Без страха и упрека

Я очень люблю советский сериал «В поисках капитана Гранта» и частенько его пересматриваю. Любовь началась еще в те баснословные года, когда моими любимыми героями были индеец Талькав и его лошадка Таука, затем прошла через подростковое увлечение капитаном Манглсом и временно остановилась, эволюционировав в солидарность с майором Мак-Наббсом. Последний раз, когда я пересматривала этот фильм, я не могла отделаться от мысли, что меня что-то настораживает. Что-то, что внезапно заставило воспринимать приключенческую историю как сказку, после стольких-то лет. Это чувство усилилось к последней серии, когда герои оказались на плоту где-то на полпути от Австралии к Новой Зеландии после того, как дамы заскучали на корабле, джентльмены решили взять их с собой, а географ Паганель пообещал, что путешествие будет безопасным и интересным.

Тогда-то я и поняла, что меня настораживало. Подсознательно я примеряла ситуацию на себя родимую, на современное мне время и разных знакомых людей, и пришла к удивительному выводу: еще до того, как мы бы оказались на плоту в океане, или на вершине вулкана, или в деревне людоедов, мы бы сами съели друг друга упреками и придирками. Больше всего досталось бы, разумеется, Паганелю: мы объявили бы его растяпой и причиной всех наших бед. После этого джентльмены бы жаловались на то, что дамы стали для них обузой, а дамы упрекали бы джентльменов за дым от трубок с табаком и неумение взять ситуацию под свой контроль. Затем лорд обвинил бы леди в том, что той пришло в голову инициировать спасательную операцию, Мэри бы попеняли за то, что она потащила с собой младшего брата, вместо того чтобы оставить его с няней дома, капитан Манглс был бы объявлен плохим профессионалом – потому что у какого капитана плот окажется посреди океана без его ведома?, а Роберт был бы выставлен дураком, так как не признал в боцмане Айртоне дезертира, хотя сидел в детстве у него на коленях. Словом, оказавшись в деревне людоедов, мы бы с чистой совестью сказали: кушайте моих друзей, они мне надоели!

Взглянув по-новому на тех, книжно-киношных, героев, я не смогла подобрать к их поведению никакого другого эпитета, кроме как «рыцарственное». Рыцарь – это тот безумный человек, который полностью и безоговорочно принимает выбор, как свой, так и окружающих, как дело свершенное и оставленное в прошлом. Иначе они не искали бы приключений и славы: невозможно ринуться в гущу событий, не дав себе права на ошибку. Возможно, раньше, когда от выбора зависела жизнь, победа, спасение несчастных, это было жизненно необходимо – принять момент выбора как данность, не жалея, не упрекая. Сейчас, когда от нашего выбора зависит не так уж и много, мы возвращаемся снова и снова к каждому прошлому моменту нашей жизни, как будто имеем волшебную способность вернуться в прошлое и изменить свои и чужие поступки, как будто мы дети, хнычущие потому, что мама не купила нам в магазине новую игрушку, при этом забывая, что взрослые теперь – это мы сами.

День за днем нам приходится выслушивать множество маленьких и незаметных упреков: за то, что мы неправильно стоим в автобусе, платим не теми купюрами в магазине, ходим в грязной обуви на работе, чего-то не сделали десять лет назад, кому-то что-то не сказали, выбрали не ту профессию, не на то надеемся, не о том мечтаем, неправильно делаем свое дело. Читая в детстве душещипательные книги о бедных детишках, я всегда в первую очередь жалела сироток и тех, у кого была злая мачеха, и лишь потом – тех детишек, которых «попрекали куском хлеба». Понимание этого выражения приходит позже, когда в один прекрасный день просыпаешься и чувствуешь, образно говоря, вместо сердца дуршлаг, где каждую дырочку проделал чей-то незаметный до поры до времени упрек. Понимание жизни приходит тогда, когда Козетту жалеешь больше, чем Девочку со спичками.

Мне кажется, что эта наша готовность припомнить соседу (да и себе заодно) все былые ошибки идет от нашей невыносимой логичности и практичности. В рациональный двадцать первый век наша совесть кажется программой, написанной для робота: «Пик-пик, сегодня вы проспали работу. Сбой в системе произошел вчера в 23.00, когда мама предложила вам попить чай с плюшкой. Мама виновата, потому что она предложила вам плюшку, от которой вы не могли  отказаться, так как вы любите сладкое. Из-за полного желудка вы плохо спали ночью, следовательно, проспали. Вывод: виноваты (по нарастающей) плюшка, желудок, мама. Через десять секунд результаты проверки будут напечатаны на принтере и занесены в протокол».

Мы убиваем в себе человечность своей угнетающей логичностью. К сожалению, немногие люди могут противостоять тем миллионам гуру, учителей, новых философов и психологов, которые день за днем через все возможные информационные потоки бомбардируют нас «жизненными истинами» в стиле Капитана Очевидность: «Если ты посадил зерно сегодня, завтра получишь всходы». «Улыбнись зеркалу, и оно улыбнется тебе». «Хочешь быть счастливым, будь им». «Если ты злишься, то не злись». «Чтобы не обижаться, просто не обижайся». Бывают истины и чуть посложней, но, если над ними задуматься, они уже не кажутся столь бесспорными. Мой любимый пример: «Когда ты ссоришься с кем-то, подумай, что тебе важнее: быть правым или счастливым». Аж за душу берет, да? Автор молодец, сказанул как Ошо! А теперь давайте не спеша подумаем. Мне вот, например, очень сложно представить себя счастливой при том, что я всегда неправа. Когда ты постоянно неправ, ты опять-таки оказываешься в перекрестном огне трассирующих пуль упреков и нотаций. И счастье там, как правило, не обитает. Так что давайте не увлекаться философией, она спорна. «Чтобы любить вишню, выплюни косточку» - это уже лучше. Как говорится, фиг поспоришь.

Вдохновленные кажущейся простотой доктрины люди почему-то не становятся счастливее. А все потому, что эта же самая доктрина подспудно ведет нас к уничтожающей идее, ослепляющей, как внезапная чернота: чуда не будет. Сегодня ты сделал ошибку, значит, завтра получишь ее результаты. Сегодня ты не улыбнулся зеркалу, значит, оно не улыбнется в ответ. Если ты оступишься, тебя упрекнут. Если ты проспишь работу, тебя уволят. Если ты урод, тебя никто не будет любить. Если ты умрешь, никто не заметит. Ничего личного, приятель, это математика.
Нет, я за чудо. Я за рыцарственность. Выбрать смерть – и надеяться на вечную жизнь. Выбрать нищету – и ощущать себя богатым. Выбрать спасение других – и спастись самому. Рыцарственность как она есть неслучайно родилась бок о бок с готическими соборами Европы, под грегорианское пение. Ей свойственна та же головокружительная парадоксальность, что и христианству – тот взрыв всех пяти чувств, та мешанина причин и следствий, которые воспевал сладкоголосый Г.К.Честертон. Именно в христианстве следствие может опережать причину, а для того, чтобы попасть в Царство славы, надо выбрать тернистый путь. Христианство шутя опрокидывает все наши «если – то»: благословенна Мария, которая ничего не делала, в то время как Марфа трудилась. Возвышается разбойник, в то время как правитель осуждается. Наши математические выкладки в стиле «кто был виноват и что надо было сделать» слишком примитивны даже для нашего трехмерного мира. Христианский парадокс родом из мира другого, где время и пространство не имеют никакого значения, где прошлое и будущее – понятия очень условные, где намерения, вопреки набившим оскомину афоризмам, имеют подчас более веское значение, нежели само действие, где любой упрек, наконец, упреждается простым: «Не судите, да не судимы будете».

Льюис писал: «Для истинного христианина идеал чести – просто искушение, у его мужества лучшие корни, и тот, кто понял урок Гефсимании, может чести не иметь. Но для тех, кто идет снизу, идеал рыцарства – детоводитель к идеалу мученичества». Будем же доблестными рыцарями, бросаясь безрассудно навстречу своей судьбе и не оглядываясь назад. Потому что весьма грустно слышать обвинения в адрес былых героев в том, что их не существовало, только потому, что мы стали слишком примитивны, чтобы понять. Не желая слышать волнующий голос Истории и Легенды, мы отмахиваемся: «Да брось, не было никакого короля Артура, не было никакого святого Грааля. Робин Гуд – это выдумка для детей, король Людвиг Баварский был чокнутым, а Гагарин не летал в космос. И кстати говоря, я знаю, что ты вчера купил книжку в магазине. Ты что, не мог скачать ее в интернете? Негры в Африке не получают питьевую воду, проезд подорожал, а ты забыл голодные девяностые и покупаешь книжки! Нельзя быть таким транжирой. С кем я вообще живу, о чем я думала столько лет? Ты даже не улыбаешься зеркалу, чтобы оно улыбнулось в ответ! А еще я уверена, что мы несовместимы по гороскопу, потому что тебя угораздило родиться в феврале! Ты не мог родиться не в феврале? Эгоист!»