Временные соглашения

   В какие-то анналы следует записать определение: «Законный брак-это временное соглашение, в результате которого может  появиться наследник/наследница или ещё более временное в смысле непродолжительности ощущение счастья. Если соглашение не имеет подоплёки расчёта. А понятие счастья  предварительно  подвести под какое-то ещё более спорное определение.»
  Если это принять за правило, на котором держатся человеческие отношения, то следует завести счетчик исключений из этого правила и предаваться тихой радости с каждым увеличением его на единицу.
   О чём хочу рассказать? Да любое повествование окажется уже произошедшим с кем-то эпизодом. В силу, например, свойств характера одного из скрепившего соглашение участника. Хуже, если помноженного на свойство характера второго.
  Ну, здесь ещё один момент. Тёща. Если её в вашей жизни не было, и нет, это далеко не значит, что вам крупно повезло. Если только в том смысле, что вас обнесли мерилом  ваших мужских качеств. То, что это мерило стремится помочь вам перетянуть вашу чашу весов, как-то никем и никогда не принималось во внимание. Ну, не буду вас томить.
 Я – военный лётчик. Теперь уже в прошлом. Это помогло мне там обзавестись приличной спутницей жизни.
 Не дам себе плюнуть в глаза, если у собратьев по этой профессии было как-то иначе. По крайней мере в рамках отдельно взятого авиаполка. Жены у нас, действительно, были на подбор.
 Греха таить не буду, имели место быть тенденции к обмену. Чтобы собратья не подняли недовольный ропот, очерчу рамки своей личной ситуацией.
 Да сам и виноват. Выбрал себе даму сердца на зависть всему полку. Да и не сердца, и не на зависть. Это мне поставил на вид командир:
 - Ты не видишь разве, что твоя Эмма уже выстроила нас в очередь?
 - Просто она это делает, в отличие от остальных явно. Не прикрываясь женскими приёмами и добродетелями.
 - Давай не будем обобщать.
 - Или зарекаться.
   Такой вот незатейливый диалог перед нашей с Эммой свадьбой.
  Когда мы поехали к мом будущим тестю и тёще выпросить её руку и сердце, согласие заполучили из уст матери:
 - При условии, что будете хотя бы раз в год нас навещать. А то Эммочка, как уехала в Москву учиться, так и забыла, что у неё есть родители.
   А потом, отдельно, в чуланчике неказистого их дома:
 - А, если вдруг зачастит под этим предлогом одна, приезжай, не поленись,  проверь. Оторви и брось в жёны берёшь.
  Ну, раз уж руку и сердце я выпросил,  назад лаптями как-то не по-мужски.  Да и бросить, оторвавши, не грех будет. С такой вот увертюры начался мой жизненный спектакль.
  Эмма носила бремя, по-прежнему оставаясь красавицей. Подолгу гостила у родителей в райских полезных для бремени местах. Шли оттуда её письма с «целую, скучаю» 
 А мозг прикидывал – это могут быть оплаченные услуги по доставке писем. А внутренний голос осуждал – не по-военному как-то, хоть и по-мужски.
 Так вот они, мозг с внутренним голосом и перебрасывались, пока у нас не родился сын Игорёк. Мамина копия. Семья полнилась счастьем, сопутствующими радостными событиями. Пока Эмма не сфотографировалась с сыном. Отправить фото старикам. 
 Один экземпляр я положил себе в портмоне. И хвастал, при каждом удобном случае. И как-то все сочувствующе на меня во всех случаях смотрели.
  Но Эмма не ездила к родителям. Горячий обед, ужин ожидал меня ежедневно. Пока…
 - Представь, дочка никогда не видела мою мать, а все жесты у неё! – Смотрю – ну прямо в гостях у матушки: то ручонками, как она всплеснёт, чайную ложечку, одним матушке подвластным способом держит…  А  взгляд, когда обидится… - Это опять командир подкатил ко мне.
  Я сначала не понял, что по семейному делу.
 - Ну, вот Игорёк твой. На фотографии. У нас в полку только один человек смотрит не прямо, а повернув голову слегка вправо, а глаза влево. Даже, если в строю…
 - То, есть, Игорёк не мой.
 - Предположительно нет.
Такой вот второй диалог с командиром.
  Решил без мундира пригласить его напиться. Он с радостью согласился.
Хмель одолевал нас быстро, выдавливая в наше настоящее недавнее прошлое.
  В моём прошлом была девчонка из соседнего двора. Страшненькая.
  Когда мы ребятнёй дрались двор на двор, она коршуном вылетала откуда-то, бросалась в толпу дерущихся мальчишек, а сладив дело, злобно глянув в мою сторону, уходила.
  И, благодарю Господа, он буквально вытолкнул меня из компании моих друзей, каким-то предчувствием. Повёл каким-то другим непривычным путём.
  В тупичке между двух палисадников, упираясь спиной в глухой забор, кто-то яростно отбивался от двоих. Мне не стыдно за тот вечер. За себя.
  Я не прошёл мимо, отбросил парней одного за другим.  Вжавшись в  забор, как затравленный зверёк, сжав кулачки, уже покрывшихся гематомами рук, стояла та самая девчонка.
  Я взял её за плечи, притянул к себе, и мы пошли в её двор. Она шла рядом, но было ощущение, что мы стали уже чем-то одним. И вот идти бы нам  так дальше и идти по жизни.
  Но я проводил её до подъезда, даже не спросив имени.
 - Вот! Пальцем утвердил мою последнюю фразу командир.
  А я один раз неважно так слетал, вернее катапультировался. В госпитале лежал. Приговоры себе подписывал на списание на землю.
  Жена почти не беспокоила визитами. Врачи не вселяли надежд.
  Только медсестра. Они у нас, знаешь, не какие попало, с военным характером. Жилистая такая, грубоватая. Так и следила, чтобы я не дай бог, разнюнился.
  Зайдёт в палату, глянет, прямо в кишечник куда-то. И я в несколько мгновений восстанавливаюсь. А, когда восстановился совсем, костыли, трость отбросил, она проводила меня до ворот госпиталя:
 - В этом месте не говорят «до встречи», а хотелось бы.
И вот ответить бы женщине хоть малой толикой чего-то незначительного, но, безусловно, ею заслуженного.
  А я пошёл по указанному однополчанами адресу, забирать свою суженую домой. 
  И легко так стало, что мы не таясь, выложили свои рога на стол с обилием спиртного и минимумом закуски.
  Они, хоть и не делают нам чести, но и не лишают достоинств, которыми мы не привыкли разбрасываться.