Мишкино детство. Глава 9. Сосед

                Глава 9. Сосед
         Летний день клонился к вечеру, когда Мишка  пришёл домой. Ещё с порога  мама сообщила ему, что приходил дядя Ваня и просил завтра сводить его в парикмахерскую. Мишка скривился, - на следующий день у него были  другие планы. Но деваться было некуда, свои дела  придётся  отодвинуть  и вести его  подстригаться.
 Дядя Ваня жил по соседству ними, был  слепой и однорукий - вместо левой руки  - культя,  и отказывать  было неудобно. Инвалидом  стал во время войны, хотя ему и не пришлось ни дня повоевать.  В сорок третьем году, после освобождения городка от немцев, его мобилизовали в армию и повезли в тыл на пункт формирования. Но в первый день пути, эшелон с новобранцами, под Воронежем разбомбили немцы. В результате бомбёжки дядя Ваня потерял зрение и руку. Провалявшись полгода в госпитале, он  приехал домой. На Монастырке его сразу же прозвали  Слепым.
 Война уходила всё дальше на запад, мирная жизнь в городке потихоньку  налаживалась, хоть и было тяжело - особенно с продуктами. Дядя Ваня быстро сообразил, что быть инвалидом войны - одно дело, а  инвалидом-коммунистом, совсем другое.  И когда заработал маслозавод, то  Слепой пошёл в партком завода и написал заявление о приёме в партию. Отказать  в приёме инвалиду войны не смогли, и  маслозавод стал для него, что называется «дойной коровой». Слепой приходил в партком и требовал, чтобы ему,  коммунисту-фронтовику, потерявшему в боях за Родину руку и зрение - помогли.И ему помогали - на маслозаводе  он бесплатно получал подсолнечное масло и макуху.   В тяжелейшие послевоенные годы, когда  люди буквально выживали - у Слепого всего было в достатке.  Масло  он продавал или менял  на продукты и жил  в буквальном смысле «как сыр в масле».
 Дом у Слепого  был хороший, проживал он  в нём один и  ему  конечно не хватало  женских рук: приготовить пищу, постирать,  да и за ним  нужен был уход. К тому же мужик он был  не старый, а природа требовала своего. И хотя  внешность дяди Вани не вызывала симпатий (лицо  было иссечено мелкими осколками), женщин он менял  часто. После войны, которая выкосила миллионы мужиков, найти себе спутницу жизни было очень легко,  даже если ты  и  не писаный красавец. Но справедливости ради нужно сказать, молодые вдовы и незамужние девицы, живущие на  Монастырке, зная скверный характер Слепого, на него не зарились.  Но  вокруг городка было множество деревень,  вот деревенских  бабёнок  и соблазнял дядя Ваня. На Мишкиной  памяти у Слепого было четыре таких жены,  скорее даже не жены, а сожительницы, так как  официально с ними в брак он не вступал.  Бывало согласиться, какая  нибудь  забитая,  деревенская простушка жить с ним, и поселится в его доме, какое-то время ходит радостная - считая, что ей повезло, старается угодить мужику: готовит, обстирывает,  ухаживает за ним. Но всё это каждый раз заканчивалось одинаково печально.  Прижившись и осмотревшись, деревенские бабёнки начинали хитрить и обманывать Слепого: воровать у него деньги, прятать продукты и уже не проявляли большого рвения в работе. Когда дядя Ваня чувствовал, что очередная жена начинает его водить за нос, он  звал  Колю или Мишку  в свой дом и просил поискать спрятанное или украденное. И если находилось, что нибудь, он тут же выгонял   жену из дома и искал себе новую. 
      
      Сколько себя помнил Мишка, поводырями  у Слепого всегда были  соседские дети. Поводыри менялись, и  по мере взросления передавали  его   от старшего к младшему. Сперва водила  сестра Люба, затем  Коля, а теперь наступила очередь Мишки. Ребята  водили Слепого  в партком маслозавода, в парикмахерскую паровозного депо, по другим каким-то его делам за пределами посёлка. По улице, на которой он жил,  Слепой ходил сам. Ощупывая палкой дорогу перед собой, он довольно уверенно передвигался  по ней. Поводырям за  работу дядя Ваня давал десять копеек -  больше платить он не считал нужным.  Рассчитывался Слепой,  когда приходили домой. Он доставал из кармана мелочь и  говорил: «Мишка, возьми за работу «десятчик»! Размер оплаты Мишку, конечно, не устраивал и, пытаясь хоть как-то восстановить справедливость, он   всегда  старался   взять не одну, а две монетки. Когда это не удавалось,  Мишка не расстраивался - десять копеек  тоже деньги! 
       Пятая жена дяди Вани была  не из деревни, она жила в центре городка и работала санитаркой в  больнице. Как  они познакомились, история умалчивает, но  пришлась эта женщина ему ко двору. Она была излишне общительной, острой на язык и большой сплетницей. Быстро перезнакомилась со всеми жителями  посёлка, и  всегда находилась в курсе: событий, новостей, слухов и сплетен. Эти новости и слухи,  зачастую перевирая и добавляя подробности от себя, Пятая жена рассказывала каждому «встречному-поперечному».  Так же, как и предыдущие  жёны, она хитрила и обманывала Слепого, а он так же звал на помощь соседских ребятишек искать её захоронки в доме. Но никто не знает какие слова Пятая жена находила для  дяди Вани, что  он к удивлению всех относился к ней более чем терпимо. Мало того, по прошествии времени, они зарегистрировали свой брак. Как  эта женщина сумела уговорить Слепого сделать такой ответственный шаг, для всех оставалось тайной.
   Кроме всего прочего у неё был сын от первого мужа, погибшего на войне. Сына звали Васька   он был уже в подростковом возрасте.  Ростом Васька был высокий,  и видимо немного стесняясь этого, - сутулился. Мишка и Коля подружились с ним, несмотря на значительную разницу в возрасте  и, можно сказать ввели его в уличную жизнь Монастырки. Окончив  среднюю школу, Васька  уехал учиться на Донбасс, - отучившись,  пошёл  работать  в шахту.
        Когда на улице было тепло, большую часть своего времени, Слепой  проводил сидя на лавочке перед домом. По звуку шагов,  проходивших мимо его людей, он безошибочно узнавал любого. Мало того он узнавал  даже тех кто шёл по противоположной стороне улицы. Бывало, идёт человек в магазин,  подходит к дому дяди Вани и, увидев его,  хочет поздороваться, но не успеет  открыть рот, как  Слепой называя его  по имени,  здоровается первым. Очень любил он зло подшутить над  бабёнками, которые из окрестных деревень носили на базар: молоко, сметану и творог. Так как они ходили мимо дяди Вани  часто, то он их тоже безошибочно узнавал по звуку шагов. Идёт такая  деревенская дурёха с базара довольная, что продала свой товар, а он дождется, когда она поравняется с ним,  возьмёт, и громко  «испортит воздух», и следом начинает стыдить  во весь голос эту  «бабёнку», утверждая, что это сделала она. Бедная баба не зная, куда деваться от стыда, покраснев до корней волос, убегала прочь, а  Слепой радуясь «удачной шутке», громко  смеялся.
  Человек он был,  мягко говоря, пакостный, и  частенько  издевался не только над людьми, но и над животными. Если, допустим, повадится ходить  во двор к Слепому чужая кошка, он обязательно поставит на неё капкан, а в нём на приманку кусочек рыбки или мяса. Кошка, как правило, соблазнится приманкой и угодит в капкан. Вытащив кошку из капкана, дядя Ваня мочил ей хвост в керосине, поджигал его и отпускал на волю. Обезумевшее от боли  животное,  мотая  горящим хвостом, уносилось прочь и что с ним случалось потом, было известно одному Богу.
       У  дяди  Вани были два родных брата. Старшего звали Юрка,  а младшего Толик,  Все на  Монастырке знали их не по фамилии, а по прозвищу – «Аркан». Юрка был   одноглазый  и по этой причине на фронт  не попал, а после войны устроился  работать  лесным объездчиком. Работа была не пыльная – охранять лес от вырубки и пожаров. Так сложилось, что послевоенные зимы были снежными и морозными, и  к  разрухе и голоду присоединился  холод.  Угля  на зиму  не всегда хватало и люди ходили в лес за дровами. Никто, конечно,  не пилил деревья -  собирали сухие ветки – хворост. И  часто можно было видеть такую картину  - тащит  на горбу баба вязанку хвороста, чтобы растопить печку, а тут как чёрт из табакерки – Юра Аркан. Поймав  такую «преступницу» он заставлял отнести её хворост назад в лес  и, грозился посадить в тюрьму. На Монастырке его побаивались и очень не любили.
      Младший брат Слепого  - Толик Аркан был вором. Он не один раз сидел в тюрьме, всё его тело было разрисовано синими картинками, а на спине красовался огромный собор с  куполами. За его вздорный и вспыльчивый характер по Монастырке шла о нём дурная слава. Даже местная шпана относилась к нему с опаской. Вернувшись, последний раз из мест не столь отдалённых, он построил дом и женился. В жёны, по примеру своего слепого брата взял деревенскую забитую бабёнку. Когда у них родился ребёнок, и его жена робко напомнила, что неплохо бы новорожденного понести в церковь – окрестить, Толик снял  рубаху и, повернувшись спиной на которой был наколот собор, засмеявшись, сказал: «Церковь есть, зови попа, пускай крестит»! Женившись,  тёмными делами он заниматься не прекратил, и когда  по  Монастырке поползли слухи о  пропаже вагона с сахаром, то  народная молва  намертво связала с этим делом кроме Володи Мальчика ещё и Толика Аркана. Люди были просто уверены, что без них в этом деле не обошлось. Наверное, также думала и милиция и однажды в его дом постучали участковый и два опера из уголовного розыска. Дом Толика Аркана  задней, глухой стеной выходил к «сосне» и он, приказав  жене любыми путями задержать милицию, сделав пролом в стене, ушёл в сосновый бор.
   Люди поговаривали, что прячется Аркан, в лесу, на Лысой горе, быть может даже в пещере. Лес  был густой и  огромный, в нём вполне мог скрываться не то что Аркан, но даже  партизанский отряд. Но вот пришла осень, и  лес стал прозрачным, тут Толика и выследил старший брат Юрка.  Участковый милиционер дядя Жора, которому Юрка Аркан и сдал брата, решил действовать сам. В лесу,  он устроил засаду на беглого вора и когда тот появился, предложил  сдаться. Сдаваться  Толик Аркан отказался, попытался оказать сопротивление, и участковый застрелил его из пистолета ТТ.
     Однако вернёмся к Мишке. На следующий день,  он повёл Слепого в парикмахерскую. Она находилась  в паровозном депо. Дорогу туда Мишка знал хорошо,  сходили они без приключений, и уже к обеду  вернулись. Слепой как обычно  достал из кармана мелочь, чтобы рассчитаться с Мишкой, и Мишка тоже, как и всегда взял у него вместо одной монетки -  две.  Возвратившись, они узнали новость – приехал Васька.  Навестить мать он приезжал  довольно часто  –  Донбасс был совсем рядом, поезда, как пассажирские, так и грузовые ходили один за другим, и ничего не стоило забраться на крышу пассажирского или вспрыгнуть на площадку товарного поезда, и приехать. Мишка уже собирался идти домой, когда Васька  вышел из ворот. Пожав  Мишке руку, он тихонечко сказал: «Пойдём, что-то покажу».  Они зашли в сарай,  Васька достал  небольшой чемоданчик (такие чемоданчики называли «балетками») и открыл его. В нём  лежали  медные и  латунные стержни похожие на карандаши.  Из одних  «карандашей»  выходили    тонкие цветные проводки, из других торчал отрезок коричневого шнура.  «Что это»? - спросил Мишка.  «Детонаторы, или по-простому  взрыватели.  В шахте ими уголь взрывают». – услышал он в ответ, - «Только ещё к ним взрывчатка нужна - аммонал. Я товарняком добирался - побоялся его везти – взорваться можно.  «А почему они разные»? - поинтересовался Мишка.  «Те, что с проводами – электрические – подключишь батарейку и взрываются, а другие с бикфордовым шнуром – поджигать нужно.  Кстати бикфордов  шнур  и в воде горит.  Рыбу можно глушить», - Васька закрыл чемоданчик. «Как глушить-то – взрывчатки нет», - возразил Мишка.  «Снаряд артиллерийский неразорвавшийся нужен,  из него тол выплавить - пвру пустяков, и  будет взрывчатка», - ответил Васька. Мишка  ненадолго задумался, а потом сказал: «За колонией  в лесу, второй месяц стоят сапёры, ищут неразорвавшиеся  боеприпасы. Мы с пацанами  у них часто  бываем, и они рассказывают, что в неразорвавшихся снарядах  взрыватель нельзя трогать - он взводится при выстреле - такой снаряд только в костёр». «А ты  попроси у них снаряд без взрывателя, а мы им рыбы на уху дадим», - ответил Васька.  «Ладно, вечером схожу, попробую поговорить», - ответил Мишка и пошёл домой.  Вечером он отправился к  сапёрам.
        Сапёры расположились  на опушке леса за детской колонией. Несколько армейских палаток, полевая кухня,  два  автомобиля с закрытыми кузовами, покрашенные в цвет хаки –  это и был их полевой лагерь. В окрестностях городка война оставила неисчислимое количество бомб, мин и снарядов,  их  находили и обезвреживали сапёры.  Солдат было человек двадцать, и с ними офицер. Местные  мальчишки  постоянно отирались  в  лагере. Им было всё интересно: они заглядывали в палатки  и  важно восседали за «баранками» автомобилей. Солдаты, сами вчерашние пацаны, относились к ним снисходительно, и, наверняка, вспоминали себя в таком же юном возрасте.
    У Мишки хорошие, даже как он считал,  дружеские отношения сложились с одним  из солдат. Его звали  Володя, он был водителем автомобиля ЗиЛ-157, который отдалённо напоминал американский «Студебеккер». Этот  мощный автомобиль с лебёдкой на бампере и тремя парами колёс, как говорил Володя – тремя мостами, всколыхнул в мальчишеской душе давнишнюю мечту  - стать шофёром. Мишка полюбил его с первого взгляда. Он ходил вокруг него, подражая Володе, стучал ногой по колёсам, трогал фары, защищённые светомаскировочными шторками, забирался в кабину, крутил рулевое колесо,  пытался дотянуться до педалей и трогал руками различные рычаги. Глядя на него, Володя только посмеивался. Его интересовало другое: есть ли у Мишки сёстра, сколько ей лет и как  познакомиться с ней. Служба у Володи подходила к концу – осенью был у «дембель», и  по этой причине, влияние его на солдат было ничуть не меньше чем у офицера, а в иных случаях даже больше. С ним Мишка и хотел поговорить по поводу снаряда. К его удивлению договорились они быстро. Володя  внимательно выслушал, затем пошел, переговорил с  другим солдатом, и, вернувшись, сказал Мишке,  завтра нужно будет прийти в лагерь и забрать то, что он просит,  но это будет стоить ведро рыбы. Обрадованный тем, что всё так удачно сложилось, Мишка помчался домой.
        На следующий день,  ближе к вечеру, Мишка, Коля и Вовка Сыч, на велосипеде, отправились в расположение сапёров.  Коля с Сычом остались в лесу, а Мишка пошёл в лагерь. Увидев его, Володя позвал какого-то солдата, что-то тихо сказал ему показав на Мишку. Солдат, оглядевшись вокруг, махнул пацану рукой, чтобы он шёл за ним, и пошёл к лесу.  Снаряд лежал под сухим клёном,  замотанный в солдатскую портянку и сверху присыпанный листвой. Закрепив свёрток на багажник велосипеда, мальчишки отвезли снаряд в «сосну» и там спрятали. Плавить тол они решили вечером.
       Перед тем как развести костёр, пацаны выкопали небольшую яму, в неё вертикально поставили снаряд и, обложив его дровами – развели огонь. Хотя они и знали, что снаряд взорваться не может, но в глубине души  каждого всё равно шевелился страх. Рядом с костром, мальчишки  проделали в земле несколько цилиндрических отверстий диаметром около пяти сантиметром - в них  предполагалось заливать растопленный тол. Стали ждать.  В верней части снаряда, вместо выкрученного взрывателя, было  отверстие, в него и тыкали периодически палкой, проверяя, не расплавился ли  тол? Ждать пришлось долго, несколько раз в костёр подбрасывали дрова, наконец, тол  размяк, потом и совсем стал жидким. Костёр затушили,  чтобы не обжечь руки снаряд обмотали мокрой тряпкой. Потом Вовка Сыч надел мокрые варежки и, вытащив снаряд из костровища, стал  разливать тол  в проделанные в земле отверстия.  Пацаны подождали, когда тол застынет, и откопали готовые изделия -   теперь можно  глушить рыбу.
         Вечером следующего дня, когда на речке уже никто не купался, Васька, Коля, Вовка  и Мишка, уплыли на лодке, вверх по  течению Валуя, подальше  от посёлка. Отыскав  место где  была глубокая яма,(там всегда больше рыбы) пацаны причалили, и выбрались на берег. Васька примотал  к толовой шашке детонатор, и поджёг бикфордов шнур. Размахнувшись, он бросил шашку на середину реки. Потянулись мучительные секунды в ожидании взрыва. Время будто остановилась, секунды складывались в минуты, стояла гнетущая тишина, пацаны затаив дыхания, ждали. Наконец,  гладкая поверхность воды вспучилась,  и над ней взметнулся высокий белый столб. Затем вздрогнула земля,  и только после этого  раздался приглушённый толщей воды взрыв. А следом за взрывом на поверхность  начала всплывать рыба.
  Мальчишки выплыв на середину реки, вылавливали её из  воды и бросали   в лодку. Брали только крупную, на мелочь  внимания не обращали. Такого улова, если это можно было назвать уловом, никто не ожидал.  Рыбы было так много, что часть решили продать, а оставшуюся поделили поровну между собой, предварительно отложив обещанную долю сапёрам. Никто из пацанов не задумывался о последствиях, никого из них не мучила совесть, они искренне радовались богатому улову и готовы были повторить всё это снова. Уже потом по истечению времени, быть может, кому нибудь из них будет стыдно за такой варварский способ  ловли. Ну, а пока жизнь продолжалась.


Рецензии