Заход второй... или роман о виртуальном романе-22

 В шестую палату поступает новая пациентка - женщина моих лет - не спит две ночи, порываясь куда-то идти.
 На одну ночь её привязывают - некому и некогда возиться с ней, как-то уговаривать, о чём-то разговаривать - медсёстры и санитарки хотят спать.
 Если не помогает укол, то, разумеется, поможет привязывание.
 А она спать не может и всё рвётся и рвётся куда-то, хватаясь за чужие кровати и не давая спать никому вокруг.

 (Может быть, неплохо было бы для начала поместить её в отдельное помещение, где она никому не будет мешать и где у неё появится возможность осмыслить себя хотя бы в пространстве? Почему тут нет изолятора?)

 Она учитель французского языка - сюда попала после того, как узнала о измене мужа.
 Дети навещают её с первого дня - симпатичные молодые люди - невысокий юноша и совсем миниатюрная девушка.
 Очень хорошо воспитанные, но видно - оба, полностью, на стороне матери.
 Навещают то по очереди, то сразу вдвоём.
 (Я имею возможность видеть практически всех посетителей - муж снова приходит почти каждый день).

 Как только она приходит в себя, сразу пытается протестовать против местных порядков.
 Она привыкла, что её голос что-то значит, но ... Её не слушают ни медсёстры, ни санитарки - теперь она одна из никто.

 (Как много здесь преподавателей! как школьных так и университетских)

 В туалете, синеглазая брюнетка из принудки зачем-то задаёт мне риторический вопрос, сразу после поступления обманутой мужем француженки: - И чего это всё одни учителя с ума сходят?

 Ещё есть преподаватель английского.
 Небольшая, светловолосая женщина пенсионного возраста.
 Отличительная особенность - недавние события тотчас полностью выпадают у неё из памяти.
 Ко всем обращается с очень вежливым, церемонным даже вопросом: - Пожалуйста, будьте так любезны - Вы не можете сказать мне - ко мне никто не приходит?
 По её виду сразу можно сказать - да, приходит.
 Она в чистом, не больничном, цвет лица хороший.
 Родная сестра часто навещает её - кормит, приносит постиранную одежду, но... визит сестры улетучивается из памяти сразу, можно сказать, в ту же секунду, как она переступает порог отделения, выйдя из комнаты для свиданий...

 Зато помнит свой предмет - пытаюсь воспользоваться этим. В школе и в институте учила немецкий - английский хотелось изучать, но никогда не было времени или возможности.
 Теперь времени полно. С возможностями плоховато.
 Эта женщина охотно соглашается дать пробный бесплатный урок, но только один - ведь она, совсем скоро, выйдет отсюда и будет заниматься репетиторством.
 Она так искренне в это верит.
 Даёт несложный текст - рассказать про свою семью. Записывает на бумажке. Учу на ходу и отвечаю урок во время обеда или ужина.
 Не так-то легко даётся этот простенький текст - таблетки дают знать о себе.
 Она профессионально хвалит - у меня есть способности.
 Но дальше этого дело не идёт - она живёт только сегодняшним днём. Трудно сказать - помнит ли она больше, чем написано на этой бумажке: I have got dwo daughters...

 На ней, коллекция преподавателей, собранная в отделении, не заканчивается: учитель географии тоже имеется...
 Первый раз вижу её в самом пике своего безумия, сразу после поступления - та что-то пишет на стене в коридоре - невидимым мелом по невидимой доске. Присоединяюсь к ней и вывожу невидимым маркером на стене огромными буквами имя моего наваждения... Зову его таким образом - кажется мне...
 Она не обращает внимания ни на меня, ни на кого бы то ни было.

 Худая, кожа висит, как у древней старухи, всё висит - на грудь больно смотреть. Это не грудь, а ссохшиеся пустые мешочки - футболка с низким вырезом так подчёркивает это... Она ещё не старуха, но в это трудно поверить, если не знать, сколько ей лет. Таблетки очень способствуют обезвоживанию организма...

 Ходит сгорбившись. Из-за худой, вытянутой вперёд шеи, в профиль чем-то напоминает стервятника. Кругом таскает пакет с личными вещами - постоянно ищет выход. Стоит у двери в отделение и настойчиво колотит сухим кулачком, жалобным, высоким голосом:
 - Откройте, да откройте же...
 Этим очень раздражает персонал. Ей может попасть за это - уже не раз попадало у меня на глазах:
 - П-п-шла атсюда, б... такая! - и тычок в спину, плечо, даже подзатыльник - человеку, которого солидную часть жизни звали по имени-отчеству.
  Пытаюсь отвести от двери, уговаривать:
 - Пока выхода нет.
 - Но выход должен быть, обязательно должен быть какой-то выход...- говорит она измученно, но с исступлённой уверенностью.

 Потрясает встреча с молодой девушкой,- помню её по своему первому попаданию в четвёртое отделение.
 Высокая, худенькая, волосы длинные, тёмные - всегда заплетены в одинаковую косичку - толстую у основания и сходящую на нет к концу, лицо почти детское - красивое, но какое-то потерянное...
 Я много разговаривала с ней, а, главное, часто видела в комнате свиданий - мама приходила к ней в те же часы, что и мой муж. Родители разведены - отец ушёл от них и, наверное, в этом основная причина её психического надлома.
 Чувствует себя виноватой за уход отца. Собственная мать укоряла её за это...

 Странности, конечно, есть - истерически привязывается к вещам. От неё узнаю про такую болезнь - вещизм.
 Не может расстаться с предметом, который считает своим - пустая бутылка из-под минералки, например. Она пользуется такой маленькой бутылочкой, чтобы запивать таблетки.
 Бутылочка неожиданно пропадает с её кровати,(многие вещи здесь пропадают необъяснимым образом) и тогда понимаю, что термин "вещизм" тут очень кстати.
 Девушка голосит по бутылочке, как по покойнику.
 Утешить её удаётся, срочно опустошив и вручив свою бутылку из-под минералки, но большего размера.
 Позже ей предлагают ещё одну бутылочку - такую же, как прежняя. Она радостно принимает её, но не расстаётся и с той, что дала я - выбросить что-то кажется невозможным для неё.
 Объяснять, что это просто мусор - бесполезно. Следует истерика:
 - Не отдам, а вдруг это мне понадобится.
 Молодой Плюшкин в женском обличье.

 Она собирается в отпуск домой - мама вот-вот должна прийти за ней. Складывает всё с собой. Две несчастные пластиковые бутылки - маленькая и большая - нужны обязательно. Их ни за что нельзя оставить в больнице.


 Сейчас вижу её посреди коридора - волосы, очень небрежно и очень коротко остриженные, торчат жёстким ёршиком. Она поначалу не узнаёт меня и так странно и неуверенно ведёт себя, что даже слёзы наворачиваются, глядя на неё...
 Потом слегка приходит в себя и рассказывает, что остригли её насильно в другом отделении, куда она попала ненадолго из-за отсутствия мест в этом, вероятно. Будто бы нашли на голове следы пребывания вшей...
 Значит есть отделение ещё хуже этого...

 Мама на свидании плачет и гладит её по неровному короткому ёжику. Самоуправство местного персонала больно ударило и по маме.

 А ведь девушка - тоже учитель по образованию - русский и литература... Целую академию можно организовать в этих стенах при правильном подходе...

 Я для неё представляю какой-то авторитет и мы часто прохаживаемся по коридору вместе. Рассказывает о себе - пытаюсь её чему-то учить, в чём-то убеждать.
 Делаю комплимент - её волосы уже чуть отросли и это теперь идёт ей больше, чем бывшая детская косичка.
 Она верит и радуется - я не кривлю душой, говоря это.

 Благодарный слушатель - пусть из меня никакой учитель, конечно.
 Расспрашиваю её о всяком, пытаясь понять что-то о ней. Она так молода, но всего боится, очень правильная, с одной стороны, совсем неадекватная, с другой... Восхищается и завидует ребятам из Дома... - тут я смолчать не могу, объясняя, как это неправильно - пробивать себе дорогу в жизни таким способом.

 Наверное, легко можно провести параллель между нашим житьём-бытьём и их - добровольно ушедших из нормальной жизни, выставлять напоказ свои "чувства".
 
 Разница только в уровне комфорта и количестве зрительской аудитории.
 У нас санитарки и медсёстры.
 Там - огромное количество желающих прикоснуться к халявной жизни, за которую надо расплачиваться полным отсутствием личного, запретного для посторонних.
 Вспоминается: "Мы не против интимности, но вокруг должен стоять коллектив!" - старая шутка советского юмориста.

 Наше телевидение и пресса делают всё, чтобы эта жизнь казалась очень привлекательной - рассказывая о том, как хорошо живётся особо наглым и бесстыдным из них - дорогое шмотьё, квартиры, машины, поездки...
 Приучает к мысли, что бесконечная смена партнёров - очень нормальное явление. Секс в большом городе для бедных...
 Рецепты от соплюх, сплошь состоящие из таких продуктов, что многие не могут позволить себе даже на праздник... Впечатление, что соплюхи, с пелёнок, ели одно фуагра, закусывая артишоками...

 Они издают книги о своей убогой жизни, не умея толком связывать слова, не понимая, что такое - настоящие чувства.
 Ушедшие с проекта пытаются встроиться  в систему, дающую возможность халявы: девица с пафосной кличкой, авторша гимна этого борделя, становится подопытной крысой. На ней ставят "научный" опыт - оказывается, если пить каждый день много разного алкоголя, даже достаточно дорогого, то что-то хреново станет, в конце-концов...
 Некрасивый возрастной молодчик, у которого не получилось на проекте зазвать замуж богатенькую губастенькую буратину, шляется по разным передачам, принимая унизительные для себя комментарии с подобострастной улыбкой - ну, возьмите меня, ну, возьмите меня - я тоже хочу на телевидение, я тоже хочу свою передачу...

 У них всё напоказ: будто бы слёзы, будто бы ревность, будто бы измены, будто бы веселье, будто бы мордобой...

 Самое важное скрыть не удаётся - рейтинг, рейтинг и ещё раз рейтинг...

 У нас тоже - всё на виду, всё напоказ - ничего не сделать наедине с собой - даже в туалете нельзя закрыть за собой хотя бы символическую дверь.

 Но даже они не писают в ведро, поставленное в общем коридоре...

 Своеобразный рейтинг у нас тоже есть - как же без него?

 Кое-кто является предметом всеобщего любопытства, пока какая-нибудь новенькая не перебьёт своими тараканами в голове.
 Самые тараканистые остаются в легендах отделения. Есть своя Крачковская, пани Моника, Мойдодыр, Гаврюша, та же Маугли...

 Возможно, прямой эфир из таких заведений оказался бы более рейтинговым... Как никто не додумался до такого?

 Камеру можно было бы установить только на балконе - вот где завязываются настоящие романы, вот, где существуют реальные препятствия, которые любящие преодолевают - разглядывая друг друга с помощью карманного зеркальца в самых странных ракурсах... Вот где делают самые шикарные подарки возлюбленным - отрывая значительную часть своей невеликой собственности...
 Единственно, психи застесняются камеры, если будут знать о ней...

(фото автора - на фото - работа автора)

http://www.proza.ru/2017/04/02/253