Памяти Евгения Евтушенко слово земляка

2 апреля 2017 года, перестало биться сердце поэта Евгения Евтушенко. Я пытаюсь сохранить на бумаге свои впечатления о нём как о старшем товарище, явно и неявно сопровождавшем всю мою жизнь. Такое не выбирают – это как судьба, думается мне.
Впервые я узнал о нём, как и многие, с газетной страницы, году в 60-м, из статьи в газете «Правда», где осуждалось его поведение. «Надо же, известный поэт, а вот…» - сказала тогда мне мать, передавая газету. К моему удивлению, я нашел тогда в газетах и журналах несколько подборок его стихотворений, вызвавших интерес. И было у меня впечатление свободно льющегося стиха свободного поэта. Они сильно контрастировали с публиковавшейся тогда поэзией. Как мальчишке, игравшему во дворе в «войнушку», мне импонировали его строки «… но когда я писал о фашистах стихи там, в Финляндии, ночью тревожной, были губы мои горячи и сухи, было мне не писать невозможно…»
Немного позже, в жаркий летний день 1964 года, состоялось бурное вторжение Евгения Евтушенко в культурную жизнь Иркутска. В Доме Политпросвещения он в течение шести часов впервые читал свою поэму «Братская ГЭС». Зал был полон, и на улице Российской стояла толпа слушателей, которые ловили каждое слово поэта, доносившееся из открытых дверей. Я не присутствовал там, но мой старший брат Генрих слушал поэму на улице. Он пробудил наш интерес к событию, и мы дома вечером смотрели по телевизору выступление Евтушенко в студии. Тогда я впервые увидел этого человека. Он был одет в пестрый коричневатый пиджак и модную в то время черную рубашку с галстуком-шнурком. Корреспондент представил его, и Евгений сказал «Здесь в студии жарко, и с вашего позволения я – сниму – пиджак». Он стал читать отрывок поэмы о казни Стеньки Разина – стоя, громко, артистично, его лицо горело румянцем.
Позже я пытался приобрести сборник его стихотворений, но это было задачей безнадежной. Лишь поступив в университет, я взял там в библиотеке его книгу «Катер связи». Помнится, библиотекарша с сомнением полистала мою читательскую карточку студента физического факультета.  Лишь в 78 году мне удалось приобрести его книгу «Присяга простору», вышедшую в Восточно-Сибирском книжном  издательстве.
Следующее событие, связанное с поэтом, произошло в 70-м, когда в Иркутском цирке состоялся большой поэтический вечер, первое отделение которого полностью занял Евтушенко, а во втором выступили иркутские поэты. Евтушенко в начале выступления пошутил, что это – его первое выступление в цирке, а начал чтение он со стихотворения «Идут белые снеги…» Некоторое время спустя, я неожиданно увидел его имя на афише концерта молодежного вокально-инструментального ансамбля в областной филармонии. Я пошел на этот концерт, где ведущий в начале представил Евгения как художественного руководителя ансамбля. В начале программы, прозвучало попурри из мелодий известных песен, в том числе на слова Евтушенко, а сам поэт – вот удивительно – подыгрывал на фортепиано.
Стихам Евтушенко присуще свойство заражать тягой к поэтическому творчеству многих, кто их прочел, как, впрочем, и поэзия Есенина и Маяковского. Я не избежал этой участи. Но честь показать свои успешные опыты Евгению Евтушенко пришла ко мне много позже – в 2008 году, и произошло это в том же доме, где когда-то он читал свою «Братскую ГЭС». Я имею в виду свои публикации переводов английской и американской поэзии в томах антологии «Век Перевода» под редакцией Е.Витковского. Впрочем, практика поэтического перевода – это целый увлекательный мир, и я мог бы посвятить ему целую книгу. Этот мир перевода, диалога культур – то, что сближает нас с идеей дружбы народов, которой был привержен Евгений Евтушенко. 
В книге «Присяга простору» вышли стихи Евтушенко, отражающие его впечатления о жизни на станции Зима в военные годы. Надо полагать, что именно эти яркие впечатления и простонародная сибирская речь сформировали его как поэта, в чем он не раз признавался.  Этому отрезку его жизни посвящен и фильм «Детский сад». Я не раз пытался представить, как он жил и общался с людьми в те годы. В этом мне неявно помог мой старший брат Генрих, ровесник Евтушенко, проживший, как и он, военные годы в пристанционном поселке Усолье, что расположен в 184 км от станции Зима. Это – один отрезок ВСЖД, где проносились, совершая краткие остановки, военные эшелоны. Для местных жителей, то была своего рода «дорога жизни». Мой брат с бабушкой выносили к поездам горячую картошку и вареные яички. В воспоминаниях Евтушенко есть строки о том, как он пел песни и плясал для солдат проходивших поездов. "Дитя вагонной крыши и перрона", сказал он о себе.  Вероятно, оба получили сходные жизненные уроки.
В 1960 году, в возрасте одиннадцати лет, я провел лето в покосившемся  домике моей бабушки Домны Петровны в пристанционном поселке Усолье-Сибирское. Немного ближе к Ангаре, вовсю шумело строительство новых предприятий большой химии, а в поселке у железной дороги еще шла по инерции прежняя жизнь. На большой поляне ребята играли в лапту и футбол, а старушки носили к поездам горячую картошку, обертывая кастрюли видавшими виды ватниками. Вдоль полотна дороги, разгуливали коровы с колокольчиками на шеях. Бывало, куры сбегали из дворов на «железку» и клевали на шпалах рассыпавшееся из вагонов зерно. Увлекшись и не замечая опасности, они попадали под поезд, и тогда фонтанами взметались перья...
Иногда я задавался себе вопросом, как держался Евтушенко в ватаге своих зиминских ровесников? Стремился главенствовать? Да, наверное. Но в то время в той среде для авторитета нужно было быть либо очень сильным, либо иметь изрядный жизненный опыт, либо быть хорошим рассказчиком, владеющим словом. Иногда способным удачно присочинить своё. Войдя во вкус, использовать свою тороватость в дальнейшей взрослой жизни — в геологической партии, когда надо было правдами и неправдами достать продовольствие. Так и развивался его талант - «она такая, зима на станции Зима!»
Александр Межиров в предисловии к одной из книг Евгения Евтушенко сказал о его творчестве так: «Вот поэзия, вошедшая в традиционную область публицистики, но не потерявшая при этом свойства собственно поэзии». Такая публицистическая поэзия («Бабий Яр», «Братская ГЭС») была той стороной его творчества, которая давала ему большую популярность и в то же время порождала много оппонентов, не только несогласных с позицией автора, но и огульно занижающих оценку его творчества в целом. Это сказывалось даже в отношении к нему издательств, «забывающих» включить том поэта в очередную серию. Но Евтушенко не мог дистанцироваться от политической сферы — он даже на два года почти «выпал» из литературы, работая депутатом Верховного Совета от Харькова.
Особый вопрос — взаимоотношения Евтушенко и Валентина Распутина. Об этом, ему задавали вопросы на встречах, и я был свидетелем приблизительно такого его ответа: «Я всегда хорошо относился к Вале, это было взаимно, и даже более — я нежно любил этого человека. Это продолжалось до того времени, пока я не прочел в одной газетной публикации, в интервью, что Валентин перечислил интеллигентов, наносящих вред стране, и среди них оказалась моя фамилия с маленькой буквы и во множественном числе. Этого я стерпеть не мог. Но если это ошибка прессы, я готов повиниться. Недавно на похоронах одного писателя, который был другом и мне, и Валентину, мы стояли рядом. Я  надеюсь, что хорошие отношения вернутся.» В этом высказывании — весь Евтушенко, максимально деликатный и дипломатичный.
Он был замечательно необычен в своей «вселенскости», всеохватности — событий, знакомств. В его книге «Всё ещё можно спасти» (2011) есть разделы «Прощания», где собраны более 30 посвящений умершим, и «Поэзия — великая держава» (более 70 стихотворных посвящений). Некоторое время мне казалось, что Евтушенко дистанцируется от науки — до тех пор, пока я не увидел его в роли Циолковского, где ученый часто говорит стихами.
Признаться, я недооценивал вклад Евтушенко в развитие русской поэзии, пока не прочел книгу Комина и Прищепы «Он пришел в 21 век». Он внес много нового, не только в поэзию, но и в общественную жизнь. Когда в 1968 году я работал в студенческом стройотряде в Усть-Илиме, был популярен лозунг «Строим отечество — строим себя», автор его — Евтушенко. В биографической статье Википедии я насчитал 47 песен, написанных на слова поэта. Некоторые песни стали столь популярными, что многие считают их слова народными и не упоминают автора. Это ли не высшее признание?
В ставший уже далеким день своего 70-летия 18 июля 2003 года Евгений Евтушенко проводил мастер-класс поэзии в рамках фестиваля в Иркутске. В небольшим зале  Гуманитарного центра имени Полевых он появился в пестрой куртке в сопровождении друзей — Анатолия Кобенкова, Леонида Шинкарева и Виталия Комина. Несколько начинающих поэтов читали свои стихи, тексты на бумаге отсутствовали, но Евтушенко на удивление быстро воспринимал читаемое и сообщал свои замечания. После, он адресовал молодым свое теплое напутствие и прочел свои стихотворения «Любимая, спи» и «Идут белые снеги». Под впечатлением той встречи, у меня появилось стихотворение:

Белый гриб из березовой рощи байкальской
Срезан мною в июле, в две тысячи третьем году.
После засухи ливень пошел тогда шалый канальский
И не верил никто, что я гриб тот в мокрети найду.

Я собрал тогда много, срезая одни лишь вершинки.
Мы сушили вязанки, не дача – а беличий схрон!
А во вторник давал мастер-класс Евтушенко,
Напрягая стиховый свой слух, выражаясь остро.

Удивлял земляков обаяньем далекого Талса
И дипломом, что дал, наконец, ему Литинститут.
И пеняли ему, что в годину лихую в Москве не остался.
Оправдался поэт: он бессменно присутствует тут.

Белый гриб из байкальской березовой рощи,
Словно кукла в театре, до срока недвижно торчит.
Я полезностью долгой его заворожен.
Вкус его  благороден, хотя неизбежно горчит.

Плодовита природа, когда ее дождик и солнце ласкают
И талант плодовит, когда любят его и грехи прощены.
Вновь пробьются жарки, и снега неизбежно растают,
И «цена неизменна тому, чему нету цены».            
         Мы простились с Евгением Александровичем Евтушенко, Поэтом и Человеком. Но духовная его сущность продолжает жить. Он сказал о себе, что у него было много политических и социальных иллюзий, в которые искренне верил, но в которых обманулся. «Однако я пришел к спасительному выводу, что надо жить, руководствуясь простыми нравственными истинами». И можно заключить его словами:
Смысл человечества — человечность.
Просто порядочность, просто сердечность.

Фото Эдгара Брюханенко. Евгений Евтушенко и Валентин Распутин на Ангаре в Иркутске.