Зарисовки. От 0 до 17 лет

Введение

К концу катилась та война.
Как в горле ком была она.
Погибшим всем почёт и тризна.
Живые ждали новой жизни.
И продолжая в том аспекте,
Заложен Саша был в проекте.
Родился он в сорок шестом.
Никто не знал,что ждёт потом...
В четыре года брат читал,
При этом палец в рот совал.
Его пытались отучить
И палец чем-то заменить.
Тут были бублик и сухарь,
Но он читая свой букварь,
Все заменители съедал,
А палец также всё сосал.
Горчицей мазали его,
Но произошло с того:
Теперь во рту чего-то нету
И брат впихнул туда монету.
Вздохнул и ей закрыл трахею,
При этом стал хрипеть синея...
Потом событий череда,
Санавиация, Чита.
И врач на полосе в халате,
И операция в палате.
Хирург сказал: - Мне зонд найти,
Попробуем его спасти.-
Тянулись долгих три часа,
За стенкой смолкли голоса.
Мать зябко куталась в бушла
Врач попросил, чтобы зашла.
Мать шла, шатаяся к нему,
Готовая быть ко всему...
Из дырки в горле зонд торчал
Брат рот беззвучно открывал.
Заря пришла, но света мало.
Шептали тихо губы: - Мама!-
Потом выслушивал отец,
Что колебаниям конец
Пришёл к ней из-за этой драмы,
И взгляды изменились мамы:
- Одно дитя, то не ребёнок,
Не полноценная семья,
Давно живём мы без пелёнок.-
На свет так появился
                Я!


                -1-

...В двадцатом веке свой итог.
События в нём чередою,
Пусть, что-то смог я и не смог,
Всё это он унёс с собою…
Родился в городе Чите,
Ходить учился в Ленинграде.
Отец военный и везде
Свой уголок был как награда.
Потом Воронеж, финский дом,
Второй этаж под самой крышей.
Тот шум дождя и балок стон
Мне до сих пор сквозь время слышен.
Дитё. Шалун я был всегда.
Мать позже вот, что вспоминала:
Ей грудь прикусывал слегка,
Ведь просто есть мне было мало.
Кусая, я её менял,
Восторг во мне не мог сдержаться,
Хоть мама шлёпала меня,
Не мог потом нахохотаться.
Мой первый шаг создал тогда
На лбу получененные шишки,
Не знали памперсов тогда,
И были мокрыми штанишки.
Как надо писать на горшок,
Мать объяснить пыталась действо.
Я попытался, но не смог,
Мужское в руки взяв «хозяйство».
Мной перепутан был черёд,
Опять я обмочил обновки,
Ведь надо было наперёд
Хотя бы, приспустить колготки.
Стал первым - коммунальный мир,
В нём люди жили очень просто.
Дом финский был из трёх квартир,
В которых был желанным гостем.
Всегда давали сладкий чай,
И гоголь-моголь с чёрным хлебом,
А что-то слаще я не чаял
Увидеть под тогдашним небом,
Но я учуял аромат,
Его мне вафли издавали.
И угостить сосед был рад.
Что будет после, ведь не знали...
Уж, очень запах был пахуч.
Я в двери их тогда шмыгнул,
И в ней внутри торчащий ключ
Вокруг два раза провернул.
Стал вафлями там хрумкать вновь,
В замке жильцы вращали надфиль.
- Пожалуйста, открой нам, Вов! -
В ответ услышали хруст вафель,
Моё затишие затем,
Что думал, можно угадать.
- Я как хюстящие все сем,
И двей откою вам тода…-

              -2-

Родители и Саша, брат -
На свадьбе у родни в Одессе,
И мне годков, ну где-то пять.
Запомнился я в этом месте.
Там были фрукты и вино.
Гуляли весело и шумно.
Стреляли из ружья в окно.
Кричали гости «Горько!» дружно.
В чулан пробрался я один,
И пьянствовал в укромном месте,
Но я не знал, что от родни
Не скрыться – я же был в Одессе.
Стояли у двери толпой,
И там тихонько наблюдали
За моим действом и за мной,
И так же тихо хохотали.
По капле в рюмку наливал
Вино из выпитых бутылок.
Коктейль «гремучий» выпивал.
И, крякнув, заедал, что было.
Рюмашку всю опорожнял,
Ходил по комнате не стойко,
Не стройно пел для куража,
Кричал, как взрослый, громко: - Голько! –

Одесса, море, пляж и гвалт,
На голове моей панама,
Готовится к рыбалке брат,
Арбуз на дольки режет мама.
Я на ныряльщиков смотрю,
За мною наблюдает мама,
И убежать всё норовлю,
Попыток было тех не мало.
Всё ж от неё я ушмыгнул,
Такой мне случай улыбнулся.
К воде примчался и нырнул
И в ней почти что захлебнулся.
Но погрузился снова в ней.
Мужик ныряльщика-ребёнка,
С кого лилась вода с щелей,
За шкирку вынул как кутёнка.
Тут мамин голос зазвучал,
Пронзительно и недовольно.
Тогда впервые я узнал,
Что бьёт ремень по попе больно.
В реке, на море и пруду,
Мне под водой нужны красоты.
Всю жизнь ныряю в глубину,
Веду подводную охоту.


                -3-

 Овальный, колченогий стол
Свисают нити с абажура,
А в телеке как в амбразуре
Сквозь линзу диктора фигура
Вещает что-то про футбол.
Стол окружён весь бахромой,
Она с него на пол свисает,
В косички завитАя.
Котёнок лапой с ней играет.
И елка с красною звездой.
Всё было с папой и со мной.
Всё было кажется так близко,
Работал телевизор с линзой,
А я дожёвывал сосиску,
Шло чёрно-белое кино.
На кухне был тогда отец,
А я в бездельничал в истоме
Не знал заняться чем бы в доме,
Пошарил в брюках я в кармане,
Нашёл там что-то наконец.
Мой папа пришивал шеврон.
Мне спички первый раз попались,
Огонь горит, всё восторгалось,
Но пеплом мухи залетали,
Как к бахроме подкрался он.
И диктор из костра вещал,
Смотрел тогда заворожёно,
Как пляшет пламя устремлено,
Но понял скоро обречённо,
Пройдётся танец по вещам.
На кухню к папе побежал,
Скакало пламя уже лихо.
- Горит… – сказал ему я тихо,
И указал на спальни выход.
Он отмахнулся, - Не мешай! –
В лицо со входа дыхнул жар,
Открыл я дверь тогда пошире,
И батя мой тогда в мундире
Метаться стал по всей квартире,
Зовя соседей на пожар.
С собой развязки я не ждал,
Хоть завершилось всё успешно,
Лёг спать пораньше и поспешно.
И то, что будет нагоняй конечно,
Об этом я прекрасно знал.
Когда отец всё разобрал,
Он подошёл к моей кровати,
Глаза зажмурив воровато,
Прислушиваясь чутко к бате
Я громко «пузыри» пускал.
- Вот полюбуйся, твой сынок!
Сказал он маме после смены.
К себе не видя перемены,
Лежал как мёртвый, без движенья
И притаился как сурок.
И, помню, подошла ко мне,
По волосам скользнув рукою,
Обдав меня весной зимою,
Загородив от всех собою,
Поцеловав меня во сне…

              -4-

Я от дороги уставал.
Мы ехали уже не мало
В далёкий город Кустанай,
Откуда родом была мама.
Всегда впервые что-то есть,
Что прочно входит тебе в мир.
Тогда мне было ровно шесть.
Узнал Москву, вокзал, пломбир.
Мой дядя был нам очень рад,
Событья замелькали мимо,
Свет керосиновый и чад,
Телок в избе и пельмени.
В мешок запрятав нас большой,
Кидал нас дядя выше всех.
Мы лбами стукались с сестрой,
Но лился наш счастливый смех.
Скажу подробнее о том,
Как мы у бабушки гостили.
Накрыв нам стол,
Она уйти поторопилась
В соседний дом,
А я пошёл за ней хвостом.
И думал вместе мы зайдём.
Увы, остался за крыльцом.
Тогда залез я на окно.
Увидел поминальную молитву,
Горели свечи, множество икон,
И зал бабулями набитый.
Не чувствуя грядущих бед.
Старухам «тёмным» я стучал.
- Не знаете? Ведь Бога нет! –
Через окно их просвещал.
Бабуля вышла и в подвал
Меня за руку проводила.
И как бы громко не кричал,
Меня клюкой там отходила.
Отец мой рьяный коммунист,
На всё церковное запрет.
Воспитан был как атеист,
С рожденья верил – Бога нет.
Дала мне мама свой ответ
На мой вопрос о наказанье:
- Не знал народ, что Бога нет,
Был «тёмным», без образованья! -
Была обида, нету сил,
Ведь я им правду говорил.
На ухо папа попросил:
- Бабулю «тёмную» прости!..

                -5-

 Берег левый, берег правый,
Так в Воронеже река
Разделяла берега.
После морю из Совка.
Они стали как оправой...
...Был улов с братишкой явный.
От того хорош настрой.
С  речки вместе мы вдвоём
С гордым чувством шли домой
По ковру из разнотравья.
Из под кеда в рассыпную,
Фейерверк твоим шагам,
Кузнецы и тут и там.
А сейчас повсюду дамб,
Где пинали твердь земную.
Взгляд буравя неприятно,
Шла к нам местная братва.
Их побольше раза в два.
Начали качать права.
Объяснили нам  понятно:
- С рыбой ваш садок, авоську,
Удочки и ваш подсак
Мы забираем всё за так –
Руку протянул вожак,
Завершить чтоб это просто.
Не учился ещё в школе,
Брат учился пятый год.
Вспомнив этот эпизод,
Сообщаю наперёд –
Брата был храбрей по боле.
Был один лишь в этой стайке
У кого такой же рост,
Я ему визит нанёс -
Без утайки, сразу в нос
Залепил без всякой стойки.
Круг сомкнулся и ареной
Из болельщиков он стал.
Нос соперник свой зажал,
Я ещё ему поддал,
Близилось победы время.
В  поединке всё решалось,
Мой поднял авторитет,
Стал я в нём как Пересвет.
Хоть кагал и был задет,
Но компашка не задрАлась.
Верх я взял над тем мальчишкой,
Полностью я победил,
И исход хороший был -
Строй ребячий отступил,
Больше он не лез к братишке...
...С Сашкой мы в автобус влезли,
Пацаны те с нами шли,
Взгляд их больше не сверлил,
Хулиганы соблюли
Ребячий кодекс чести...

                -6-

Исполнилось мне ровно пять,
Смог чётко для себя понять,
Коль много денег, то купить
Могу свободно, что угодно.
Решил их много накопить.
Копилкою была пригодна
Мне банка из под леденцов,
Которую хранил под шкафом.
В том доме две  семьи жильцов,
Соседствовали, кроме нашей.
Поверить сразу ведь нельзя,
Что мои синие глаза
Прикрытье, а за ними вор,
Карманы «чистящий» жильцов.
Хоть капиталом был я горд,
Навар был мой, увы, убог,
Ведь мелочь та была ничто.
Брал мало. Монетки три и норма
Происходило всё
До денежной реформы.
Я денежку перебирал,
Процесс меня тот увлекал.
Монетам цену я не знал,
Знал белые сильнее жёлтых,
Бумажных денег я не брал,
Считая это не возможным.
Почувствовал, что поверну
И мысль сверкнула разноцветно,
- Ведь если взять всего одну
Из кучи – будет не заметно! –
И вот пришёл зарплаты час,
Её отец  в одну из ваз
Для мамы положил,
На зеркало взглянул достойно.
К соседу, что под нами жил
Пошёл походкою не стройной.
Я этого мгновенья ждал,
И в спальню к родичам прокрался,
От возбуждения пылал,
Хотел, чтоб замысел удался.
Из толстой пачки взял одну,
Но через парочку минут,
Подумав, взял ещё,
- Такая пачка, не заметят! –
Что те банкноты по пятьсот
Узнал я утром на рассвете.
Кричала мама: Ты как свинот! -
Она была на смене ночью.
Пока искала след банкнот,
Взяла всю папину  заначку.
Вдруг брат спросил: -Скажи ка, Вов,
А ты не брал две по пятьсот? –
И гомон сразу стал бедней,
Отец отбросил папиросу,
С надеждой вспомнив обо мне,
Как о решение вопроса.
Я указал рукою: - Вон! -
И палец ткнул за их затылки.
- Давно лежат уже под шкафом
В моей копилке.-
- Я не могу! Здесь мелочи мне на уду! -
Все разошлись, чего-то жду.
Зарплата вся – мать спать пошла.
Отец пошёл к соседу,
Заначка там ещё нашлась.
Братишка на велосипеде,
С моею мелкою монетой
Поехал в магазин.
Давно там удочку приметил.
Пустая банка, я один…

                -7-

Был тот Казарменный тупик,
Хоть не велик, но многолик,
В проезд Чапаева вдаётся,
(Теперь он улицей завётся).
Земля снарядами изрыта,
Воронеж – город фронтовой.
Мы мину спрятали в корыто.
В войну играя меж собой.
Был за Чижовкой полигон,
Где дух войны был сохранён -
Не разорвавшиеся мины.
Как раз по этой вот причине
Сюда в бурьяне приползли,
Чтоб взять одну на «порох».
Спокойно часовые бы смогли
Поймать нас, но не выдал шорох.
Патрон вскрывали ни один.
В них порох, значит есть у мин,
Поэтому одну мы взяли,
Потом её бы разобрали.
Но помешала нам «война».
Забрав, домой одну катили.
Не спотыкалась, чтоб она,
Мы оперение свинтили.
Запомнил ужасы в глазах,
Не мог их с миною связать.
И было очень нам потешно,
Как убегают все поспешно.
Снаряд фуфайкою закрыв,
Считали мы - всё шито-крыто.
«Война»! И вскрытье отложив,
Забили встречу у корыта.
Но утром к нам приехал взвод,
И оцепив весь огород,
Была им мина та изъята.
Сапёры – смелыё ребята.
- Откуда здесь трофей военный? –
Никак не мог понять наш дом.
ПоклЯлись в тайне сокровенной,
Лежа у дома за кустом.
Дать клятву нам не привыкать,
О «подвигах» своих молчать.
Уже подобное бывало,
Когда прибор мы своровали
С зенитки, так как был в нём магний.
Который и в воде горит.
Он этим детвору и мАнит,
Весь в этом замысел сокрыт.
Нарушен боевой расчёт,
Не взяли это мы в расчёт.
Теперь ведь – небоеспособна
Зенитка та. И нас «негодных»
Теперь искал отдел особый.
Плохою показалась весть.
Мы поклялись молчать до гроба,
И в подтвержденье землю съесть…

…Послевоенные детишки,
В перелицованых пальтишках..

                -8-

Был год для Армии суров,
Обрезал многим пуповину
В войсках у «стариков».
Бойцов войны ополовинил.
Генсек КПСС Хрущёв,
Живых ограбив храбрецов.
Тогда исполнилось мне десять.
У папы служба подошла к концу.
Не дали дослужить лишь месяц.
До полной выслуги отцу.
Не знают наперёд,
Где пастораль там драма.
Не ведал, что в грядущем ждёт
Иное детство. Папа с мамой
Оформили развод.
Наш стол с едой стал победней.
Как будто, что-то оторвали,
И стало как-то погрустней.
Тогда мы с мамой проживали
В военном городке среди частей.
Решил собрать я стеклотару
И под колонкою помыть -
Испытанный приём наш старый,
Чтоб сдав её, потом уж быть
В каком-то денежном наваре.
Себе цель выбрал без ошибки.
Достаточно частей кругом,
А где солдаты – там бутылки.
Через «колючку» лез тайком.
Припомнить трудно без улыбки.
Меня «проспали» часовые,
Когда осуществлял поход.
Бутылки войсковые
Имели к вечеру доход,
Как и потуги «трудовые».
Сыр, колбасу, батон и сахар
Из магазина я принёс.
Пришла мамуля, с громким «АХом»,
Мне тут же задала вопрос,
Который прозвучал  со страхом:
- Нам с почты принесли посылку? –
И, как бы, он чуть, чуть завис,
А я «мычал» ей про бутылки,
Что сделать ей хотел  сюрприз,
Но мысли спутались в затылке…


                -9-

Моё дедсадовское детство,
Как утро растворилось  в дне.
Забавное досталось место
В бурлящей школьной жизни мне.
Там в ностальгическом окрасе,
Сейчас, когда гляжу назад,
На перекличке в первом классе,
Я вижу синие  глаза.
Свои в то время краски были:
В тот год Гагарин полетел,
Стиляги в дудочках ходили…
…Карибский кризис и Фидель.
В нас знаний луч, незнаний туча.
Тянулся долго классный час,
Со мною приключился случай.
Поведаю, какой сейчас.
Развод у родичей был мирен.
Мы обитали у родни,
Отец же в прежней жил квартире.
Тянулись у обмена дни…
…Прогуливали  мы, поймёте,
И я к отцу друзей привёл,
Когда он сам был с работы,
К себе в квартиру не пришёл.
Собрал им папину двустволку.
Потом их начал развлекать,
Курком попеременно щёлкать,
И, понарошку, в цель стрелять.
Пощекотать друзьям, чтоб нервы,
Вогнал я в ствол один патрон,
Чтоб ствол, теперь который первый,
Картечью стал вооружён.
Пришёл азарт тогда с излишком,
Явился к нам другой настрой,
Играли мы во всю в войнушку,
Курок давили холостой.
Не знаю в чём была причина,
В ошибке или же в дружке,
Но он свой палец перекинул,
Лежал на боевом курке.
Был я тогда ему мишенью,
И продолжая хохотать
Успел в последнее мгновенье
Двустволку ту к софе прижать,
Что, было, кстати, между прочим,
Раздался выстрел, словно гром.
Смеялся я на нервной почве,
Что буду виноват во всём
Потом, я для себя предвидел.
Дым по квартире вился всей,
А я пытался в нём увидеть
Со мной пришедших в дом друзей.
Пробита полностью перина,
Простынки, пара одеял.
Что сказано, на половину
Порезали мы из белья.
Из всех обрезков узел свёрнут,
Нашли и место для жилья.
«Надёжно» спрятали в уборной,
В коробке грязного белья…
…Пока всё это не раскрылось,
Отец понять никак не мог:
«Как одеяла сократились,
Вдруг оголив две трети ног?..»

                -10-

В года 60-е,
Ходить одною стёжкой
Мы были завсегдАтаи
В Воронеже, за Острогожской.
Расположилась свалка там,
Была она из самолётов,
И «Диснейлендом» была нам,
Где совершали мы полёты.
Шныряли как «десантники»,
Прилаживали пушки.
Внизу гнездились Аннушки,
Повыше Яки, выше Тушки.
Всего же было их под сто,
И были все разбиты,
А почему? Тогда никто
Не говорил открыто.
СредИ нас всех любой не агнец,
И нас манил один металл,
Окрашенный зелёным, магний,
Чья стружка, это каждый знал,
Горит и ярко слепит глаз
И от воды не тухнет,
Такое делали не раз,
Все знали эту кухню…
…Жизнь шла тогда на свой манер,
Нас ТАСС не волновал излишне.
Аварии в СССР,
Что где-то были, я не слышал…

                -11-

Развод в семье – ты на угле,
Конец комфортной жизни детства
В военном милом городке.
На две семьи теперь соседство.
Был хулиганским тот район,
Куда мы с мамой разменялись.
С блатной романтикой устой
И звон гитар там прописались.
Был не привычен новый двор,
Кончался дом и шли бараки.
И часто там ребячий  спор
Заканчивался дракой.
У улицы есть свой закон,
Свой кодекс и свои порядки,
Здесь сразу виден пустозвон,
Живут тут мигом, без оглядки.
Когда ребята из двух стай
К тому же с разного района
Встречались, начинался бой
С зубодробильным перезвоном.
Я был силён и был плечист,
Ровесников бросал «подсечкой».
Кликуху дали мне «самбист»,
Хотя в борьбе был самоучкой…
…Столкнулись как-то раз зимой
С «барачными» у клуба рано.
Спешили все тогда в кино,
Чтоб сесть получше у экрана.
Но не подраться не могли,
Не позволяло нам позёрство.
Тогда ребячий строй решил
Устроить бой единоборства.
И кто-то вытолкнул меня.
- Пускай Самбист! Он передюжит! –
И я увидел бугая,
Который стал меня утюжить.
Не знаю точно как я смог
(Пределов не было тревоги)
Под руку делаю нырок
И «мельницей» валю под ноги.
Пока не кончился испуг,
Вдавил я глаз ему поглубже.
Обмяк он сразу и затух,
Поняв, что оказался в «луже».
Провёл я боевой приём,
Спасибо братову ученью.
Прижав к земле, лежал на нём,
И это был исход сраженья.
Затем , совсем уж осмелев,
Я перед всем ребячьим строем
Просить прощения велел,
Так стал я уличным героем…

                -12-

Одна была та из примет
У тех времён, что проживали.
Когда мне было десять лет,
Гудрон, как жвачку, мы жевали.
Зимой кололи топором,
На стройке брали в котловане.
Чтоб «жвачкой» угостить потом
Девчат из уличной компании.
Ведь надо как-то пофорсить,
Привлечь к себе нам их вниманье,
Чтоб «брешь» в сердцах у них пробить.
Такая цель была в деянье.
Уверен, что гудрон был твёрд,
Но солнце в мае разогрело
Его. Не нужен стал топор.
Смола вдруг стала мягкотела.
На середину я успел
Вбежать. Как клоун улыбался.
От хохота ребят гудел
Весь котлован. Я погружался.
Не знаю, выбрался как сам.
Друзья тут помогли маленько,
Мне дОску бросили к ногам,
И выполз я на четвереньках.
Окрашен чёрным был тот день.
Явился к маме без улыбки.
Таз с керосином и ремень –
Такие в памяти зарубки.
Сноровку мамину познал.
Смола, чтоб лучше отставала
От моих мест, она
Их все с усердием хлестала…

                -13-

Как в пионеры я вступал,
Бой барабана, трели горна!
Тогда всем нравился Гайдар,
«Голландец» возле мыса Горна.
Был пионерский слёт у нас,
Повестка: сбор металлолома,
Где награждался лучший класс
Билетами на фильм про Тома.
Определялся этот класс
По весу сданного металла…
…В той группе было трое нас,
Которые тележку взяли.
Хотели, что потяжелей,
Взгляд наш к цехам Мостозавода.
Других и не было идей,
Тишком прошли через ворота.
Знакомым воровским путём
Шагаем на складскую базу,
Где железяку мы берём,
Уходим в потайные лазы.
…Была весомее из всех
«Металла» куча в классе нашем.
Не поднимали мы на смех
Ни малышню, ни тех кто старше.
Директор пояснил: - Итог
Объявлен будет завтра! –
Никто предположить не мог,
Что нашу кучу ждёт утрата.
И утром подошёл вахтёр,
А с ним охранники пришли,
Начкар их сразу всё нашёл.
- Откуда? – Мы все замерлИ.
Вожатый отстоял нас всех.
Деталь та крана «улетела»,
Подняли в школе нас на смех,
А куча наша похудела.
Металлолом не дал нам приз,
И планы класс уже не строил.
Нежданно путь наш стал бугрист
На популярный фильм «Том Сойер»…

                -14-

Даю из прошлого обзор:
Гимнасты и спортивный сбор,
Июль, предгорье у Кавказа,
66-й, турбаза.
Такое делала одна.
Ровесница – Любовь Бурда.*
Та связка очень поражала
Воображение прохожих.
Железноводск. Уклон. Асфальт.
Пятнадцать маховых** подряд.
Разинув рот толпа стояла,
А она шла и улыбалась.
В мозолях каждая ладонь,
Снаряды в зале: брусья, конь…
В день три снаряда проходили,
Потом разборы проводили.
Когда нам тренер всё донёс,
В саду ждал спелый абрикос.
Там рыскали как дети
В тревожном лунном жёлтом свете.
Вертушку пробовал Бурды,
Расставил точки все над i.
Под турником сломал я спину,
Гимнастику, как спорт, покинул.
Победный в спорте - звон литавр,
Когда прибудет сотня травм
Должны, чтоб запылало пламя,
Сто мотыльков быть в нём дровами.
Я год в постели пролежал.
Во сне я всё бежал, бежал…
Проснувшись, видел паутину,
Что на стене паук раскинул.
Привык, что позвонок болит.
Массаж, фарес, озокерит,
Леченье строго по порядку,
Токодинамика, зарядка.
После зимы пришёл апрель,
Капель звенела по весне.
Я в простынь с головой – мне мало,
Морзянка в уши так стучала,
Хоть перепонки закрывай.
- Давай ка, Апишев, вставай!
А мы все на тебя посмотрим! –
Ко мне вошли врачи и сёстры.
«Архангелы» ко мне вошли,
Благую весть с собой несли,
А рядом сёстры-херувимы,
И не реальность былА с ними.
Пытаюсь встать я в полный рост,
Но клонит корпус мой вперёд.
- У всех подобное бывает,
Но мозжечок, он привыкает. –
- Довольно, долго ты лежишь,
Вприпрыжку скоро побежишь! –
Что делать ей, сестра не знала,
Меня как утром увидала.
Я в  плавках, шапке и носках
Проделал стойку на руках.
- Врач на ногах…- сказала, цыкнув.
- А на руках так это в цирке! –
Хотел назад я в Спорт прийти,
Но нужность в том не ощутил.
Собрался тренер мой в Канаду.
Я осознал - учиться надо.
Уехал тренер в Монреаль,
И там гимнастов воспитал,
Стране Канаде как в награду
Призёрами Олимпиады.
Запомнил я, что он сказал:
- Ты через спорт себя узнал!
Настройся, в жизни будет сложно,
Но «опыт» твой тебе поможет…-



* маховое – это акробатический элемент, который
 представляет из себя сальто вперёд с замахом рук, прогнувшись корпусом, и с прямыми ногами.

**  Любовь Бурда – относительно описываемых событий,
будущая чемпионка мира по спортивной гимнастике в 1970 г.
 Чемпионка Олимпийских Игр в 1968 и 1972 года

                -15-

Сутулость я свою утратил,
Себя сначала не узнал.
За год лежания в кровате
Моя расправилась спина.
Курс излечения сберёг,
Последний штрих его дописан.
Я с переломом спины лёг,
Ушёл с больницы кипарисом.
Каникулы и я учёл,
Что в средствах, явно, не богатый.
Поэтому с дружком пошёл ,
Чтоб с ним на хладокомбинате,
Подзаработать  бы деньжат,
Ну и поехать бы куда-то,
Чтоб стал загар коречневат
И быть волне лохматой.
На нас старшОй всем указал,
- Ведь на таких же воду возят,
Поэтому он наказал,
- Рефрижераторы пусть грузят! -
Мороженную рыбу мы
В щель башмаков втыкали.
Как контролёры не умны,
На проходных не замечали.
Предположить никто не мог
Такой детали,
Вокруг стопы у ног
Её мы клёшем прикрывали.
Жить в мире стали мы ином,
Тогда ещё не понимали,
Но что добытчиками в дом
С ним стали - это ощущали.
В зарплате был короткий рубль,
Но это не большое горе.
Наш выбор пал на Мариуполь,
Азовское, ведь тоже море…
…Где поселились, дом тот наш
Достался нам подарком.
С одних окОн был виден пляж,
С других аллеи парка.
Побольше было, чтоб удач,
В нас каждом должен быть талант.
Решили так, что я циркач,
А друг в ансамбле музыкант.
На пляже бланши я крутил,
Растяжку делал словно циркуль.
Я этим многих убедил
О том, что близок очень к цирку.
Мы с другом так себя вели,
Не усомнится всякий.
На самом деле перешли
С ним только в класс десятый.
С девчонками, чтоб подружили нас,
Просили местных на футболе.
- В  какой ты переходишь класс? –
Одной задал вопрос я школьный.
Взглянула странно на меня.
Но чтобы был я в курсе,
С иронией ответ дала:
- На биофаке, третьем курсе! –
Я покраснел как от вина,
Ну, думаю: - Сейчас расколет! -
Но показалось, что она
Не догадалась, что я школьник…
 Всегда девчата поумней,
Им видно, где мы «гоним»,
У нас нос вверх, они мудрей,
Стоим у них как на ладони.
На лодке мы попали в шторм
С весёлою Каринкой.
Как выбраться? И о другом
Не думал я! На вечеринку
Нас вместе с другом позвала.
Носы утёрла, в том уверен,
Нырнула в волны, уплыла
На долгожданный нами берег.
Не всё бывает в добрый час.
Товарный вид и вдруг щербинка.
Так с другом было и у нас,
Когда пришли на вечеринку.
Чтоб не терять своё лицо,
Мы пили водку и «поплыли»,
Ведь только лёгкое винцо,
И то лишь пару раз, мы пили.
Я с рюмкой встал, весь из себя.
От куда-то взялась икота,
И вместо тоста из меня
Фонтаном вырвалось «чего-то».
Но залп последовал другой,
Через весь стол и до прихожей.
Был солидарен друг со мной,
Проделав мощно это тоже.
На улицу мы подались,
Себя таких совсем не зная.
Там в виноградник забрались,
Его обильно «удобряя».
Потом вдоль дома я пополз,
Шарахаясь от пятен света,
И, хоть противился мой мозг,
Но всё по ходу я «пометил».
На четвереньках дом вокруг
Пробороздил, смотрю – маячит…
Когда подполз, увидел – друг.
Обнялись с ним мы чуть не плача.
Опёршись друг на  друга стоя.
Мы, вместе, побрели до дома.
Как будто вышли мы из боя,
Тут и не скажешь по-другому.
...Грядуший день был хмур и строг.
На лежаках мы услыхали,
Что на Луну вступил Амстронг.
- Жаль, что не наши! - повздыхали...

                -16-

Пришёл ко мне десятый класс,
Ещё бросок и вот он – финиш.
Жизнь в школе тянется для нас,
А вырвешься и не увидишь.
Многосерийное кино,
Где каждый кадр, как гвоздик в доску,
Потом сливается оно
В много вагонную повозку.
Последний школьный мой порог
Десятый выбран с матуклоном,
Скрестились много в нём дорог
Ребят из разного района…
…Я в алфавите первый был,
И первым вызвал математик.
Задачу дал, чтобы решил,
А сам подпёр под щёку батик.
Я дам свой взгляд со стороны,
Ведь в классе ученик был новый,
Мне «прибамбасы» все виднЫ,
О них подробнее два слова:
- Наш математик был как  аспид,
Но вбил предмет на годы в многих.
Костыль и батик – личный транспорт,
Параличом разбиты ноги.
Сейчас могу я рассказать
Как класс он лихорадил –
Боялись взгляд его поймать,
Вонзив носы свои в тетради.
Не то, чтоб кто-то зашумит,
Никто и шёпотом не скажет,
И слышно дождик как шуршит,
Звенит у лампы муха даже.
В том классе был огромный стол,
Он сверху взгромождался,
Садистки искажал свой рот
И, кажется, тем наслаждался.
Себе он жертву выбирал,
Козюлю скатывая в шарик,
Затем щелчком её пулял.
Когда под залп его очкарик
«Случайно» попадал, тогда
Лейцингер смачно улыбался.
Класс с облегчением всегда
Над «шуткой» громко той смеялся… -
…Все взгляды школьников ловил,
Как вышел я решать задачу:
«Считай, что двойку отхватил,
И в них намёк – не жди удачи!»
Не знал задания трудней,
Не по себе мне, как-то, стало –
Нагроможденье степеней,
Нагроможденье радикалов.
Но «ключ» нашёлся у меня
В многоэтажном уравненье.
Он мне помог и с ним лишь я
Нашёл табличное решенье.
- Решить бы сам ты не сумел,
Меня не убедишь иначе,
В соседнем классе подсмотрел
Разбор к решению  задачи! –
Учитель мне тогда сказал.
Его поступок был не волен,
Ведь в тот момент, он и не знал,
Что первый день я только в школе.
К концу урокам вновь опять
У нас он появился.
Взял мой дневник, поставил пять
И молча с класса удалился…
…Прощальный вальс для нас для всех
Ансамблем мило в школе сыгран.
Финал в учёбе. Политех
Из ВУЗов был мной выбран.
Экзамены успешно сдал,
Не зря пятёрки в аттестате.
Тогда я вовсе и не знал,
Что могут лопнуть результаты.
В то время дома жил один,
А мать уехала на море.
Мою судьбу один бандит
Чуть не решил на моё горе.
Хотел отметить свой успех.
Собрались мы с дружками в парке.
Блатной прилип к нам как на грех,
Который лез ко всем по пьянке.
Его мы пригласили в круг,
Чтоб не ругаться и поладить.
Но после первой стопки вдруг,
Он стал искать с кем поскандалить.
Был у «застолья» тот разгар
Когда окрашена речь круто.
Он, слово за слово, удар
В лицо нанёс кому-то.
Нам было всем не до потех,
С милицией пришла тревога.
Кроме меня забрали всех,
Успел один лишь сделать «ноги».
Такого, ведь никто не ждёт,
Ребятам было не до шуток.
В конце их ждал такой исход,
Всем дали по пятнадцать суток.
Друзья не выдали меня.
Осталось только сочиненье.
И если б не явился я,
То было б сразу отчисленье…
…Мне снова ВУЗ дышал в затылок,
Был до него букварь пролистан.
В учебной группе моей было,
Аж, целых десять медалистов…