Сенека и Господь

В поднебесных просторах, среди блеска звёзд и белизны облаков, Господь восседал на высоком престоле и творил Суд Божий. Края его одежд распростерлись по всему Храму Небесному. Трон его сделан из чистого золота, и украшен тысячами драгоценных камней – алмазами, изумрудами, рубинами, сапфирами, агатами,хризолитами - и они переливались всеми цветами радуги, радуя взоры ангелов; и этот сноп света пробивал облака, озаряя небо божественной благодатью. Его лицо было хмуро и озабочено – слишком много грешников приходится отправлять в Ад, где места становится всё меньше и меньше. Особенно после того, как он протянул свою могущественную длань над Римской империй.
Напротив Господа стояли серебряные ворота, через которые входили души человеческие на Суд Божий. А над ними парили два приближенных к Богу ангела – это были многоокие и многокрылые серафимы. У них было по шесть крыльев: двумя каждый прикрывал лицо, двумя - ноги, а на двух крыльях летал. Ангелы пылали огнём, и с земли были видны как две яркие переливающиеся звездочки.
Врата медленно распахнулись, и из них вышел твердой походкой седой старец, лица которого не было видно, так как он смотрел вниз – на белизну священного облака.
Когда он вошел, ангелы запели в унисон, и пение их было прекрасным, и пение их завораживало:
- Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы Его!
От их голосов сотрясались основания врат и всё наполнилось дымом. Один из серафимов подлетел к старцу, держа золотыми щипцами горящий уголь, прикоснулся этим углем к устам старика и сказал:
- Это прикосновение очистило тебя.
- Назови своё имя! – Властно проговорил Господь. – И взгляни же на мой великолепный облик! Я – твой Господь.
Старец отвечал тихим, умиротворённым голосом:
- При жизни меня звали Сенека, господин. Но прости меня, я не могу посмотреть на тебя, ведь твой трон столь ярок, что я ослепну от одного лишь взгляда на него.
- Так сияет слава моя и деяния мои, ибо я свят. Смотри себе под ноги, раз тебе так хочется, раб мой, ведь я милостив и добр. Но не забывай ни на мгновение, что Я – Господь твой, Властелин и Повелитель. И мне не важно, что римляне поклонялись своим распутным и жалким богам. Они только и делали, что пили скверное вино, и предавались низменным утехам. Мне даже не пришлось ничего делать, чтобы свергнуть их -  ваши жалкие боги сами себя уничтожили. Так как я милостив, то я дам шанс любому грешнику и язычнику. Покайся же в грехах, чтобы я открыл пред тобой врата Рая, где ты будешь пребывать в вечном блаженстве среди сонма ангелов; там ты будешь вкушать вкуснейшие плоды, и пить нектары из позолоченных кубков. Покайся в своих грехах! Я велик. Я совершил множество чудес и знамений, чтобы показать свою мощь.
- Да, я был грешен, господин. Ты велик и всемогущ, но, ты – не бог мне!
- Как ты смеешь говорить такое? – Воскликнул Господь громогласным голосом, и облака почернели от его гнева. - Я могу испепелить тебя взглядом и ввергнуть в геенну огненную. Ты – раб мой.
- Моя душа всегда было свободна, а рабом был лишь мой разум, которым повелевала Римская Империя с чудовищем Нероном во главе, которого я, несчастный, вырастил! Скажи мне, что ты накажешь его за его жуткие деяния!
- Накажу, если он не признает моего величия, и не покается в грехах своих. А его земные деяния не касаются меня, ведь он был вашим Императором, и деяния Императора к своему народу всегда справедливы. Но он может покаяться передо мной. Ведь я могущественен и милостив. Ты – преклонись передо мной на колени, и признай меня своим Господом. Иначе ты вечно будешь гореть в аду, и стоны твои не смолкнут навеки, ибо ты грешник.
- У меня несколько богов, но, ни Юнона, ни Юпитер, не ты, не входите в их число.
- Как? Да ты еще хуже язычника?! Нечистый, оскверняешь мою обитель. Видишь – серафимы стоят, спрятав крыльями лица, - они стыдятся срама твоего, им мерзко смотреть на твою нечистоту, язычник. Одно моё слово – и они обнажат клинки свои, пронзят твоё сердце, и плоть твоя будет вечно вариться в котле со всеми другими язычниками.
- Но позволь мне рассказать тебе, кто мои боги, ведь ты мудр.
- Говори же! Я уничтожу их, как уничтожил когда то богов хананеев, и фаразеев, и евеев. Я истребил их народы, и сжег их идолы. Я – Господь.
-Слушай же, о, мудрый! Первого бога я обрел уже тогда, когда был зачат во чреве своей матери, и этим богом была моя мать. И чрево её было для меня целою Вселенной, со своими законами, со своим мирозданием. Когда я появился на этом белом свете, и устремил свои детские глаза на огромный мир, я обрел второго бога – своего отца. Таким образом, у меня стало два бога. Хоть я был еще младенцем, но я знал, что это так. Знал это своею невинною душою. Годы шли, я взрослел, мои таланты открывались с огромною силою, и мир вокруг поражал меня своим величием, многообразием и блеском золота. Я начал поддаваться искушениям и распутству; я стал богатым и могущественным человеком. Люди уважали меня, и склоняли свои головы передо мной – перед моею властью. Так я обрел третьего бога – человеческое общество. Но, грамм за граммом, сердце моё становилось всё тяжелее, всё невыносимее было тащить на себе все эти вещи, и все эти чувства, и мне было стыдно от того, кем я был. Тогда я бросил все богатства, и ушёл, обретя покой в одиночестве и умеренности. Наблюдая огромный мир, я находил его прекрасным и божественным. Всему был свой черед, и всему было своё место. На смену Солнцу неизменно приходила Луна со своими спутницами – звёздами. Даже когда ночное небо было скрыто тучами, я знал, что серебристый лунный диск где-то там – в небе. Так я обрёл четвертого бога, и имя ему – Природа. Я начал понимать, что счастье – это жизнь в единении с окружающей природой и в согласии со своею душою. Счастье – оно исходит изнутри. Оно идёт из нас в окружающий мир, а не наоборот. Но морщин на моём лице становилось всё больше. Тогда я познакомился с пятым богом, и имя которому – Смерть. Всю свою жизнь я не задумывался над тем, что же это такое. Точнее, я знал, что она из себя представляет, знал, что случается со всеми людьми, когда их сердца останавливаются, но совершенно не осознавал, что все мы смертны. Не осознавал, что я, все мои друзья, все, кого я когда-либо знал в жизни, и все кого я просто встречал своим взглядом, - они рано или поздно умрут, и от них ничего не останется, кроме праха. Все их богатства и поместья, всё их честолюбие и власть – всё останется здесь, и с собою они ничего взять не смогут. И когда я осознал это - я ужаснулся. Смерть – единственный Бог, которому стоило поклоняться. Сначала я боялся его, но потом, через многие часы волнений и усиленных трудов над собою, я научился воспринимать Смерть как своего друга, своего наставника. Мысли о смерти закаляют дух, и позволяют жить во благо. Благо – это золото. Каждое утро, как только я открывал глаза, я думал о том, что когда-нибудь умру, может быть через десять лет, может через минуту. И каждый день я жил так, словно он последний; я делал столько дел за день, сколько хотел сделать за всю жизнь. И теперь, когда моё бренное тело сгинуло и рассыпалось на атомы, душа моя свободна.
Спокойный голос старца словно успокоил всё вокруг, и ангелы, казалось, внимали ему. И тогда грянул гром:
- Рассказ твой – это богохульство, и ты будешь наказан. Ты будешь гореть вечным пламенем; твои уста буду пить нечистоты; твой язык будет сварен и скормлен псам!
Господь поднялся с сияющего трона, - облик его был ужасающ и свиреп, - он вскинул свой посох и облака стали черными как уголь; загромыхал гром, и блеснула молния; и ангелы зажмурились от божьей ярости.
Но старец стоял не шелохнувшись, всё так же смотря себе под ноги, и тогда сказал спокойным голосом:
- Когда смерть забирала меня, я уходил достойно, преисполненный благости. И когда смерть забирала меня, она признала мою мудрость. А душа мудреца соединяет всех своих богов – мать, отца, общество, природу, смерть, - она соединяет их в себе самой и сама становится Богом. – Тогда он поднял своё лицо и взглянул в глаза Господа, и лицо старца светилось, точно тысячи Солнц, и не было на нем ни единой морщины; и Господь зажмурился, не выдержав света, и развеялся как дым.