2. Необъяснимая слепота партийных органов

До поры, до времени, вся армия «стукачей» и добровольных доносчиков следила за инакомыслием, подразумевая под этим инакомыслие только в вопросах политики и экономики. Они следили за клубами, темами дискуссий, высказываниями…

Удивительно, но к таким областям культуры в Академгородке, как театр, кино, живопись, литература внимание партийных органов и КГБ приковано не было. Даже выставка Эрнста Неизвестного в Доме культуры «Академия» не привлекла внимания, несмотря на то, что его имя ассоциировалось со скандалом в Манеже и обвинениями в абстракционизме.

Работа Дома культуры «Академия», а затем и Дома ученых оказалась на какое-то время как бы вне сферы внимания идеологических работников.

Даже разбор моего персонального дела в июне 1966 года связали только с техническими вопросами, не затронув идеологической темы. А я, откровенно говоря, ожидал, что Прасковья Павловна Шавалова, секретарь горкома КПСС по идеологии, припомнит мне, мягко скажем, нестандартное оформление пионерлагеря «Солнечный», выполненное Юрием Кононенко. Однако, обошлось.

Даже в начале марта 1967 года, когда бюро райкома КПСС два дня «уговаривало» меня взять самоотвод при избрании председателя ОКП, мне в вину не ставились никакие идеологические просчёты. Впрочем, и другие тоже. Не было тогда у райкома намерений указывать нам на серьёзные ошибки в работе.

Но это была временная передышка. Внимание к вопросам культуры и идеологии в полной мере проявилось уже в 1967 и особенно в 1968 году. Тогда и произошел откат интеллектуальной свободы. А пока…

Пока заканчивался 1966 год – год расцвета культуры в СО АН. Год, когда Академгородок вполне можно было назвать «культурной республикой соан».

А то и СВОБОДНОЙ РЕСПУБЛИКОЙ СОАН.

Продолжение следует: http://www.proza.ru/2017/04/03/453