Рационализация дилетантов

Эту историю рассказал мне отдыхающий и лечившийся в городе Ессентуки. Мы с ним встретились около парка переходящего в лес. Я сидел на скамейке около площади, которая находится перед парком. По ней на роликовых коньках катались дети. Ко мне на скамейку подсел гуляющий по этой площади уже пожилой человек. Мы с ним разговорились, и он мне рассказал такую историю. Кстати, я ему сказал, что хочу записать эту историю на диктофон. Он без колебаний согласился.

Перед тем, как начать рассказ хочу Вас сразу же предупредить, что я большинство фамилий изменю и сделаю это, потому что мне ещё нужно продолжать работу в САО. И так, начну наконец-то рассказ. Я работаю в Специальной астрофизической обсерватории Российской Академии Наук, которая находится в горах Кавказа приблизительно в тридцати километрах от станицы Зеленчукской и почти на таком же расстоянии от аула Архыз. От станицы Зеленчукской до аула Архыз по дороге приблизительно пятьдесят километров. Я это рассказываю для того, чтобы у Вас было некоторое представление о месте установки, расположенного в горах, оптического шестиметрового телескопа БТА. То есть оптического телескопа с шестиметровым главным зеркалом, который был самым крупным телескопом в мире в течение двадцати лет. Телескоп находится в горах на высоте 2050 метров над уровнем моря в районе горы Пастухова. Этот телескоп - апофеоз крупнейшей Советской техники, науки и астрономии. И сколько ещё этот телескоп продержится «на плаву» это никому неизвестно. На этот телескоп уже несколько раз «замахивались» отбросы человеческого общества, закрепившиеся в мире и косвенно пытающиеся управлять Российским феодальным капиталистическим сообществом. Пока телескоп выдерживал удары этих «букопитеков» - так их называют с насмешкой у нас. Но что будет дальше - этого никто не знает. Мне многое неизвестно - я не вмешиваюсь в политику и, вообще-то, далёк от неё, у меня забот хватает и на работе. Но всё-таки кое-что, конечно же, знаю об окружающем нас мире - без этого сейчас жить невозможно.

Эти события, о которых я собираюсь рассказать, произошли тогда, когда директором обсерватории стал Сергей Леонтьевич Панарин, а его заместителем по научной части Леонид Илларионович Снегов. Я тогда работал старшим инженером и «вёл» один из приборов работающих на телескопе БТА в первичном фокусе этого телескопа. В первичном фокусе телескопа находится так называемый «стакан», это кабина в виде полой трубы специальной конструкции, длина которой более трёх метров, а диаметр менее двух метров. В этой кабине помещается светоприёмная аппаратура и наблюдатель. А наблюдателем часто бывал я сам, так что прекрасно знал конструкцию «стакана». Для лучшего понимания познакомлю Вас немного с конструкцией «трубы» телескопа. «Труба» телескопа это конструкция: из металлической оправы шестиметрового главного стеклянного вогнутого алюминированного зеркала с фокусным расстоянием 24 метра. В фокусе телескопа (на расстоянии 24 метров от зеркала) свет от звезды собирается в точку. В этой точке находится светоприёмная часть аппаратуры - подробно об этой аппаратуре рассказывать не имеет смысла. Фокальная плоскость (плоскость в которой свет от зеркала собирается в точку) находится внутри «стакана» - кабина первичного фокуса телескопа. Кабина - «стакан» крепится четырьмя металлическими «растяжками» к верхнему металлическому кольцу «трубы» телескопа. Верхнее кольцо «трубы» телескопа имеет внутренний диаметр немногим более шести метров. Между металлической оправой главного зеркала и верхним кольцом «трубы» телескопа, в котором закреплена кабина первичного фокуса, то есть «стакан», находится «средник». «Средник», это металлическая четырёхугольная конструкция (полая внутри), имеющая такую длину стороны (квадрата) этой четырёхугольной конструкции, чтобы в её можно было вписать окружность диаметром немногим более шести метров (немногим больше диаметра главного зеркала телескопа). Вершины (квадрата) этой четырёхугольной конструкции - «средника», соединяются с металлической оправой зеркала и верхним кольцом «трубы» телескопа, восьмью металлическими трубами, диаметр которых близок к полуметру. И так: «труба» телескопа это конструкция, состоящая из четырёх труб идущих от вершин (квадрата) «средника» к оправе главного зеркала и таких же, четырёх труб идущих от «средника» к верхнему кольцу «трубы» телескопа. В итоге такая конструкция «трубы» телескопа («средник» расположен ближе к оправе зеркала, и дальше от верхнего кольца «трубы») позволяет скомпенсировать гнутиё «трубы» телескопа. Положение «средника» относительно оправы зеркала и верхнего кольца «трубы» выбирается так, чтобы смещение оправы с зеркалом и смещение верхнего кольца «трубы» были параллельными и равными, относительно «средника». Кстати, вес аппаратуры и наблюдателей, размещающихся в «стакане» разный. Для компенсации этой разности веса, в трубах соединяющих «средник» с верхним кольцом, находятся грузы, которые автоматически перемещаются в этих трубах (как гири на весах).

С приходом Панарина к власти, - а это было вызвано тем, что Василий Маркелович Катков, многократно писал заявления с просьбой освободить его от занимаемой должности директора, и его от этой должности освободили. Но освободили с местным партийным скандалом, на Каткова «напала» вся местная «шайка» райкомовских коммунистов, которых вынуждена была поддержать и парторганизация обсерватории. Попробовала бы эта местная обсерваторская парторганизация не поддержать райкомовскую «шайку», этих бы местных «партийцев» выкинули бы так далеко, что их даже и «днём с огнём» найти было бы невозможно. В это время целенаправленно партийная власть страны (а какой страны?.., - а кто это знает какой, но уже, в общем-то, не СССР!) уничтожала сама себя, как скорпион, находящийся в стеклянной банке с тарантулами. И самым страшным тарантулом, хотя и маленьким, была, по-видимому, добропорядочная Англия. А, в общем-то, Англия это жалкие остатки, когда-то косвенно управляющей миром Великобритании. Но это уже отклонение от темы, - но, всё же, необходимое, для полного понимания происходящего в России, - а соответственно, и с телескопом БТА. Телескоп-то БТА, в общем-то, одинокий гигант, качающийся под порывами социального ветра. Хотя в обсерватории потом и появился метровый телескоп Цейс-1000, возможно он и спас телескоп БТА от неотвратимого уничтожения, но будем надеяться на лучшее, даже в надвигающемся худшем.

И так, с приходом Панарина к власти в обсерватории начали меняться заведённые раньше порядки - ведь новая метла, в общем-то, и метёт по-новому. Да собственно и Василий Маркелович Катков, будучи коммунистам, тоже попал под эту метлу.

Коммунистическая партия с «уходом», а, в общем-то, смертью деспота Сталина взяла власть в свои руки, наконец-то «дорвалась» до власти. Но к тому времени, (возможно, необходимого партии КПСС) Троцкого-Бронштейна, в живых уже не было, его «грохнул» Сталин. Ведь у Сталина-Джугашвили, «руки-то были длинные». Сталин прекрасно понимал, кто такой этот Троцкий и сумел «убрать» его даже заграницей. Да и всех коммунистов, которые ему беспрекословно не подчинялись. А те из них, которые решались «открыть» при нём рот, или тех кого «закладывали» их же товарищи, Сталин тут же отправлял на Колыму в зоны. А зон там было несчётное множество. Но для «провинившихся» коммунистов были специальные зоны, из которых они живыми уже не выходили. А если случайно и выходили, то неизлечимыми калеками, и уже долго не жили - вскоре после освобождения умирали! А потом всех приспешников Сталина, Маленкова, Молотова, Кагановича и примкнувшего к ним Шипилова, Хрущёв наиболее активный коммунист, в «девичестве» Перламунтер, отправил в ссылку. Кого куда, Маленкова, как имеющего высшее электротехническое образование, директором Усть-Каменогорской ГЭС. Молотова куда-то послом, то ли в Китай, то ли в Индию, да и многих других (тоже куда-то подальше) всех тех, кто мог мешать ему, единовластвовать в Советском Союзе. А перед этим с молчаливого согласия, вышеперечисленной четвёрки (Маленков и так далее…), Хрущёв, то есть Перламунтер, совместно с маршалом Жуковым «убрали» Берию. Жуков в этом акте играл главную роль он и обвинял, и лично расстрелял Берию, - да, в общём-то, «собаке - собачья смерть».

А потом, академик Арцимович занимался управляемой термоядерной реакцией, по расчётам, при условии замедленного управления протеканием этой реакции, выделяется энергии примерно в четыре раза больше, чем при делении урана - атомные электростанции. После смерти Сталина «границы открыли» и почти все, кто похитрей, поумней и поподлей, начали ездить, кто куда захочет, - но не все! Некоторые не хотели, всякие там диссиденты, но их «впихивали» заграницу насильно. Поезжайте, «нахватайтесь», наберитесь опыта построения капитализма для нас и, поумнев, возвращайтесь. Но вот, почему-то, почти никто не возвращался. А вот учёные стали чаще ездить за границу, несмотря на унизительные собеседования в райкомах и обкомах, и обмениваться опытом, - а вот хорошо это или плохо, трудно сказать, но разговор-то не об учёных. Хотя Арцимович, объездив все развитые страны, пришёл к такому выводу: Нужно бросать заниматься физикой, а начинать по-настоящему, глубоко заниматься астрофизикой и разобраться, как протекает термоядерная реакция в центре звёзд. А для этого необходима лучшая в мире обсерватория, с самым крупным в мире телескопом. И такой телескоп был спроектирован и начал строится - это и был телескоп БТА. Но к началу строительства телескопа БТА экономическое состояние Страны Советов начало ухудшатся. Ведь Советы крестьянских, рабочих и солдатских депутатов создал, по-видимому, приехавший сразу же, после отречения Императора Николая Второго от власти, Пётр Алексеевич Кропоткин. Кропоткин был анархистом с коммунистическим уклоном. Но не с тем коммунизмом, о котором «болтал» параноик Ульянов-Ленин, и который «реформировали» Карл Маркс и Фридрих Энгельс. С ними «спорил» анархист-социалист Михаил Александрович Бакунин - они-то «навязывали» классовое общество, то есть деление на чистых граждан и не чистых! А не чистые граждане это почти рабы, но если и не рабы, то граждане без прав - ими должны управлять коммунисты, изучающие не арифметику, а Марксистско-Ленинскую теорию! Важна «углублённая» (в глубь до предела) теория Марксизма-Ленинизма! А арифметика и математика подождёт. Математикой можно заниматься в свободное от коммунистической учёбы время. Вот потому-то к началу организации строительства Специальной астрофизической обсерватории (САО), начало «буксовать», но сначала ещё мало заметно, строительство обсерватории. Телескоп БТА «худо-бедно» строился, но и маразм крепчал! Колхозная коммунистическая партия станицы Зеленчукской, терзала коммунистов САО снизу, в том числе и директора Василия Маркеловича Каткова. А Автономное областное коммунистическое общество Карачаево-Черкесии - сверху. Возможно, половина средств выделенных на строительство САО была разворована всеми кому не лень, начиная с академиков и кончая простыми рабочими. Так построенные на ЛОМО (Ленинградское оптико-механическое объединение) телескопы для САО с зеркалами 2.6 метра в обсерватории так и не появились: один «ушёл» в Бюраканскую обсерваторию, там-то был академик Амбарцумян, а второй долго находился в ЛОМО. Этот телескоп предлагал забрать в САО его Главный конструктор, но САО молчало, как будто бы ничего не слышало об этом. Директором-то был уже Панарин, а он, перед тем как стать директором срочно вступил в коммунистическую парию. Кстати по первоначальному проекту (только по первоначальному), в САО должно было быть установлено порядка пятнадцати телескопов. В САО до вступления на должность директора Панарина было: 2 телескопа Цейс-600 с 60 сантиметровыми зеркалами и на подходе был третий - их должно было быть пять штук. Один телескоп с 40 сантиметровым зеркалом, этот телескоп был изготовлен в городе Одессе. Телескоп АСИ-4 со спектрографом, его «подарило» САО, ГАО (Главная астрофизическая обсерватория - Пулково). Этот телескоп «разворовали» в мастерской и виновника, но не тех, кто крали, а того, кого поймали - «выгнали» из САО. Ещё один телескоп возил на санях Рамазан Тополисов, уже не помню какой телескоп, но с зеркалом 30 сантиметров, он его «уронил» с саней и разбил «вдребезги». Этого работника лаборатории астроклимата, то же вроде бы, уволили. Был ещё небольшой телескоп с объективным фильтром Н-альфа. Мне кажется, этот телескоп был установлен в САО временно, и его отдали хозяевам, так ли это не знаю. По проекту должны быть ещё два телескопа с зеркалами 2.6 метров, о них говорилось выше по тексту. Один метровый фотометрический телескоп и солнечный метровый телескоп. Вместо солнечного телескопа в САО поставили телескоп Цейс-1000, и этот телескоп чуть-чуть не «ушёл» из САО в Московскую «контору», которая наблюдает искусственные спутники Земли. Эту аферу хотели «провернуть» сотрудники САО, но их во время «разоблачили», но не уволили. Тогда уже воровство процветало ярким цветом, аж слепило глаза, а Катков начал подавать заявления с просьбой освободить его от должности директора, но его не отпускали, а потом местные «партийцы» его с позором выгнали, но это местная «партийная шпана». В САО мог появиться ещё один телескоп с 2 метровым зеркалом, это телескоп фирмы Цейс. Информацию об этом телескопе привёз в САО Иван Васильевич Глагольков, который «подключил», для приобретения этого телескопа (для САО) заместителя директора Фроменко. Когда Фроменко поехал в Москву, а он ездил туда часто, он заговорил об этом телескоп в Академии Наук, но ему не только не разрешили приобрести телескоп, но в отместку за эту просьбу, не доли того, о чём он предварительно договорился по телефону. Установка любого телескопа в САО это «табу». И метрового телескопа не было бы в САО, если бы этот телескоп «проходил» через Академию Наук, но он был «отдан в долг» и его вернули САО, минуя Академию. Да и, вообще-то, его поставили ещё при Каткове. А вот при Панарине все телескопы, кроме телескопа БТА и телескопа Цейс-1000, исчезли из обсерватории. Под него была построена башня, а из башни его «вынуть» сложно. Кстати, в САО был ещё один 60 сантиметровый телескоп с самодельной параллактической монтировкой ТТ-600. И так при Панарине как минимум два телескопа «переехало» в Московскую «контору», а может быть и больше. Но один телескоп из Казанской обсерватории вернули, но тут же частично кажется, разобрали, а вот собрали ли его, я не знаю, да, в общем-то, это и неважно. Да, к тому же, Панарин значительно по «шерстил» и телескоп БТА. Это частично относится к спектрографу ОЗСП, но там «поработал» и Правчук для увеличения его прозрачности. Панарин практически разобрал уникальную, правда, никому не нужную, «кассетную» часть гида телескопа БТА. Во многом изменил оптическую конструкцию планетного спектрографа, но там «поработал» не только он, но и ещё кто-то, конечно же, с его подачи. Панарин чуть-чуть не «загремел» в тюрьму, разобрав вместе с Жорой Александровым, тоже бесшабашным человеком, кое-что из аппаратуры Московской «конторы», на телескопе ТТ-600. Они-то думали, что телескоп-то вроде бы принадлежит САО, ан нет, телескоп, может быть, и принадлежал, а аппаратура нет. А потом, чтобы избежать тюрьмы, Панарин отдал «конторе» всю территорию, и все постройки на ней. От Казанской обсерватории до гостиницы САО. А Академия Наук радостно «рукоплескала» таким цирковым фокусам Панарина, ей этот номер очень понравился. Но это было последнее «выступление» Панарина, как директора САО. Он постоянно преобразовывал коллектив обсерватории. И до преобразовывал, «докрутил» до того, что в коллективе исчезла необходимая вертикаль власти, а возникло что-то типа неподготовленного стихийного анархизма, коллектив сам начал преобразовываться во что-то непонятное и по пути «выплеснул» Панарина. Коллектив обсерватории возглавил Юрий Петрович Болеков. Но и у него не всё шло «гладко» были трудные времена тоже, и даже потруднее чем у Панарина, но он с честью из них «выпутывался». А потом вроде бы и его «убрали» по возрасту, и теперь не понятно, курирует ли он САО или нет. В ближайшее время, возможно, предстоит замена зеркала, зеркало вроде бы полируют уже в Лыткарино на оптическом заводе, но когда оно будет отполировано окончательно, этого никто не знает.

А теперь, наконец-то, перейдём к рационализации дилетантов, но сначала расскажу о том, почему я попал в эксперты их предложения по реконструкции «стакана» первичного фокуса. Снегов прекрасно знал, что я остался один, кто досконально знает конструкцию стакана, я в нём работал, а точнее наблюдал, вот уже десять лет и постоянно там менял аппаратуру, приспосабливая её к кабине первичного фокуса. Снегов зашёл в архив и посмотрел, кто брал чертежи кабины первичного фокуса. Оказалось, что эти чертежи брал только я, и брал их не один раз. Вот поэтому он позвонил мне домой незадолго до закрытого семинара, по преобразованию «стакана» первичного фокуса телескопа БТА. На этот семинар приглашались только ответственный за «стакан» Аркадий Нальчиков, Главный конструктор Ажурков, и два или три человека, кто наблюдал в «стакане» и, конечно же, Панарин. Снегов пригласил меня в свой кабинет и досконально расспросил меня, о конструкции стакана, и сообщил мне, что спроектировал Ажурков совместно с Нальчиковым, но попросил меня еще взять чертежи и тщательно разобраться, что можно в нём изменять, а что нельзя менять ни в коем случае. И к тому же попросил ничего не сообщать о нашем разговоре ни Нальчикову, ни Ажуркову. А теперь несколько слов о том, как Нальчиков стал ответственным за «стакан» первичного фокуса. Нальчиков никогда не наблюдал в «стакане» но помогал мне ставить в нём аппаратуру. Панарин это знал, и знал ещё и то, что Нальчикову, если что-то скажут, он это выполняет не задумываясь, особенно если это скажет руководитель. Помню такой случай с Нальчиковым. Шла бесконечная наладка Главного магнитометра спектрографа ОЗСП установленного в одной из двух стоек горизонтальной оси «трубы» телескопа БТА. Электронная же аппаратура этого магнитометра находилась на втором этаже в одной из аппаратных комнат. Чтобы попасть в стойку телескопа БТА, где находился магнитометр, нужно было пройти не менее тридцати метров по коридору, спустится на лифте на первый этаж, пройти двери подкупольного пространства, зайти в помещение стойки телескопа, и подняться по лестнице на второй этаж. По пути, в середине лестницы в ОЗСП, была конструктивная балка, об которую в кромешной темноте многие набивали себе на лбах шишки, довольно большие и долговременные. По этой лестнице в низ как на корабле, хотел лихо спуститься, тогда уже кажется, академик Барчуков. Но «врезался» в эту балку годовой и даже не пискнув, потерял сознание, а, возвратившись в сознание с помощью Алексея Раманькова, целый час безбожно матерился. А по САО потом ходил с глубоко надвинутой на лоб шляпой, так и уехал, в Москву не снимая шляпы с головы. После этого Барчуков, если приезжал в САО, ездил на спектрографы и балконы телескопа БТА, только на лифте. Лифты в стойках спектрографов работали плохо, и когда приезжал Барчуков, около них дежурил либо механик, либо электрик. Не знаю, набивал ли шишки Нальчиков, но однажды я видел у него на лбу довольно большую шишку, но он мог набить эту шишку и в другом, в общем-то, любом месте - выпить-то он любил! Но перейду к наладке Главного магнитометра БТА. В аппаратной, где была приёмная аппаратура магнитометра, находилось, не считая Нальчикова, четыре человека, Глагольков, его два помощника Раманьков, Бочков и, тогда ещё только находящийся в командировке в САО, Кувчиков из Крымской астрофизической обсерватории. Он приехал в САО и зашёл посмотреть, как идёт изготовление Главного магнитометра телескопа БТА. Как всегда, во время присутствия чужого человека, магнитометр «отказался» работать, что-то там ломалось, и это бывало довольно часто, прибор-то был очень сложный, да ещё и не окончательно отлаженный. Естественно Кувчиков сидел и ехидно улыбался, а Глагольков нервничал, и гонял Нальчикова то на балкон телескопа, то к механикам, а то и к электрикам, Нальчиков только успевал вытирать пот. Я зашёл за отвёрткой к Нальчикову, да так и ушёл, её не получив, Глагольков, сидел с отсутствующим видом. Я спросил у него смогу ли я ему, чем ни будь помочь, но только не бегать вместо Нальчикова, он отказался от помощи и я ушёл, хотя я и этот прибор знал не плохо. Когда Глагольков ушёл с Кувчиковым, я зашёл к Нальчикову и минут за десять или пятнадцать нашёл неисправность. Просто, один из проводов был слабо прикручен винтом, и не было контакта. Вот после этого Нальчиков мне начал помогать и я по возможности от его помощи не отказывался. Я хотел предупредить Нальчикова, что мне поручил Снегов быть экспертом по их конструкции для «стакана», но вспомнил, что Нальчиков любит выпить и, конечно же, по-пьянке кому ни будь, «проболтается» об этом. Так что моё присутствие на их семинаре было для всех неожиданным, хотя с другой стороны и естественным, я ведь тоже наблюдал на телескопе, и тоже в «стакане». Моё появление на семинаре видимо очень не понравилось Панарину, и он помрачнел. А потом Панарин, вообще, ушёл с семинара - его вызывала к телефону Москва. Да и вообще, моё появление на семинаре меняло многое, - но об это нужно рассказать отдельно. Так вот, произошло следующее: Как только Панарин пришёл «к власти» он тут же назначил меня ответственным за «стакан». В то время в «стакане» наблюдали многие и Панарин тоже. Но, став, директором Панарин стал «выживать» из стакана всех кого мог. Но я был «намертво» привязан к «стакану» аппаратурой и наверно, поэтому стал ответственным за «стакан». Я, конечно же, не знал планов Панарина на будущее в отношении «стакана», - а он в нём «мечтал» остаться один. В конце концов, он этого почти добился. Но не о том рассказ. И так, став ответственным за стакан, я переговорил со всеми наблюдавшими в «стакане» и, разработав некоторый перспективный план установки наблюдательной аппаратуры в нём, вышел с этим планом на Панарина. Панарин сказал мне, что он в курсе дела, но эта «затея» его не устраивает, он вполне может обойтись и без лишних ненужных ему хлопот. Но всё же поинтересовался, что я такого интересного придумал. Я вкратце рассказал ему, что хотел облегчить установку аппаратуры в «стакан». Для этого я хотел предложить следующую схему: Аппаратура подготавливается и полностью отлаживается в двух комнатах. Эти комнаты связанны между собой плотно закрывающимися дверьми. В одной комнате, дальней и меньшей по размеру, поддерживается отрицательная температура, как при наблюдениях. А в большей комнате обычная положительная температура для отладки аппаратуры - подготовки её к наблюдениям. Аппаратура размещается на «каталке» с небольшими колёсами, имеющими бортики, - как на железнодорожных вагонах. Такие бортики необходимы, для того чтобы аппаратура могла двигаться по рельсам и не съезжать с них в стороны. При работах в комнатах на колёсики «каталок» надеваются резиновые съёмные манжеты. В обеих комнатах должны быть щитки с электротехническими разъемами для связи с аппаратной, где находится регистрирующая аппаратура и ЭВМ, то есть аналог связи «стакана» с аппаратной. Таким образом, аппаратура может быть идеально подготовлена к наблюдениям. Большая комната имеет выход в подкупольное пространство, куда и выкатывается «каталка» с подготовленной аппаратурой. «Каталка» поднимается кран-балкой и с её колёсиков снимаются резиновые манжеты. Затем «каталка» переносится кран-балкой на модернизированную посадочную площадку в «горизонте», куда опускается «труба» телескопа…, но Панарин прервал меня на полуслове. Он сказал, что это уже слышал от других и это «бред сивой кобылы». В ближайшее время в «стакане» останется две три наблюдательных группы, включая и тебя. Тебя к несчастью моему я «выкинуть» из стакана пока что не могу, - а там видно будет. Но меня Панарин «выкинуть» из стакана не успел, он сам до такой степени преобразовывал САО, что сам себя практически «выкинул» с должности директора. Но не о нём основной рассказ. После всего услышанного от Панарина я понял, что ответственным за «стакан» быть не смогу, то есть беспрекословно подчиняться Панарину, и поэтому решил расстаться с этой ненужной и даже «вредной» для меня обузой. Но я понимал, что Панарин так легко мене не позволит уйти от ответственности за стакан, и поэтому придумал такой «финт». В случае возгорания кабелей в «стакане», а кабелей в «стакане» много. От их горения наблюдатель может отравиться газами, которые появляются от горения этих кабелей, и в отчаянии «выпрыгнуть» из «стакана», и разбиться об пол подкупольного пространства, или спокойно задохнуться пока «трубу» будут опускать в «горизонт». Поэтому я быстро разработал систему спасения из «стакана», которая состояла из верёвочной лестницы с деревянными полочками для ступенек, и двухметрового, стального троса с узлами, соединённого с верёвочной лестницей. По этому тросу с узлами и верёвочной лестнице, наблюдатель может покинуть «стакан» при пожаре. Когда с этим предложением я вышел на Панарина, он на какое-то время лишился дара речи, а я в это время ушёл из его кабинета. На следующий день я лишился «почётной» должности быть ответственным за «стакан», а эту должность занял Нальчиков. И вот тогда-то они с конструктором Ажурковым и составили проект преобразования «стакана». Судя по всему с «подачи» Панарина, но этого только моё предположение - и не больше! И вот наконец-то семинар начался. Докладывал Ажурков, он говорить умел, были и чертежи, и чертежей было много. В «стакане» был верхний люк, в который «опускалась» кран-балкой наблюдательная аппаратура. По проекту этот люк должен быть расширен, то есть, удлинён и уширен. Но такое изменение размера люка приводило к нарушению несущей конструкции «стакана» и, конечно же, просто было недопустимо. Аркадий Нальчиков сидел и молчал, он, конечно же, понимал, что я не просто так появился на их семинаре, он всё более и более мрачнел, он, по-видимому, догадался, что и Панарин непросто так ушёл с семинара. А вот Ажурков говорил уверенно и очень убедительно - это он умел. И для него было полной неожиданностью, когда Снегов сказал, что пригласил меня на семинар как человека, который досконально знает конструкцию «стакана», и назначен им, как бы экспертом по его реконструкции. Ажурков был «ошарашен» он был уверен, что и Панарин и Нальчиков прекрасно знакомы с конструкцией «стакана», и дали ему необходимые для реконструкции сведения. Я развесил взятые из архива чертежи конструкции «стакана» и убедительно доказал, что расширение люка невозможно из-за того что по контуру его проходит основная несущая конструкция. На всё это у меня ушло не более пяти, ну может быть десяти минут. Снегов подошел к окну, повернулся ко всем спиной и долго стоял так, смотря в окно. Ажурков слегка побледнел, и растерянно глядел на меня - сказать ему было нечего. С Нальчикова пот лил градом, он понимал, что его одного оставили, а вернее подставили, как стрелочника после крушения поезда. Но он «с горя» не уволился, а просто «подал в отставку», то есть перестал быть ответственным за «стакан». Да и отношения у нас с ним не изменились, он всё так же мне помогал. Надо отдать должное Панарину, за свои «проколы» он ни кому не мстил. Пожалуй, это качество было основным, оно характеризовало его как порядочного человека, но со многими странностями, не присущими обычным людям. Хотя в обсерватории было много таких людей, да, в общем-то, и я отношусь к таким же людям. Я бы Вам многое мог бы рассказать о нашей обсерватории и о телескопе БТА. Кстати БТА - это Большой телескоп альтазимутальный. Не помню, говорил я об этом Вам или нет? Ну а теперь разрешите «откланяться» мне уже пора идти на последние процедуры в лечебницу, к которой я приписан. Кстати, я завтра уезжаю рано утром, так что это первая и последняя встреча с Вами. Но я ещё буду приезжать в Ессентуки. Да вот ещё что запишите мне Ваш сотовый телефон и мой тоже…, а теперь прощайте, а вернее до свидания и до возможной встречи или же звонка.

Когда он ушёл я выключил диктофон, который включал когда записывал, необычный фольклор или интересные рассказы отдыхающих. Но записывал их «не подпольно», а с согласия рассказчиков.


24 января 2017 года.