Егорово озеро

             
    События эти произошли не так давно. В них странным образом переплелись жизни молодого натуралиста, старого егеря и  дикого зверя…


                Странная просьба


    Мишка был обычный парень из деревни. Ничем от своих тамошних ровесников он не отличался, разве что природу любил, а не весёлые попойки и танцы в местном клубе. Своё свободное время проводил в лесу и на реке, либо в сарае, где пытался восстановить старенький оставшийся от отца «Буран».
    Жил он в центре деревни. Дом был маленький, но по-деревенски уютный, во дворе стояли баня и сарай. По двору бегали куры и две утки, которые были пойманы во время разлива реки. Рядом с крыльцом стояла старая собачья конура. Одна стенка у неё давно развалилась, крыша походила на решето, и с каждым годом состояние  становилось более плачевным. Наверное, только эта старая конура помнила собаку, которая жила в ней. Перед забором стояла маленькая лавочка, которую он смастерил для бабушки, справа от неё стояла огромная и «древняя» ель. Её посадил прадед в далёком 1902 году. Выходило, что ель стоит здесь больше ста лет, она была и гордостью и одновременно главным украшением дома.
    До 15 лет Миша рос с бабушкой. Потом её не стало. Отец умер, когда ему было 2, и до сих пор неизвестны обстоятельства его смерти. Родственники предпочитали не говорить ни об отце, ни о том, как он умер. Вспоминали только в дни поминовения. Надпись на памятнике «Трагически погиб…» ясных ответов не давала. Кто-то говорил что утонул, кто-то о поножовщине, которую устроил сосед дебошир и ещё множество версий ходило по деревне. Известно было лишь одно – умер Егор не своей смертью.
    Юноша был самостоятельным и ответственным. Ещё бы, ведь на нём держался дом и птичье «хозяйство». Мать приезжала из города на выходные два раза в месяц. Оставить денег, узнать, что да как и не нужно ли ему привезти что-то. К её приезду всегда был накрыт стол. Мишка любил маму, а мама любила его. Множество контор объездила она в поисках работы, чтобы не пойти по миру и обеспечить сына. Хвалила за оценки, с удовольствием читала дневники, которые он вёл, наблюдая за птицами и животными. Она поддерживала его в этом яром интересе к  природе. От этого увлечения и польза была – всегда в доме соленья из грибов, земляничное и брусничное варенье. А одними из любимых блюд маленькой семьи были жареные караси и котлеты из щуки. Елена знала, что сын очень любит рисовать увиденное им в лесу. Поэтому иногда привозила с работы пачку бумаги и акварельные краски. Особенно удавшиеся рисунки украшали «рабочий кабинет» Миши – чердак. Там на полках стояли книги и брошюры на охотничью и рыболовную тематику, множество журналов. На столе лежал «Определитель птиц», открытый на главе «Серый гусь». Любовь к птицам была с детства. В особом почёте были водоплавающие. Часами велось наблюдение на реке, наспех записывались новые факты в дневник. Парень горел мечтой изловить селезня и посадить к своим уже имевшимся уткам. На лодке обшарил все камыши и заводи, но дикие птицы оказались хитрее. А порой и вовсе проявляли настоящее коварство. Несколько раз подпускали они к себе на расстояние вытянутой руки. И каждый раз срывались с места перед самым носом незадачливого ловца. После таких моментов в голове ещё долго слышалось уносящееся вдаль насмешливое «кряканье». Но надежда как говорится, умирает последней. На восходе солнца, вновь заходит в камышовую гавань зелёная лодочка.
    Наступало воскресенье, и Елена начинала с самого утра собираться в обратный путь. Такие моменты Миша не любил. Нет, им не овладевала горечь расставания, не любил он выслушивать мамину лекцию. Которая каждый раз начиналась одинаково и заканчивалась также. Тема лекции не менялась годами. Одну только просьбу мать твердила раз за разом. И чем взрослее он становился, тем больше эта просьба была похожа на мольбу. Просила не ходить к Лесному озеру, которое находилось в семи километрах от деревни. Там в непролазной чаще нашли себе пристанище рогатые великаны – лоси. Иногда разговор  доходил до абсурда. Часами она могла рассказывать о той опасности, которая непременно ждала сына, пойди он туда. И это казалось странным, ведь он и мысли никогда не высказывал о желании навестить сохатых. Инстинкт самосохранения у него работал исправно.
    Редко по деревне ходили слухи о том, что охотникам удалось подстрелить одного лесного великана. Но все знали, то были просто слухи.



                Дед Варлам


    Ружья в деревне были если не у всех, то через одного. На краю дороги стоял небольшой контейнер-бытовка, оставленный какими-то строителями. Там то и любили собираться «охотники». Их весёлые пьянки, сопровождались небылицами из серии «кто кого завалил» или «от меня во-о-о-т такой зверюга ушёл». Но даже эти небылицы Миша слушал с удовольствием, даже что-то помечал в своих тетрадках.
    Что сказать о мужиках, то это были и в самом деле искусные рассказчики. Особо яркие краски их истории приобретали после нескольких выпитых бутылок самогона тёти Вали. Два раза на такие собрания попадали городские. Нужно было лично присутствовать, чтобы видеть их лица, вгоняемые в немой ступор, после очередной байки «матёрых охотников».Ничего не было странного в том, что и охоту они предпочитали такую же – шумную, весёлую и обязательно с согревающими напитками.
    Ну а если откинуть всю эту плеяду выдумщиков, то в деревне был один настоящий охотник – дед Варлам.
    Старый егерь до последнего отстаивал своё хозяйство после распада СССР. Слово лесничий, для него значило больше, чем просто человек делающий солонцы и ведущий учёт зверя. Для лесных обитателей был единственным спасением от рук браконьеров. Боролся он с ними не щадя сил и здоровья. Много таких битв выиграл, но войну проиграл. Когда пришло уведомление о сокращении должности, уже немолодой мужчина не выдержал. Случился инсульт. Потом месяцы лечения и восстановления. В оситротевший без хозяина лес, Варлам вернулся не скоро. Но не забыл дороги и тропы, как людские, так и диких зверей. Оттого и без добычи никто его ни разу не видел.
    Многие набивались хоть раз сходить с ним на охоту, но всё тщетно. Не терпел он компаний, тем более таких. А когда в конец изводили его своей мольбой местные, нехотя делал вид, что всё же соглашается. Сам естественно хитрил. То за час раньше до условленного времени уйдёт, то больным прикинется. Как-то раз снова «договорились» с ним идти охотники и решили быть хитрее. С самой ночи караулили у калитки проворного дедулю, чтоб не проскочил. Ровно в пять утра, сладко потягиваясь, на крыльцо вышел Варлам.

 - Все в сборе? Никто не проспал? – стальным голосом спросил дед.

 - Все, - ответил один из них.

 - Ну, добро, ждите здесь, а я пойду за Туманом.

    Отцепив кобелька, он в одно движение посадил его на поленницу за домом. Залез на неё и сам. Вместе с псом спустившись в соседний огород и миновав ещё два участка, лихо ушёл от «осады». Не терпел он компаний.
    Редко, но всё же приходилось заходить старому егерю на огонёк к охотникам. Делал он это лишь для того, чтобы узнать, куда они завтра пойдут. Не пересечься бы, а то ведь так и будут по лесу за ним таскаться. Такие визиты никто из местных не любил. Все поголовно замолкали. Истории, которым не было конца, тут же обрывались фразой – «потом расскажу». Ещё бы, ведь каждую из этих баек дед мог высмеять. Никому из них не хотелось терять свою репутацию «настоящего» охотника. Которая и построена была только на этих рассказах.

 - Пойдём со мной, - сказал он Мише, который был там в одно из таких собраний.

    Они вместе вышли, пройдя метров десять, парень всё же не вытерпел и спросил:
 - Дед Варлам, что такое? Помощь моя нужна?

 - Нет, не немощный ещё. Ты лучше скажи, тебе, сколько годков то, Михаил Егорыч?

 - Уж семнадцать скоро.

 - А что ж ты среди этой пьяной своры делаешь?

 - Слушал просто, да и так… - хотел продолжить Миша, но осёкся, поняв, к чему ведёт дед.

 - Вот что, нечего там слушать, сказочки это всё. Парень то ты дельный, семью всё твою считай, от прадеда знаю. Не было у тебя в роду мужиков подобных этим, - дед показал пальцем на бытовку, - и ты не уподобайся.

 - Так интересно же, я об охоте только в книжках читал. А тут ведь вот они,  охотники, настоящие, не из книжек, - оправдывался юноша.

 - Эх…Не был ты на охоте, так только и эти не охотники. Школу окончил?

 - Окончил, - и гордо подняв голову, продолжил, - почти все четвёрки, одна только тройка, по музыке.

 - Молодец, а музыка то понимаешь, не совсем мужское. Для мужика главное – труд. Я кстати вашего трудовика хорошо знаю. Мужик толковый.

 - Дед Варлам, а можно я с тобой… - не дав окончить фразу, дед её продолжил, - со мной на охоту пойдёшь?

 - Да, а откуда вы узнали, что  попрошу?

 - Мысли умею читать, - улыбнулся Варлам, - каждый второй меня об этом просит.

    Этот печальный факт Мишка знал. И опустив голову, начал тихонько пинать камушки на дороге.

 - Ладно тебе, нос не вешай. Лена, когда последний раз приезжала, сказала, что ты в техникум собрался. Поступил?

 - Нет ещё, мама место подходящее ищет. Да и приём документов везде закончился, так что до следующего года теперь.

 - Стало быть, осенью ты ещё здесь будешь?

 - Да, - подняв взгляд и предвкушая радостную новость, ответил Миша.

 - Осенью со мной пойдёшь, на уток, научу тебя хоть чему-то. Только уговор – об этом молчок.

  Юноша радостно закивал головой, его лицо озаряла счастливая улыбка.


                Встреча


    «Осенью со мной пойдёшь» - эти слова не выходили из головы. С ними Миша засыпал и просыпался. Подробно представляя себе, какой будет его первая охота. А до осени без малого полтора месяца, это мысль тоже не давала покоя.  И парень принялся активно «убивать» время. С утра и до самой ночи он пропадал на реке и ловил рыбу. Уже и холодильник был заполнен ею дальше некуда, и бездомные коты не остались без внимания. А он всё ловил и ловил. Просто не зная чем ещё себя занять. И вот, наконец, настенный календарь порадовал Мишку – 15 августа. Некоторые деревца уже начинали примерять осенний наряд. На озёрах и в заводях начинали собираться утки на кормёжку и днёвку. А дед Варлам всё молчал, делая вид, что не было никакого разговора.
    Когда они случайно встречались, Мишка всё же спрашивал:

 - Дед, когда пойдём? – и уже знал ответ, - терпи.

    Началась грибная пора. От бабушки осталась большая бельевая корзина, которая каждый раз набиралась полностью. Вот и в этот раз, приделав к корзине новую верёвку, отправился Мишка по грибы. В лесу, который граничил с деревней, ничего не было. Рано утром всё собрали, оставив только свежие срезы. Пришлось пересечь вырубку и идти дальше. Не в почёте было возвращаться «попом». Но и там особо побаловать себя трофеями не удалось. Из-за серых туч, выглянуло тусклое осеннее солнце. Оно было над головой, ещё только полдень. Принято решение ещё немного попытать счастья. Всё гуще наступал лес. Некоторые места невозможно было пройти, приходилось искать обходные тропки. Зато грибы стали попадаться чаще. Красавцы подосиновики, крупные белые, подберёзовики – целое раздолье. Миша, не веря своей удачи, углублялся всё дальше в лесную чащу. Не заметил, как вышел он к озеру, на котором никогда не бывал.
    На водную гладь «прилипли» золотые листья, из камышей доносился гул утиной стаи. Несколько из них вылетели и опустились на центр тихого озера. Они «переговаривались» о чём-то своём, и с любопытством разглядывали гостя. А потом и вовсе  поплыли в его сторону.
 - Вот тебе и раз, - подумал Миша, - совсем непуганые. Утки остановились у самого берега, ещё десять минут продолжалась игра в гляделки. Потом стайка резко встала на крыло и улетела.
 - Нужно будет Варламу сказать об этом озере. Хотя и сам, наверное, знает, - произнеся это вслух, он побрёл дальше. Под сосной показался мухомор, который привлекал своей «картинной» красотой. Парень нагнулся, чтобы осмотреть его во всех деталях, для дальнейшей зарисовки.
 - Фыр! – громко прозвучало над самой головой. Нависнув над Мишей, стоял лосёнок. В голове промелькнули строки из книги – «если встретил лосёнка в лесу, то тут же жди его мать». Забыв о грибах, человеческая фигура неслась прочь. Долго он бежал, и лишь у деревни остановился и вспомнил о забытой корзине. Боязливо оглядываясь в сторону леса, он мигом пересёк небольшое поле и скрылся во дворе дома.
   А в это самое время дед Варлам потрошил во дворе рыбу. Он видел все эти Мишины манёвры, который галопом выскочил из леса.
 - Случилось что-то, парень то не из пугливых, - сказал он Туману.
«Не пугливый» тем временем переваривал в голове всё случившееся:
 - Лось, бесстрашные утки, озеро…Не может быть – Лесное озеро!
    Тем же вечером дед ставил чайник, и внимательно слушал рассказ грибника. Вёл себя спокойно и сдержанно, время от времени переспрашивал, о каких-то непонятных моментах. В лице он поменялся, когда Миша предложил вместе туда сходить. И посмотреть, не нужна ли помощь лосёнку, так как его мать он поблизости не заметил.

 - Я хоть и не родня тебе Михаил, но запрещаю ходить к тому месту. То, что лосихи не было, не значит ровным счётом ничего. Завтра готовься в ночь на реку пойдём. Ружьишко тебе дам, в закромах лежит одно. Да и поговорить надобно, пока дел не натворил.

 - Кто?

 - Ты, Миша, Ты.


                Егор


   Шли до реки молча. Наконец остановились, и дед сказал разводить костёр. В темноту уходили искры, огонь согревал прохладную ночь.

 - Михаил Егорыч, ты винтовочку то посмотри, поверти, приклад прикинь. Как тебе? Воспоминания в голову никакие не лезут?

 - Да какие тут воспоминания? На картинках в журнале видел, ТОЗ-8, кажется?

 - О как! Стало быть, и в оружии понимаешь?

 - Чуть-чуть совсем.

 - Ладно, пойдём по другому пути. Миш, ты мне расскажи, что об отце своём помнишь?

- Да ничего дед Варлам, сам же говорил, что всю мою семью знаешь, известно, наверное, что умер он, когда мне и трёх годков ещё не было. И не знает никто как.
 
 - Все Миш знают, все. Молчат, потому что у бабки твоей последняя воля была,  – «все, что хочите делайте, только чтоб Мишка в охотники не подался». Как тут покойницу не уважить?

У юноши округлились глаза, он отставил винтовку и присел к костру.

 - Отец твой, Егор, был лучшим охотником во всей нашей округе. Моим учеником и старинным другом. На вот посмотри, - он протянул Мише фотографию. На ней Миша узнал своего отца. Лицо его было точь в точь как на памятнике. В руках была та самая «тозовка», которую Миша только что держал в руках, а рядом стоял Варлам. Ещё молодой, с чёрной бородой и целеустремлённым взглядом, на груди его блестел значок егеря. В ногах у мужчин лежало шесть добытых уток.

 - Так вот, отец твой на протяжении долгих лет был лучшим по зверю. По кабанам и сохатым ходил так, что у местных только челюсть висла. Однако стали со временем люди замечать, что сентиментальность захватывала молодого охотника.

 - Сентиментальность?

 - Ну да, чувство умиления и жалости. Она у него со временем развилась во что-то неразумное. Сначала сгубила как охотника, бить зверя Егор совсем перестал, а потом и вовсе жизнью с ней расплатился.
Миша прикусил губу.

 - Не сумел я в его голову вложить, что дикий зверь неспроста зовётся диким. Никак он в толк не мог взять очевидное, что если зверь с нами соседствует, то соседство это родственниками нас с ними не делает. Ты уж прости меня Миш.

 - Расскажи, всё как было, дед Варлам.

 - Я тебя для этого сегодня и позвал. Лена обещала обо всём тебе рассказать, когда тебе четырнадцать исполниться, дескать, уже голова на плечах будет. Да вижу обещания так и не сдержала. Ладно, слушай, с вопросами повремени, не перебивай. Самому тяжело вспоминать те дни, когда доброго друга потерял.

 - Хорошо, - сказал Миша, он чувствовал, что тайна надписи на памятнике откроется этим вечером.

 - Я всех наших историй рассказывать не буду. Начну сразу с того момента, когда Егором начала овладевать щемящая грудь жалость ко всему живому на планете. Как-то раз в середине Мая, ночью, прибежал твой отец и рассказал, что нашёл лосёнка, маленькую самочку, которая и передвигалась ещё неуклюже. Ну, думаю я, нашёл и нашёл. Мало ли их тогда лосят этих в лесах таскалось. Но не тут-то было, притащил он его к себе во двор. Собака – Чернушка, тогда всю ночь лаем заливалась. На следующее утро я наказал ему вести его обратно в лес, тогда мой авторитет и опыт ещё имели влияние на него. Ну, отвёл он ее, конечно же, и я забыл я про это. Только Егор, как потом выяснилось, и не думал забывать. Втайне от всех он за ней ухаживал, кормил, поил. И стала она совсем ручной. И как то решил похвастать передо мной. Пошли, говорит в лес, покажу что-то. Удивил он меня, не видел я ни разу, как лосиху человек за ухом треплет. Но предупредил, что раз она так к человеку привыкла, то её в сезон охоты и убьют самую первую. Опасности она от человека чуять не будет. Егор призадумался тогда. И уже в следующую нашу встречу, на лапе у его подруги висела красная ленточка. Да и мужики деревенские поговаривали, будто предупредил он их, чтобы не стреляли, если увидят такую метку. Я к этой дружбе, конечно, отрицательно относился, считал, что только солонцы  от человека лосю положены, да от браконьеров спасение. Всё остальное время мы по разные стороны баррикад
.
Тут Миша не вытерпел и перебил рассказ.

 - Ну а как же так? Вы ведь егерем были, значит и животных любили.

 - И до сих пор люблю. Так ведь вот какая вещь Михаил – границы нужно знать этой своей любви. Много я зверей из капканов и петель, установленных не по сезону, повытаскивал. Много подранков выходил. Да только знал всегда что есть та самая черта, которую лучше не пересекать, для себя безопаснее. Оно ведь как – зверю всё равно кто перед ним. Грибник, егерь, турист – все равны. Не станет же он у тебя лицензию на свой отстрел спрашивать.

 - Нет, конечно, - первый раз за время рассказа на Мишином лице мелькнула улыбка.

 - То-то и оно. Лесное правило такое – от человека добра не жди. В общем, отец твой два года с ней провозился. У лосей начался гон. Местные ружьишки похватали и целыми днями по лесам ходили, вабили. За ружьё и Егор взялся, да только не охотился, а подружку охранять ходил от охотников. Пошёл он и в тот раз на «свидание», пошёл без собаки. Уж Чернушка и скулила и рвалась, всё одно – дома оставил. Эх Миш…Не знаю я что там было, однако догадку свою расскажу.

Миша понял, что сейчас он узнает самое главное.

 - К подружке этой, кавалер нарисовался. Её то, Егор приручил, да только бык, который его встретил, никак не хотел водить дружбу с человеком. Через два дня Лена утром вся в слезах прибежала, пришлось идти искать. Чернушка тогда ошейником, всю себя до крови истёрла. Вот как рвалась на помощь к хозяину. Взял и ее, стало быть, с собой. Я уже знал, где искать, сразу туда и направился. Тело Егора лежало в кустах у озера, голова была разбита. Ружьё лежало рядом, по быку он всё же выстрелил. Я не знал что делать, не знал, что Лене говорить, как твоей бабке в глаза смотреть. Хотя вроде не виноват был, а совесть всё равно съедала. Чернушка сначала проводила нас до деревни, а потом убежала назад в лес. Её никто не видел больше, мести пошла искать. Бабка твоя сразу после похорон принесла мне Егора ружья и полный мешок остальных охотничьих прибамбасов – «чтоб я больше этого барахла близко не видела». Журналы только про охоту оставила, больно уж тебе маленькому картинки там нравились. Так – то Михаил Егорыч, потому и боялись все, что гены в тебе отцовские сыграют. Думали что и ты «дружка» себе в лесу заведёшь. Переживали.

    Мишка не знал что ответить. Внутри разразилась целая буря. Ведь могли всё рассказать. Не ждать пока седой старик, доживавший свой век, возьмёт на себя такую ответственность.   
    Потом был техникум, армия, институт…


                Прошло 20 лет


    Время не шло, оно летело. Давно нет в живых деда Варлама. Хоронили его, разумеется, всей деревней, поминки были в клубе. Расходы полностью взял на себя Миша, потому как некому больше. Не считал он, сколько дней прошло с той памятной ночи, в которую Варлам открыл ему правду об отце.
    Михаил Егорович стал местным егерем и уважаемым охотоведом. Близ той деревни семь лет назад появился заказник. Михаил называл его – «Егорово озеро». В память о человеке, который первым из братии местных охотников переступил ту черту. Черту которая разделяла человека и дикого зверя.



2017 г.
Владимирская обл.
Пос. Городищи

Рассказ является художественным вымыслом автора.