Рассказ. Пришелец Вася

 Приходит утро и человек возвращается на землю. Во сне он путешествовал в параллельных мирах или был в прошлом, или в будущем, или в настоящем…
Или его душа бродила между планет и звезд...
 Утро, прохладное утро! Надо вставать. Надо сначала высунуть из одеяла ноги, потом голову... Лучше с начала голову? Потом ноги и встать на холодный пол. Но не хочется, еще чуточку надо подремать.
 Под утро пошел дождь. Мелкий дождь - он не барабанил, шумел нудно, вызывая зевоту. Он убаюкивал, и Гриша зарылся в пуховое одеяло: в нем тепло, уютно и сказки видятся, даже для взрослых.
 Кто – то стучит в дверь? Опять галки прыгают по крыше.
 Под утро обычно становится тихо. Спят все: кто прыгал, летал, пел и стрекотал.
 - Кто летает и поет, тот под утро устает и тихонько засыпает. Даже Гриша это знает, он не спит и сочиняет всякую ерунду, - вздохнул Григорий и с удовольствием вытянул руки вверх над подушкой.
 В дверь стучали.
 Гриша опустил ноги на холодный пол и, не одеваясь, в одних трусах, прошел по коридору к двери.
 - Кто там? – спросил Гриша.
 - Это я, Вася. Я весь мокрый. Мне холодно, открой, пожалуйста, - спросил кто-то умоляюще.
 - Кто в такую рань? - буркнул Гриша, открывая дверь.
 Перед ним стоял незнакомый, немолодой человек. Он, как потерянная собака, виновато смотрел на Гришу своими грустными синими глазами. Одет он бал в старый потертый спортивный костюм.
 - Я Вася! – сказал незнакомец. – Вася инопланетянин. Я хочу закурить и выпить. Меня из-за этих  пристрастий с родной планеты выгнали. Говорят: научился на земле пагубным привычкам - полетай и живи там.
 - Ты что, дурак? – удивился Григорий.
 - Нет! – ответил незнакомец – Я, Вася – пришелец. Вон моя летающая тарелка у тебя за домом на поляне стоит.
 - Это не поляна, – заметил Григорий. – Это мой покос, я на нем траву кошу для моей коровы.
 - Да, - кивнул головой странный Вася, - я знаю, что такое корова. Млекопитающее, парнокопытное, дающее молоко – излюбленное питание для людей.
 - Ладно, парнокопытное, - съязвил Григорий. –  Жди меня у своей тарелки,я к тебе позже подойду -  посмотрю, что ты за фрукт.

                *                *                *
 
 
 На лугу Григорий увидел странную штуку, похожую на небольшую электрическую бетономешалку на колесах. Впереди этой конструкции торчала почему-то одна огромная фара.
 Григорий присвистнул и, чуть было, не выругался:
 - Эй ты, липовый инопланетянин, я металлолом не принимаю!
 - Это не металлолом, - послышался тихий вкрадчивый голос. – Это моя летающая тарелка. Ты, конечно, мне не веришь? Более того, я читаю на твоем лице ярко выраженный скепсис.
 - Да на этой бетономешалке, не то что полететь!, она и ездить то сама не может. У нее даже не люк, а крышка как от моего котла в бане, – ужасался Гриша.
 - Почему же, - возражал пришелец, - на этой тарелке приземлиться можно очень быстро. Вот и меня скинули, как ты говоришь, на этом металлоломе. Лети, мол, Вася, похмеляйся...
 - Да, - согласился Григорий. – Алкоголики у нас своих самолетов не имеют. Но дураки на таких транспортных средствах встречаются.
 - Зря ты мне не веришь, - настаивал Вася,и видя замешательство оппонента, оживился:
 - Меня зовут Вася. Там, откуда я прилетел, фамилий нет – есть код, но он секретный. А у тебя фамилия какая?
 - Сидоров я, Сидоров! И ничего смешного, - ответил Гриша.
 - Хорошая фамилия! – искренне восхитился Вася. При этом он улыбался и вовсе не походил на зеленого человечка -  небритый уставший обыкновенный европейский тип человека. Постепенно его саркастическая улыбка сползла с глаз на подбородок, а потом исчезла. Улыбку сменила невозмутимая маска проницательного  человека, и он философски продолжил: -Люди должны верить другим разумным существам и не быть злым и недоверчивым.А из недобрых людей можно опять превратится в приматов.Есть такая планета «Гибонус», где  много диких обезьян. И живут они неплохо -  едят, что сорвут или поймают. Заводов и фабрик у них нет, и вообще никакой цивилизации, индустриализации, и какого-либо общественного строя нет.
 - И коров нет? – поинтересовался Гриша.
 Посланец Вася почесал указательным пальцем затылок и резонно ответил:
 - Коровы есть, наверное. Но они дикие, как и обезьяны. Но мне сдается, что дикие обезьяны скоро научатся доить диких коров. А потом каменный топор сделают, бронзовый меч, атомную бомбу. Возникнут капиталистические отношения, борьба за сферу влияния, войны. И снова произойдет новый исторический виток. И домашние коровы и домашние люди превратятся в диких коров и диких обезьян. И эти дикие обезьяны будут искать друг у друга блох, и для них это будет интереснее, чем сидеть у компьютера. У компьютера есть вирусы, но они виртуальные и не вкусные. Вот ваша Россия большая и холодная страна, а люди с повадками диких обезьян  встречаются...
 Сколько раз я приземлялся на «мать вашу», на землю. Приземлишься, бывало, спросишь:
 - Где я?
 - В России, - ответят.
 Приземлишься – одни белые медведи и льды. Спросишь: - где я?
 - В России! – рявкнут белые медведи.
 Очередной раз приземлишься: пески, змеи и скорпионы. Спросишь:
 - Где я?
 Тишина вокруг. На песке лежит предмет, похожий на медный кувшин. Протер я его от пыли чтобы рассмотреть, а из кувшина бородатый старик вылезает.
 - О, мой достопочтенный господин, - распевает он хриплым голосом, - приказывай, все твои желания исполню.
 Я его спрашиваю:
 - Скажи уважаемый, где я?
 - В России, -  с сожалением произнес бородатый человек. -  Хочешь в Египет?- спросил он и выдернул из бороды волос… - Там за все заплачено.
 - Спасибо! – говорю. – Я посланец с планеты Мамус. Я много чудес видел во вселенной, но понять не могу: как вы такой большой в таком маленьком сосуде оказались?
 - Эх ты, иностранец, сказок восточных не читаешь, - произнес он, и глубоко вздохнув, опять забрался  в кувшин.
 - И вот куда бы меня ни сбросили -  на вашу планету! – вскричал Вася. – Везде слышу: - В России! В России! В России!
 - Где я! – подозрительно кричу.
 - Где, где, в…
 - Где? – переспросишь.
 - В России! – искренне удивляются земляне. При этом они ругаются матом.
Русский мат стал международным языком. Это, даже, межгалактический язык. Когда я был на планете диких обезьян, случайно выругался…
Так они теперь все с удовольствием матерятся. И при этом травку курят. Брагу научились делать. Напьются, накурятся, песни начинают петь. Бабы пьют. Мужики драться начинают. Боюсь, как бы на их «Гибонусе» не начала зарождаться цивилизация подобная вашей.- Улавливаешь, Гриша, - осведомился Вася и подозрительно спросил:
- Я на твоем искреннем, деревенском лице наблюдаю гримасу, на которой проявляется явное недоверие. Ты уважаемый Григорий Сидоров, мне не веришь, считаешь меня дураком? Вот у нас на планете дураков нет и полудурков нет и придурков нет. У нас все одинаковые. Выйдешь на улицу – все одинаковые: фигуры, лица. Поведение одинаковое – все вежливые, друг с другом общаются. Хоть и без улыбки, но очень любезно и деликатно. При этом не курят, не пьют алкоголь, нецензурно не выражаются, не плюются, пальцем в носу не ковыряют, не пукают. Тут инопланетянин Вася подошел к Григорию и, глядя в его светло-серые глаза, доверительно сообщил:
- Наши правила этикета, как у вас при королевских дворах, даже более педантичные.
Ведь короли тоже люди.  А вот у нас нет ни королей, ни шутов.
 Нами руководит искусственный интеллект. Мы все запрограммированы.
А это так скучно, Гриша! – с сожалением признался Вася, и на углу его правого глаза – ближе к переносице – заблестела слеза. – Нет! – отрицательно мотнул головой посланец Вася. – Мы не плачем и не смеемся.
Мы заняты делами, эмоции нам мешают. Эх! Я что-то совсем расклеился. А не выпить ли нам да закусить. - Слушай, Гриша, я ведь не иностранец – я посланец далекой планеты. Меня послали, можно сказать, даже спихнули на вашу землю. И все, потому что я первый принял, да принял на себя контакт с землянами. Выпить бы, Гриша, и пожрать чего? А потом я расскажу тебе, как я впервые оказался посланцем.

               

                Первый полет Васи на землю.

Коров у нас нет. И молоко мы не пьем. Мы, мамусяне – умны, рациональны и одинаковы. Но это так скучно: когда нет луга с травою, а на нем коровы. И что же разнообразит нашу жизнь? Мы путешествуем по вселенной, познаем ее!  Мы, мамусяне странствуем между галактик на астероидах. Это наши трамваи для передвижения по вселенной. Мы выбираем астероид с нужной нам траекторией его полета, и буквально присасываемся к его телу своим летательным аппаратом, с помощью вакуумных присосок. Как блохи вцепимся в птицу и летим, летим, летим…
Мое настоящее имя – Вселенус, а моего второго пилота – Андромедус. Короче – Вася и Андрон. И когда Андрон увидел приближающуюся землю, он скомандовал: отцепляемся, снижаемся, приземляемся!
И приземлились мы хорошо, мягко. И нигде-то в океане или в пустыне, а на поляне, вблизи леса и неподалеку от населенного пункта.
Я открыл люк и вышел навстречу неизвестности. Гриша, когда я открыл люк – это была реальность, но настолько фантастическая! Как удивительна, прекрасна земля. А как пахнет вокруг! Гриша, ты знаешь, что просили потом привести с вашей планеты в первую очередь? Нет, Гриша, это не молоко от твоей Пеструшки. Это удивительный воздух, настоянный на цветах и травах. Мы закачиваем этот нектар в шары, в виде глобуса земли, и дарим мамусянам. И поверь мне, мамусяне нюхают и находятся в такой  эйфории, как вы – после выпитой бутылки водки. И они ходят одуревшие от этих запахов. Ведь можно быть счастливым, просто понюхав летние запахи цветущей поляны.
...Андрон толкнул меня в спину и вывел из доселе неизвестного мне состояния – надо было идти на контакт.
Двое землян, с лицами фиолетового цвета, держали в руках сосуд со светлой жидкостью. Я сначала подумал, что это еще одна планета диких обезьян.
Но один из них увидел меня и воскликнул:
- Смотри – зеленый посланец! Эй, ты, засланец! – позвал он меня. Двигай к нам марсианин.
И хотя  я прилетел не с Марса, но я так удивился их проницательности и уму, что конечно подошел к ним, с нескрываемым любопытством.
Второй землянин держал стакан, в котором ползала муха. Муха вела себя очень агрессивно: она громко ругалась, упиралась лапами о стенки стакана и никак не хотела покидать приглянувшееся ей место.
Но землянин  выдворил наглое насекомое за пределы стакана, и в него же налил светленькой жидкости.
- На, пей, - сказал землянин. – Будем знакомы!
Я поморщился и подумал: «Сколько же там вредных микробов». Но, старался не подавать виду, что я брезгую.
 - Зачем? -  спросил я.
 - Как зачем! – удивился землянин. – Легче будет и для контакта полезней.
Я выпил – контакт состоялся, дальше ничего не помню…

 И вот что рассказал мне потом, второй пилот, Андромедус:
- Тебя Вселенус, вели двое землян, они пели что-то из народного фольклора. И тебя было не узнать:  ты улыбался, твои глаза сияли, от тебя воняло дымом и еще какой-то гадостью.
- Эй, на тарелке, блин, открывай! Это я – Вася! Заводи мотор, полетели отсюда нахрен! – кричал ты. -  Прощайте братья! – махал ты рукою   фиолетовым землянам. – Здорово мы с вами погудели. А теперь – все, от винта! Летим, Андрон, и ты запел: - Всю то я вселенную проехал, нигде милой не встречал, а в Россию возвратился…
Потом я захлопнул люк, и тарелка взмыла вверх.

                *                *                *
               
- Выхожу  один я на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
Слушай, Вася, у вас поют такие песни? – осведомился Гриша. Пол-литра мутного самогона, как говорят в народе – они усидели.
- Нет, - извиняющимся тоном произнес Вася. – У нас таких песен не поют и таких стихов не сочиняют. И у нас таких вечеров, когда хочется петь, нет.
- Это плохо! – констатировал Гриша.
- Это очень плохо! -  Согласился Вася. – Представляешь – лечу я на своей тарелке и пою:
- Выхожу один я на дорогу;
Предо мною млечный путь блестит;
Спит земля. Не спит там только Гриша,
Глядя в небо, в гости ждет меня.
У Гриши в глазах зажглись светлячки, он прослезился. – Спасибо Вася и во что я тебе скажу:

- Вот видишь мой дом. В нем живу я, моя жена Мария и дети. В мой дом приходит теща, она тоже инопланетянка вроде тебя. Но это моя теща, и я ее
порой мамой называю. И еще у меня есть корова. И еще у меня есть земля –
у меня мало земли своей. Но у меня много земли общей – это моя родина.
А над родиной небо с редкими облаками, и оно общее – это самое общее,
что есть на нашей планете. Пусть  моя Россия не самая ухоженная страна на нашей планете, но она такая огромная, а нас так мало – вот и не успеваем прибираться на ней. Но я люблю свою родину, я люблю свою жену и детей, и тещу. И тещу люблю больше, чем корову. Хотя корову я тоже люблю, я ее ласкаю: глажу, Пеструшкой называю.
Я к чему это говорю – любить надо мир, в котором ты живешь. И меньше ходить строем, полками, армиями. Ходите по одному, парами, группами – ходите, куда хотите, только будьте при этом добрыми и терпеливыми.
Человек рождается несмышленым дитем, ничего не понимающим и не знающим. Живет долгую жизнь, вроде бы умнее, мудрее становится. И в преклонном возрасте, кажется, все про жизнь знает. Ан, нет…  Стариком будучи – ребенком умирает, ничего не понимающим и не знающим в этой жизни.
А вот Господь знает. А что же он не говорит человеку – то, зачем тот живет? Говорит – слушать уметь надо.
Однако тише, - встрепенулся Григорий. – Мария у дома ходит. Вася, друг, пойдем ко мне в дом. Жена у меня с виду суровая, а в душе – добрая. Тут Григорий случайно прислонился к груди посланца и насмешливо спросил:
- А сердце – то у тебя как у зайца трепыхается. Так у нас говорят, когда человек волнуется. Ты человек, Василий, ты просто не в своей тарелке оказался.
- Ну что ты, - невозмутимо сообщил Вася. – Сердце орган, он и у человека есть, и у твоей коровы есть, и  у инопланетянина может быть.
- Это так, - подтвердил Гриша, -  есть сердце и у коровы, и у курицы, а для человека -  сердце единственный орган, который он слышит и чувствует им. И потому люди сердцем любят, сердцем страдают, сердцем радуются. Сердечный человек – говорят про доброго и душевного человека. И по сердечному ритму человек определяет свое душевное состояние, чувство любви, ненависти, сострадания. И потому, бьется оно в груди, или молчит, определяют – жив человек или нет.
Сердце -= это символ любви, символ человеческой жизни. Казалось бы – просто насос, перекачивающий нашу кровь… Сердце – это  язык души, и потому сердцем мы любим, понимаем других и мир слушаем сердцем.
- Хорошо сказал! - взволнованно произнес Вася и, взяв за плечо своего товарища, заметил: - Иди, тебя жена ждет, а я в этом маленьком домике заночую.

                *                *                *
Утром пришельца Васи и его летающей тарелки не было.
На углу бани висел лист бумаги, исписанный неразборчивым почерком.
- Ушел твой, непутевый, - тихо сказала Мария, которая незаметно подошла и положила на плечо мужа. – Его бабы утром видели: брел по пыльной дороге и эту железяку на колесах за собою тащил. И никакой он не пришелец, а пришлый, одинокий, странный чудак.
Ничего не ответил Гриша – он читал письмо от пришельца. И Мария чувствовала ладонью, как часто и громко бьется его сердце.

                Письмо от Васи.

Плохо, когда планет так много - но, ни на одной из них тебя не ждут. Не поздороваются, не улыбнутся, не скажут: спасибо, что залетел к нам в гости.
Вселенная такая огромная, а ты никому не нужен…
Но я, все же надеюсь, что мне не будет так тоскливо в холодном космосе,
когда я вспомню про хорошего человека, у которого за сердцем прячется душа.
Ты, Гриша, и есть посланник на земле. Ты любишь жену, детей, ты любишь свою тещу, ты любишь свою корову, ты любишь свою родину.
А я… Я тоже хочу любить. Я тоже хочу читать стихи: тихим вечером или ночью, под звездным небом:
- Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
И как бы я хотел, что бы меня назвали: - Сердечный ты человек, Вася!
               
                2014 г.