Запах страха

Стояло жаркое лето середины 80-х. Дворовой футбольный матч был в самом разгаре. В воздухе клубились густые облака пыли, покрывая белесой пудрой головы и плечи разгоряченных пацанов, в погоне за мячом со всех ног носившихся по импровизированному футбольному полю, сооруженному во дворе новой многоэтажки стараниями взрослых жильцов, засыпавших и разровнявших уродливый и неуместный лог, оставленный строителями. Сегодня все играли с особым рвением, ведь на кону стоял ящик лимонада! Сейчас решался исход поединка - до конца матча уже оставались считанные минуты, а счет был равным, и ребята выкладывались сверх своих сил в старании заслужить заветный приз.
Мяч оказался у Руслана, который тотчас передал пас Петьке, находившемуся ближе к воротам соперников, и тот, одолеваемый жгучим желанием непременно самому забить решающий гол и снискать все лавры победителя, что было сил погнал его напролом к неприятельским воротам. Но прямиком навстречу нападающему ринулся Дастан, и оба игрока, широко замахнувшись, со всех сил одновременно ударили по мячу навстречу друг другу. Мяч взмыл вертикально ввысь, взяв несколько в сторону, описал высоко над головами игроков крутую дугу и, звонко ударившись о верхнюю кромку бетонного забора, отделявшего территорию двора от территории какой-то базы, отскочил и скрылся за забором. Раздался неодобрительный гул - случилось именно то, чего всегда так старательно избегали ребята во время игры в мяч – за забором жил огромный злобный пес, обычно не обращавший никакого внимания на сам мяч, но со зверским остервенением бросавшийся на любого незнакомого ему человека, оказавшегося на его территории, поэтому процесс возврата залетевшего туда мяча всегда превращался в очень опасное и сложное мероприятие.
- Авторы за произведением! - задорно закричал Ербол - по сложившейся традиции, возвращать мяч отправлялся тот, кто его туда отправил, а сегодня “авторов” было двое.
Самые ловкие из ребят взобрались на высокий забор и стали негромко докладывать обстановку:
- Мяч укатился недалеко, вон он, посреди асфальтовой площадки лежит.
- Пса не видно. Спит, наверное.
- Петруха, Дастан, ну чего медлите? Полезайте оба!
Те, растерянно переглянувшись, нехотя полезли через забор, а очутившись на земле по ту сторону, встали в нерешительности, каждой клеточкой своего тела ощущая холодную враждебность и опасность окружения, в котором теперь оказались. Сверху, с забора, нетерпеливыми жестами их поторапливали товарищи, но отходить от забора им не позволяло обострившееся теперь чувство самосохранения.
Первым отважился Петька, и очень осторожно, буквально на цыпочках, стал медленно продвигаться в сторону лежащего метрах в восьми от забора мяча. Пройдя метра три, он остановился, внимательно вслушиваясь в происходящее за углом одноэтажного здания базы, где находилась будка ненавистного злобного цербера, никогда не пристегиваемого к цепи. Но там все было тихо и спокойно.
Немного осмелев, Дастан так же осторожно поравнялся с Петькой, и дальше они двинулись вместе, плечом к плечу, ни на секунду не отрывая своего внимания от опасного угла. Все было спокойно, и до мяча оставалось всего пара шагов. Сердце Петьки бешено билось в груди, лоб и спину покрывала холодная испарина, и тело с трудом слушалось его мозга. “Все в порядке, - успокаивал он себя, - полдела сделано, и, если собака нас до сих пор не заметила, значит точно спит. Сейчас схватим мяч и пулей назад. Так собака просто не успеет нас догнать”. Но только и успел он об этом подумать, как за спиной, со стороны забора вдруг послышался какой-то шум и взрыв веселого хохота ребятни – неловко засуетившись на заборе, Ербол исхитрился с шумом неуклюже свалиться с него на территорию базы.
Дастан, вздрогнул от неожиданности, и с перепугу кинулся к забору, забыв про мяч. Одновременно с Ерболом они буквально синхронно запрыгнули на забор так, словно злая собака уже кусала их за пятки, а в конец растерянный Петька, не сдвинувшись с места, смотрел огромными от страха глазами в сторону зловещего угла, откуда послышался злобный рык и энергичное клацанье когтей мощных лап об асфальт. Из-за угла вылетел огромный ротвейлер, сделал лапами пробуксовку на повороте и со злобным лаем помчался на бедного Петьку. “Бежать! Бежать!” - командовал ему мозг, но ноги как будто его не слышали, они сделались вдруг совсем ватными и непослушными от страха, и он продолжал стоять на месте как вкопанный. Со всего разбега пес подскочил вплотную к Петьке, но, резко упершись в последний момент в передние лапы и едва не ткнувшись в того мордой, тут же пружинисто отскочил назад, явно обескураженный очень неожиданным равнодушием Петьки к его персоне. Ноги несчастного же Петьки при этом слегка подкосились в коленках, он принял какую-то неестественную позу - ноги на ширине плеч, полусогнутые коленки слегка развернуты наружу, и на лице его вдруг нарисовались растерянность и разочарование человека, только что нечаянно разбившего десяток яиц, не успев донести их из магазина всего на пару шагов до холодильника.
Пес стал злобно облаивать застывшего в одной позе Петьку, то и дело норовя его за что-нибудь ухватить. Громко клацая зубами и брызжа во все стороны белой слюной, он закружил вокруг него неистовым волчком. Делая очередной оборот вокруг Петьки и оказавшись за его спиной, пес вдруг сбавил свой лай, заводил по сторонам мордой, описывая ею в воздухе круги, словно принюхиваясь к чему-то, фыркнул, потом прыгнул в сторону Петьки с лаем еще раз, но оказавшись слишком близко к его спине вдруг отпрянул назад, замотал головой и стал поочередно то правой, то левой лапой как бы смахивать что-то со своей брезгливо сморщенной морды, затем отошел в сторону от бедняги, чихнул несколько раз, поворчал еще немного и, окончательно потеряв к нему интерес, удалился за угол.
- Ну и смельчак наш Петька! - послышались с забора восхищенные голоса.
- Не труханул, как некоторые!
- Смотри-ка, пса своей смелостью обуздал!
- Молодец! Ну, подавай скорее мяч!
Петька машинально подобрал мяч, швырнул обратно за забор, и весь краснея, как был, на раскорячку, неловко зашагал к забору, с огромной неприятностью ощущая позади в штанах теплую, спускающуюся все ниже по ногам липкую массу, спасшую его своим беспощадным запахом от злобного пса.