На крыльях ангела в даль голубую

Посвящаю этот роман удивительной даме, автору нашего сайта: умнице и красавице Жанне Маровой.



ГЛАВА 1

НЕЗНАКОМЕЦ

Нежная розовая пелена медленно тает, постепенно насыщаясь сверкающими на солнце перламутровыми искрами, и внезапно взрывается фейерверком, который устремляется к небу. На фоне открывшегося пространства проявляется полоса белого песка и безбрежная синь, расстилающаяся до горизонта.На пальмах, сторожащих покой побережья, висят какие-то диковинные жёлтые и оранжевые фрукты, с ветки на ветку перелетают красочные попугаи и беззвучно открывают горбатые клювы. По песку важно проходит серый невзрачный павлин женского рода, за ним следует ещё один, мужского, с веером вместо хвоста. 

В окно постучали. Я открыла глаза и помотала взлохмаченной головой. Снова сон.  Сколько он будет меня преследовать? И этот стук, повторяющийся каждое утро. А ведь не птица клюет стекло, птицу бы я хоть раз да увидела.

На улице накрапывал мелкий осенний дождик – самое время для мая.
-Май холодный – год плодородный, - повторила я бабушкины слова и, потянувшись, зевнула. Надо было собираться на работу, а времени до ухода осталось немного.

По утрам я чувствовала себя юлой, она крутилась по квартире, что-то ела, что-то пила, что-то надевала на своё напряжённое тело, которое отчаянно не желало выходить из дома, а всеми силами стремилось назад, под одеяло, в царство Морфея, транслирующего такие удивительные сны.

Наконец, подготовка к новому рабочему дню подошла к завершению, я схватила сумочку и выбежала на лестничную площадку. Возле лифта стоял незнакомый молодой человек в синей рубашке, очках и хохолком чёрных волос на макушке. Он нервничал.
- Лифт не работает? – поинтересовалась я и, не дожидаясь ответа, сбежала с пятого этажа вниз.

Маршрутка примчалась сразу, будто ждала именно меня, Агату Голубеву, двадцатитрёхлетнюю скромную медсестру терапевтического отделения стационара, которая три месяца назад потеряла всю свою семью, погибшую в авиакатастрофе. На похоронах у меня началась истерика: ещё бы, мама, папа, младший братишка и бабушка – все летели в злосчастном самолёте. И что самое главное, именно я, их любящая дочь, сестра и внучка, настояла на том, чтобы семья отдохнула в Египте. Истерику заглушили реланиумом, на работе вручили путёвку на две недели в Анапу и отправили несчастную зализывать раны на наше Чёрное море.

Отдых прошёл как в тумане, я с кем-то дружила, с кем-то ходила на дискотеку и пила в кафешке коктейли. Я недовольно скалила зубки, когда меня начинали обнимать, а до поцелуев дело вообще не дошло. Так и расстались. Горе понемногу уступило место пустому безразличию, но по приезду домой вылезло из глубин подсознания и требовательно заявило о себе. И тогда на помощь пришли книги. Я садилась в кресло, подгибала под себя ноги и читала классиков, собранных предками в большую библиотеку. Родительская трёхкомнатная квартира меня не пугала, будто неведомые силы берегли покой сиротки. Да и бабушка говорила, что бояться надо живых, а не мёртвых.

Вот и остановка. Взглянув на девятиэтажное здание больницы, я вздохнула. Подниматься в отделение отчаянно не хотелось после того как месяц назад вместо добрейшего Петра Петровича Никитина к нам прибыл из Средней Азии новый заведующий.   
- Сапожник без сапог, - судачили медсёстры, когда начальника сразил обширный инфаркт.
- А вы поработайте в шестьдесят пять лет на две ставки, - советовали им врачи.

Блондинистый верзила Анатолий Васильевич встретил меня возле сестринской.
- Почему опаздываете, Голубева? – театрально поднял густые брови Крысин.
«Не зря тебя Бог такой фамилией наградил», - сделала вывод я и, скромно опустив ресницы, прошмыгнула мимо нового шефа.   

- Снова Толик придрался? - это Маша Рощина, процедурная медсестра. Она с усмешкой посмотрела на опоздавшую и блаженно сощурилась.
«Всё ясно, Манька влюбилась, - решила я. – Если тебе под тридцатник, может  понравиться и тощая, длинноногая крыса».

- В четвёртую палату ночью больного подселили, на «скорой» привезли, - продолжила Маша и, вынув круглое карманное зеркальце, подкрасила губки. – Странный он какой-то: озирается по сторонам и говорит, что ничего не помнит. Так вот, Толик сказал, если не вспомнит, отправит его в психушку.
- Старый? – откликнулась я.
- Неа, - сморщила носик процедурная, - не старый, только грязный и обросший больно. В рванье каком-то был. Бомж, наверняка. Брать его не хотели, да  главный приказал – телевизионщиков боится.
      
Натянув голубой медицинский костюмчик, я вышла в коридор и направилась к сестринскому посту. Толстая Вика Коноплёва что-то писала, но увидев меня, вскочила с места и завращала коровьими очами.
- Слушай сюда, Агатка, - громко зашептала она. – Там, в четвертой…
- Знаю, - отмахнулась я. – Сдавай дела и можешь быть свободна.
- Так ночь не дал спать, - пожаловалась Коноплёва. – Все куда-то с места срывался, еле отмыли. Пришлось усыпить.

- Насовсем? – деланно рассмеялась я.
- А вот посмотрим, что ты к завтрашнему утру запоёшь, - вспыхнула Вика.
Шутки Коноплёва не воспринимала.

И снова на горизонте показался Крысин. Чтобы не попадаться ему на глаза, я свернула в первую попавшуюся палату и…
На кровати возле окна спиной ко мне лежал человек. Он, вероятно, спал. На соседних койках в неуклюжих позах дремали три мужичка. Стояла оглушающая тишина. Я кашлянула, мужички пробудились. Только тот, возле окна, на меня не прореагировал.

- Агаточка, - повеселел Евгений Максимович с первичным биллиардным циррозом печени, приобретённым на севере, где из-за недостатка солнца и кислорода многие злоупотребляют спиртным, а также едят рыбу, поражённую описторхозом. 
- Красотка, - восхищённо цокнул языком желторотый Васька с язвой двенадцатиперстной кишки.
- Мне бы такуууую, - многозначительно протянул степенный Олег, попавший к нам с обострением хронического панкреатита после того, как объелся жирного и обпился шампанского на свадьбе родной сестры.

К комплиментам, даже не совсем корректным, я давно привыкла, а потому, напустив на лицо степенную важность, молча подошла к новенькому.
Длинные светлые волосы струились по его бледному, правильного овала, лицу и доставали до плеч, прямой нос говорил о благородном происхождении, а темные пушистые ресницы привели бы в восторг любую кокетку.

- Хиппи, - прошептала я и вспомнила папу, в молодости бывшего фанатом этой субкультуры.
- Всю ночь не спали, - кивая на хиппи, пожаловался Васька. – В психушку его надо.
- Проспится, успокоится, ля-ля-ля…….,- музыкально протянул Олег. Он учился в консерватории на кафедре сольного пения.

Я наклонилась, чтобы пощупать пульс и увидела, как веки незнакомца дрогнули. Затем, словно в замедленной съемке, поднялась правая рука и остановилась возле моей талии. Почему-то стало не по себе. Я перехватила эту руку. Кожа странного человека оказалась нежной и холодной, на запястье напряжённо билась жилка, крупные вены усердно гнали кровь.

«Высокое давление, - решила я. – Крыса смылась на оперативку, а потому можно сбегать за тонометром».
И тут ладонь неизвестного выпорхнула из моих рук  и безвольно упала вниз.
- Умер! – подскочил сзади Васька.

Новенький умирать не собирался, он развернулся к нам и открыл глаза, а я поразилась их цвету – море, то самое безбрежное море, которое я видела во снах, плескалось в его взгляде.
- Вы? – удивился он, и белоснежные зубы блеснули меж бледных припухших губ.
- Она, - хихикнул сзади Васька.
- Вспомнил, – бархатисто промурлыкал Олег. – Вспомнил, вспомнил, вспомниииил….
- Рассказывай, - подошёл к кровати новенького Евгений Максимович. – Кто ты, откуда и остальное.
Незнакомец смотрел на меня и молчал.

- Позовите врача, - приказала я толпившимся возле кровати мужичкам.
Васька подскочил и бросился к двери.
- Не надо, - замотал головой неизвестный.
- Остановись, - приказала я язвеннику. И подумала о том, что именно мне неизвестный поведает свою таинственную историю. Почему мне? Да потому, что я красивая, у меня огромные зелёные глаза и пышные тёмно-каштановые волосы до плеч, потому что у меня стройная фигурка и рост метр семьдесят. Только надо выпроводить троицу из палаты.

- А теперь проветритесь в коридоре, - высокомерно обратилась я к зевакам и мотнула подбородком в сторону двери. 
А когда они повиновались, села на краешек кровати и наклонилась к незнакомцу. Запах моря заставил вздрогнуть, и я снова вспомнила свои волшебные сны.
- Знаете меня? – я стрельнула взглядом в незнакомца.
- Не будем об этом, - уклонился от ответа он.
- А о чём будем? Если станете играть в молчанку, отправитесь в психдиспансер, - я важно выложила секретные планы руководства.
   
-  Хорошо, зовите меня Святослав, - через силу улыбнулся мужчина. – Святослав Олегович Богатырёв. Я из Архангельска.
- С севера! – обрадовалась я.
- С юга, - покачал головой Богатырёв.       
- Наверное, какой-нибудь крошечный городишко, - подвела итог я. – А здесь в какой гостинице устроились?

- Ни в какой, - пожал плечами хиппи.
- Приехали к родственникам, - догадалась я.
- Не совсем.
- А к кому?      
- К вам, - сверкнул зубами Святослав и прикрыл пышными ресницами выразительные глаза цвета ультрамарина. 





Продолжение:http://www.proza.ru/2017/04/06/904