Даниил Кравченко 3 Ближе к дому часть третья - А д

Даниил Кравченко 3  «Ближе к дому» (часть третья: «А документы где?») 

Три часа вполне комфортного полета  промелькнули незаметно.  Мы уже  в Борисполе!  Вновь на «родной» земле! Ура! Но нам еще предстоял перелет до Одессы… 

Под  проливным дождем  бежим  ко входу в зал прохождения паспортного контроля. Перекинувшись  несколькими словами на «рідній  мові» с таможенником,  спросили  у него,  как пройти до терминала D. И вдруг, он также  на «рідній мові», відповів: 

 - Не знаю! 

- «А хто знає?» - виголосив  я?

-  Запитайте у  відділенні отримання багажу, - відповів він, приступив к ознакомлению с документами другого пассажира. Как пройти в  отделение  получения  багажа, я, по понятным причинам, уже спрашивать  не стал!

А теперь, читатель, вообразите  ситуацию: перед вашими глазами через стеклянную, полностью прозрачную «стенку»  видно, что  на удалении не более 7 метров от вашего носа  неподвижно, как вкопанная,  «стоит» почти метрового размера буква «D», обозначающая  именно терминал «D». Но попасть в него  нет никакой возможности! Двери с левой и с правой стороны лифта закрыты, эскалаторы отключены, вы находитесь рядом с  открытым застывшим  лифтом, но добраться до нужной стойки регистрации не знаете как! Что делать?  Время летит неумолимо,  а получить подсказку от кого-либо вы не имеете возможности. Ну а то, что вы не одиноки, что и другие пассажиры ищут лазейку к терминалу «Д», вас уже ничуть не удивляет! Как тут не вспомнить рассказ о мухе, которая самоотверженно билась головой о стекло, хотя рядом было настежь открыто окно? Но его она не видела! Так и у нас: путь в терминал Д  был надежно сокрыт от наших глаз. 

Короче, после продолжительной  суетливой беготни по бесконечным  ступенькам  лестниц нам пришлось выйти из аэропорта «в город», затем через другую дверь «выйти из города» и,в конце концов, попасть в зону досмотра терминала Д! Такое могли учудить только исключительно  талантливые организаторы  перемещения  пассажирских  потоков  в аэропорту Борисполь!

И вот мы вновь проходим  досмотр ручного багажа! Благодарение Богу, в аэропорту  «Борисполь» пока нет интеллектуальной системы высококлассного «стриптиза», описанной в части второй рассказа, но зато остальная европейская атрибутика присутствует,  хотя и в заметно худшем, особенно по качеству работы, исполнении! 

Не вдаваясь в детали, замечу,  что, в конце концов, я успешно попал как бы за границу государства Украина, естественно,  уже  находясь в ней! Но с супругой вновь приключился конфуз! Похватав лотки с ручной кладью, поддерживая одной рукой брюки, а второй,  предварительно, по принуждению таможни, снятый ремень, я ставлю  их прямо на пол, оглядываюсь и вижу, что женушка моя как и в  Дюссельдорфе сидит босая, растерянная и злая, а вокруг неё суетятся целая бригада  пограничного досмотра.

К немецкой матери бросаю всё без присмотра и бегу выручать родимую! Добиться ничего не могу, поскольку один из таможенников держит в руках все ту же  злополучную красную сумку, а глазами следит за супругой, поджидая её  для беседы.
 
И вот она уже стоит рядом с ним. С места в карьер, открыв уста, начинает  «орать» на него, одновременно пытаясь вырвать из его рук свою раздутую, как голова удава,  сумку. А он,  бедненький, очень сдержанно и вежливо доказывает ей, что она злостно нарушила пункт какой то инструкции, которым перевозка холодного оружия в ручной клади категорически запрещена! 

И вдруг, в её руках я вновь вижу распроклятый складной нож, который по размерам тянет на все 10, но уж никак  не на 6 сантиметров. Когда этот нож он передал «задержанной» я не заметил! Поглядывая на секундомер (именно на секундомер, поскольку по непонятным причинам на максимальной высоте полета часы за 3000 зелени (подарок сына на один из дней рождения)  намертво остановились и перестали тикать!), умоляю жену оставить в покое нож, забрать документы, сиротливо лежащие на дне пустого лотка прямо перед её носом  и уносить, пока не поздно, ноги, но она, курская правдолюбка, была неумолимой!

В конце концов мне удается буквально выдрать  из её рук  нож, с намерением выбросить в рядом стоящую высоченную, с маленьким отверстием  вверху, урну, но спустя мгновенье, подумав и взвесив ряд обстоятельств за и против, делать этого не стал.  Дабы в будущем избежать лишних разборок с пристрастием между внучкой, бабушкой и двумя дедушками, возвращаю его жене, продолжая умолять выбросить его именно своими собственными руками в урну, чего, кстати, и добивался от неё  дотошный таможенник!

Она, захлёбываясь и утопая в обильных потоках горьких слез, демонстрируя редкостное скопидомство, лишь перекладывает нож с одной руки в другую и усиленно над чем-то кумекает. Я, право, уже начал переживать за жизнь пограничника, но её  черепушка,  решив сложнейшую задачу о дальнейшей судьбе ножа, как бы совершенно неожиданно, изо всей силы и  с диким всплеском злобы, с расстоянии более метра  бросает  его с размаха  в узкое овальное отверстие в верхней части урны! Как и почему она не промахнулась  -  не знаю! Судя по звуку, урна была  пуста, о чем засвидетельствовал чистый синусоидальный акустический сигнал,  излученный ею в напряженную пограничную  среду, как бы в ответ на болезненный удар по  её телу  драгоценным  германским ножом. С криком: «Да подавитесь вы им», - она  на пару минут  покидает зону досмотра  ручной клади и мы бежим  к своим вещам.   

Итак, судьба ножа,  подаренного на день рождения  любимой внучке её немецким дедушкой Дитерром, для самозащиты от игиловцев (сирийцев), уже больше года проживающих в развернутом рядом с домом лагерем для беженцев с Востока, решена! Нужно бежать на посадку на рейс «ODS – Odessa International, Odessa»  PS 055!  Супруга в образе растрепанной мегеры, кое-как одевшись, с красной сумкой, из которой половина содержимого торчит в разных направлениях, как иглы на теле ежа, готова к последнему броску!

Затем, как бы озвучивая уже несколько минут висящий в воздухе вопрос дьявола, навязчиво до поры до времени звучащий лишь в моем подсознании, я ляпнул: 

- Да! А где паспорт и билеты? 

И тут, скажу я вам, началась заключительная драматическая фаза нашего возвращения поближе к дому! Проверив вдвоем последовательно все внутренние и наружные карманы, все сумки, включая красную, с десяток корыт, перекошенной горкой  стоящих на полу аэропорта, не обнаружив ни в одном из них документов, рыдающая и орущая громким воплем жена, вновь бежит к таможенникам, точнёхонько в зону прощания с ножичком  и на ходу издает истошный крик:

- Где документы? Я вас спрашиваю: где документы? Где мой паспорт? Где  билеты  до Одессы? Она должна  была еще спросить: а где мои деньги? Но, как выяснилось, каким-то  чудом деньги оказались у неё на шее в висящем на толстых черных плетенных веревках кошельке, но ни паспорта, ни билетов в нем  не было!

- Верните мне документы, громко, сцепив зубы,  с надрывом прорычала  она свое требование еще раз, причитая, подвывая и заливаясь  слезами! Читатель не поверит, но один из таможенников, клянусь не лгу,  как-то странно дернувшись, начал судорожно проверять содержимое дюжины свободных лотков, горкой лежащих друг на друге, но все они были девственно пусты, непорочны и без желанного искомого плода!

Даже у меня  волосы на голове, уже второй раз за день, поднялись дыбом! Я умоляюще попросил таможенников просмотреть пространство под транспортером, хотя и знал, что там кроме включенных мощных  рентгеновских трубок ничего быть не может.

Шутки шутками, но до вылета остаются  минуты, а документов нет и в помине! Пословица – «как корова слизала языком», - это именно о них!

Таможенники вновь,  обращаясь  только ко мне,  просят еще и еще раз проверить карманы, сумки и пр., но документов, о, ужас, действительно нигде нет! Я уже про себя рассматриваю вопрос о возможной ночевке на Киевском вокзале, о бытовых неудобствах, которые нас ожидают в ближайшем времени, о попытке приобретения у барыг билетов на поезд до Одессы, а перед глазами, как я уже отмечал, стоит картина: пустое корыто; в правом (дальнем)  заднем  (по ходу транспортера) углу его лежит паспорт с пачкой промежуточных, по интернету заказанных билетов.

Оставив матерящуюся на немецком языке на таможенников супругу, я вновь возвращаюсь к брошенным на произвол судьбы нашим вещам, лихорадочно поэлементно, поштучно  просматриваю не только красную сумку, но уже и свою ручную кладь, затем бросаю все и бегу успокаивать бьющуюся в судорогах женушку, умоляю таможенников все же заглянуть под транспортерную ленту, хотя и помню, что они, документы,  одиноко лежали в лотке на донышке на расстоянии не менее двух метров от зоны выхода из этой всевидящей  бесовской машины.

Таможенники сдержанно, уже не реагируя на её крики, не обращая внимания и на мои, с помощью которых я безуспешно пытался образумить  жену и вернуть её в  мир трезвой реальности, они лишь настойчиво просят  меня пойти и в очередной раз просмотреть карманы верхней одежды жены, ручную кладь и т.д.!

И вот, уже в который раз, поштучно просмотрев содержимое красной сумки и уже закрыв её на молнию, как бы находясь в возвышенном состоянии без меры расплодившихся экстрасенсов, я, как наяву, вижу в верхнем правом углу на одном из билетов голубой хвост самолета и крупные буквы UIA! Уже не отдавая отчета этому видению и своим алогичным  действиям, расстёгиваю красную сумку, пальцами поштучно перелопачивая  каждую вещь с одной стороны, ничего не обнаружив, поворачиваю сумку на 180 градусов и начинаю ощупывать с другой, вновь ничего не обнаружив, затем  прекратив свои бесплодные попытки найти билеты, повторно на три четверти, уже успев застегнув молнию сумки, вдруг, как по наитию, вновь открываю её, опускаю левую руку на самое донышко и… с правого переднего угла сумки  извлекаю на свет Божий  паспорт с  торчащими из него билетами, на одном из которых красуется голубое хвостовое   оперение   Боинга с  тремя буквами UIA,  напечатанное  рядышком с его хвостом!   Аллилуйя!

Криком зову к себе жену, прошу её успокоиться, иду к таможенникам, приношу им свои искренние извинения, они отвечают взаимностью, прося и их  простить за случившееся!  Я, глубоко им сочувствуя и испытывая перед ними за поведение и внешний вид моей жены глубокий стыд, как бы таясь от от неё, по очереди, тайком, крепко пожимаю им руки, возвращаюсь к ней, фарисейски  нежно целую её в ушко, и  мы бежим  «догонять» самолет, который  через пару минут, уже опаздывая на 15, должен выруливать  на взлетную полосу.

В кромешной темноте, под  весенним киевским дождем, начинаем полет к Одессе. Первые 25 минут он проходил под аккомпанемент натужно ревущих турбовентиляторных двухконтурных  двигателей! А затем, когда старенький  Боинг 737-800 (жалкое  подобие Боинга 737-900), уже с режима набора перешил в режим плавного снижения высоты, я неожиданно и со страхом, увидел, что правый двигатель Боинга  Г О Р И Т !   О, Боже! А если 16200 литров горючего тоже загорятся, пронеслось в голове.   А двигатель  то пылал пламенем, то, на несколько мгновений, огонь как бы пропадал! И так раз за разом, в апериодическом режиме, жуткая картина вырывающегося пламя с двигателя,  вновь и вновь повторяясь, весомо перегружала мою  уставшую за длинный день психику…

Я не стал пугать и так вдрызг зашуганную измученную жену, не стал орать на весь лайнер, что двигатель горит, а просто, взяв  её за левую руку, мысленно подвел  финальную черту под нашей не такой уж и плохой многолетней жизнью, шепотом простился   с детьми, внуками и правнучкой, попросил у всех прощения, затем воровато, чтобы даже Бог не услышал, попытался оценить размер выплаты за двух погибших в авиакатастрофе заслуженных пенсионеров, и уже на правах почти небожителя, по привычке  начал шептать  слова молитвы, ранее опубликованной  мною на проза.ру …

И, о чудо! Бог мой, Спаситель наш услышал молитву Даниила! Когда в очередной раз я со страхом, осторожно приоткрыл глаза, с удивлением обнаружил, что двигатель не горит, самолет плавно снижается, о чем свидетельствовала ощутимая боль в ушах и практически полная глухота, а когда чуть позже услышал звук выпускающихся трехопорных шасси с передними рулевыми  стойками, а потом и плавное  касание  больше дюжины колес с посадочной мокрой полосой, понял, что мы спасены и находимся на земле.   

Минут через десять, лайнер на малых оборотах все же дотянул свое перегруженное чрево к зданию аэропорта. Но когда  через половину  часа после приземления, я стал  живым свидетелем наглого, грубого сбрасывания  вещей пассажиров на грязные транспортерные ленты багажного отделения, после чего «чемоданы» оказывались без стягивающих поясов,  полураскрытые и, в довершению ко всему, измазюканные  черной мазутной смазкой, я окончательно уверовал, что мы, ТАКИ ДА,  уже в любимой Одессе.   

Ну а что же с горящим  двигателем Боинга 737-800? Один из пилотов, идя на выход из аэропорта, проходя невдалеке от багажного отделения, выслушав мой вопрос, сказал:

- Наблюдаемая вами «имитация» горения двигателя очень близка к действительному, не дай Бог,  его возгоранию, но это подобие горения возникает из-за прохождения самолета через неоднородные (по плотности) участки облаков, когда свет от  прожекторов, преломляясь, рассеиваясь и модулируясь воздушными вихрями разной плотности, создает полную иллюзию светло-золотистого пламени, которое, уже не в первый раз, пугает наблюдательных пассажиров! Но если бы этот правый двигатель действительно загорелся, то и на одном аэромоторе Боинга в знакомом аэропорту посадка возможна, хотя благополучный исход такой посадки лайнера может зависеть от множества случайных факторов. Затем, улыбаясь, пожал мне руку и красивой стройной  молодой походкой пошел к спутнице, ожидавшей его в машине у входе в аэропорт… 

Ну а мы, пережив непредвиденные трудности перелета по трассе «Дюссельдорф – Одесса», почти удовлетворив раздутые аппетиты несколько преобразованной таксомоторной мафии, заплатив за 5 километров пути 300 гривен (а ведь изначально «просили» более 500!), добрались до дома, где нас ожидали куда более серьезные мерзопакостные коммунальные и другие особенности жизни в такой желанной и, одновременно, такой мало приспособленной для хотя бы чуть чуть комфортной спокойной жизни, Украине.   


Даниил 

Одесса

воскресенье, 2 апреля 2017 г.00:55:41