саму природу данных принципов. Подобные исследования и являются фундаментальной наукой, а прикладные области это наука на потребу дня – наука политическая по характеру, за очень редким исключением.

Подобные политические методы превратили науку в служанку потребы дня и метод политического влияния, который безжалостно раздавил Ставицкого, давил (с времен «торжества» научной методологии Дарвина и «энцеклопедистов») всех не укладывающихся в подобное прокустово ложе ученых и будет давить последующих исследователей Природы пока Мы с Вами не добьемся перелома общественного мнения в этом направлении.

Об этом же и Глибоцкий: -

«Р.Гук был не только современником, но и научным конкурентом  Ньютона,  претендовал на приоритеты в тех же разделах физики, что и сэр Исаак. В Оксфорде Гук был освобождён от платы за обучение и жильё, за что и исполнял при молодом профессоре Роберте Бойле обязанности слуги и помощника. К счастью для науки, Бойль сразу оценил и покладистость, и сообразительность Гука, а его золотые руки умели всё!  Это они изготовили тот воздушный насос, который помог учителю открыть закон Бойля-Мариотта; сконструировали гигрометр и дождемер; барометр с циферблатом вместо существовавшего тогда громоздкого  ртутного прибора Торичелли. И ещё – ареометр для определения удельного веса воды, минимальный термометр, водолазный колокол, проекционный фонарь, «круговую делительную вычислительную машину», «шарнир Гука», спиральную пружину для часов, телескоп и микроскоп, много совершеннее тех, какие создали Галилей и искусники оптики из Нидерландов.   …он с отличием  окончил курс обучения, получил учёную степень, но не получил  профессорской кафедры ни в Оксфордском,   ни в Лондонском колледжах.

Его гипотезы игнорировались всеми мастистыми мэтрами от физики,  естественно, что и Ньютон,  вместо поиска  источника волнового возмущения  в мировом эфире,  в пику более успешному теоретику  наглядную формулу волнового тяготения Гука для нашего Светила заменил абстрактной формулой статического притяжения друг к другу не только планет,  но и  всех материальных тел во Вселенной, наделив их всех мифическим гравитационным   зарядом.

  И.Ньютону простительны некоторые его заблуждения, самым ярким из которых  была его вера в обитаемость людьми внутренности нашего Солнца. По его представлениям пленники Светила сквозь пятна в плазменной атмосфере вокруг своего горячего дома наблюдали, дескать, звёздное небо нашей Галактики.   

           А вот что заставило более позднего плагиатора  А.Эйнштейна объяснять гравитацию в нашей планетной системе,  да и во Вселенной кривизной мифического пространственно-временного  континуума? По свидетельству немецкого физика М.Лауэ, «Альберт мало читал, но много думал», поэтому  не был знаком  не только с идеями  Р.Гука, но и со статьёй Д.К. Максвелла «Притяжение».

Гипотеза волн  требует некоторого агента в отдалённых частях Вселенной, способного производить волны. В  год написания этой научной статьи  Максвеллу  ёщё не было известно  о том,  что наше Солнце представляет собою гигантский плазменный шар, который является почти вечным  источником волнового возмущения  материальной основы вакуума;  что солнечный свет оказывает на перпендикулярные  к нему поверхности тел ощутимое  давление, экспериментально открытое русским физиком П.Лебедевым  лишь в 1900 году!  Это, во-первых. Во-вторых, гений  почему-то не догадался о том, что люди, животные и птицы на Земле приспособились  жить под огромным световым давлением  подобно глубоководным рыбам, которые спокойно обитают  под мощным давлением  водяного столба.    Поэтому Д.К.Максвеллу можно простить последние абзацы его статьи, чего не скажешь  о неначитанном плагиаторе  А.Эйнштейне.  Он ведь не испытывал, подобно И.Ньютону, лютой ненависти к Р.Гуку, и вполне мог бы продолжить научную разработку его волновой теории Солнечного тяготения  вместо безумных выдумок о гравитационном заряде  у всех масс, а  физические причины притяжения объяснять  выдуманной  кривизной мифического  пространственно-временного континуума вокруг них.   

       Все эти измышления  привели к возникновению в  современной теории Космоса мифических чёрных дыр, которые были основаны астрономом  К. Шварцшильдом. Они  состоят в том, что космический объект с достаточно сильным гравитационным полем  не позволяет-де любому электромагнитному излучению покидать свои пределы.  Не менее лживые астрономы  получили будто бы косвенные доказательства существования во Вселенной чёрных дыр. …вышеупомянутые космические объекты находятся от нашего Солнца на расстоянии  в  несколько тысяч  световых лет, и  Солнечное волновое  тяготение,  как и гравитационная постоянная G для нашего СОЛНЦА там равна нулю!

 Весьма желательным  для А.Эйнштейна было бы получить в его ошибочной  теории  геометризации пространства-времени  аналитическую связь между такими мировыми константами, как гравитационная постоянная  «G» , скорость света «c», постоянная Планка «h» и элементарный заряд электрона «e». И надо было заниматься  не мифической «Единой теорией гипотетического поля»,   а  ЕДИНЫМ ПОЛЕМ СОЛНЦА,  которое описывается ПЯТЫМ УРАВНЕНИЕМ МАКСВЕЛЛА-ГЕРЦА».

Подводя итог обсуждения статьи о Ньютоне и Эйнштейне можно сказать следующее. Утверждать однозначно, что все написанное В.М.Ставицким истина в последней инстанции не рискну ни я (хотя почти во всем с ним согласен), ни другие ученые, но методика исследовательского подхода и характерного научного подбора фактов у него налицо и она именно та о которой я вел речь в начале статьи.

Рассмотрение других работ Ставицкого в свете принципов фундаментальной науки Мы с Вами еще обязательно продолжим. До встречи в следующей части.


   


               


Рецензии