Ангел времени в гимнастерке

Из творческого наследия Риммы Андрияновны Дышаленковой.
"... Время - одушевленный, всевидящий свидетель. Правда, медленный. Чтобы заговорить Времени как свидетелю, надо пятьдесят лет. Первые пятьдесят лет.
Ангел времени откровенно простер надо мной свои золотые и серебряные крылья, когда мне было 9 - 10 лет.
Я жила, как послевоенный приемыш, в семье своей тети. На лето она отправила меня в Месягутово, где учительствовала якобы моя родная сестра Анна. Прежде я видела ее всего один раз, когда мне было семь лет: меня тоже отсылали в отцовский дом, где жила Анна. Тогда Анна встретила нас угрюмым полуночным вопросом: "Зачем вы ее привезли?"...
Так  и в этот раз отчужденно и совершенно без памяти я прожила лето в доме моей якобы сестры. Я только запомнила, что она самая передовая учительница и что она готова вот здесь, в Месягутово, отдать жизнь за Сталина. Меня же местные сельские дети научили ловко ловить мух,сметая их со стола молниеносным движением ладошки. На них мы ловили рыбешку в речке.
В августе, когда собирали на полях урожай и шло много попутных машин с зерном, Анна договорилась с шофером, посадила меня в кузов на ворох зерна и отправила обратно к тёте, где я, видимо, была обязана жить. От Месягутово до Сатки больше ста километров. Машина доехала до деревни Теплый Ключ, это всего двенадцать километров от Месягутово, и водитель сказал: "Девочка, я дальше не поеду, здесь элеватор!"
Я сползла с зерна, повисла, как обезьянка, на бортах грузовика... И пошла к себе домой в Сатку, пешком, где меня тоже не особенно ждали.
Я шла полный световой день под опекой солнца.
Мимо меня проходили встречные машины, обгоняли и попутные, но я не смела и не умела ничего предпринять. Плакала, садилась на землю, отдыхала и опять шла.. Почему меня не съели лисы или волки, я не знаю. Кто меня хранил в этом одиноком пути - неведомо. Может быть, небо и земля в это время внимательно разглядели меня и решили, что я должна жить. И приставлен был ко мне Ангел Времени.
Я зависла в пустоте бессознания и только перебирала ногами. На закате солнц около меня остановился грузовик, идущий обратно в Месягутово. Водитель выпрыгнул из кабины и весело спросил:
- Куда же это ты идёшь?
- В Сатку, - отвечаю я.
- Ты еще и до Аймино не дошла...
Я молчу.
- И кто же тебя отправил в дорогу?
- Сестра Анна, она в Месягутово живет.
Водитель этот был в гимнастерке, я это хорошо запомнила, видимо, воевал где-то...
Посадил он меня к себе в кабину и повез обратно к сестре. Ка-то он развлекал меня, покормил, но я уже была между небом и землей и ничего не понимала.
Он привез меня к дому сестры, вызвал ее. Я думал, что он  ее убьёт. Он говорил, что завтра пойдет рейсовый автобус, что он договорится, чтобы меня в него посадили.
Сестра моя, учительница, притихла под надзором этого высшего свидетеля ее преступления. Это, видимо, и был Ангел Времени в гимнастёрке.
Так в обморочном состоянии я, наконец, и доехала до дома моей тети. Помню, что упала перед ней на колени, просила не отсылать меня к сестре, обещала слушать ее и хорошо учиться.
Наверное, много случается таких маленьких историй, где лицом к лицу встречаются добро и зло, где совершается  жертвоприношение, где не всегда успевает прийти на помощь Солнечный Гений - Ангел Времени. Зато через пятьдесят лет он обязательно расскажет самую забытую историю".

 В семье  служащих Черепановых росли, кроме младшей, Риммы,еще шесть девочек. Отец погиб на фронте, мать рано умерла. Судьба сестер была неизвестной.
Как-то я попытался разузнать у Риммы Андрияновны об их дальнейшей судьбе и не искала ли поэтесса родных. Она глуховато ответила: "Сначала мне было некогда, теперь - бесполезно это делать". Скорее всего, у нее были и личные причины: дети никогда не забывают безразличия и предательства.
А я вспоминаю стихотворение Геннадия Шпаликова:

По несчастью или к счастью,

Истина проста:

Никогда не возвращайся

В прежние места.

 

Даже если пепелище

Выглядит вполне,

Не найти того, что ищем,

Ни тебе, ни мне.

 

Путешествие в обратно

Я бы запретил,

Я прошу тебя, как брата,

Душу не мути.

 

А не то рвану по следу —

Кто меня вернет? —

И на валенках уеду

В сорок пятый год.

 

В сорок пятом угадаю,

Там, где — боже мой! —

Будет мама молодая

И отец живой.