Лолита и сэнсэй

 Чтение стихов это в некотором отношении   есть игра со светом. Когда же сам читающий способен излучать свет... - конечно это может показаться беззастенчивой лестью. Но это действительно так! И уж коль  скоро свет от вас исходит, умножайте его, слагайте со светом великих поэтов.
Играйте, играйте оттенками собственного восприятия и потоков, посылаемых вам гениями, чьи имена принадлежат Вечности! Мешайте краски.
 
Черт! Опечатки! Все равно. В творчестве трудности, препятствия и их преодоление, понятно, дело третьестепенное. Следовательно, и авторитет, выстраиваемый на опыте преодоления трудностей, вещь условная, сродни отрицательному лагерному опыту.
Отточеность фраз  есть показатель такового опыта. - за что не перевариваю Бродского, - все это дело восемнадцатое. Опыт и мастерство, конечно, необходимы, постольку, поскольку, извините, необходима сексу возвратно-поступательная механика. Конечно без нее, грешной, не будет близости, нечем будет увенчать любовь, но в любви мы, понятно, стремимся не к механике.
У вас голос низкий, грудной, как звук пламени. Оно гудит и пляшет в вас. Значит огонь начал свой трепетный извилисто-прихотливый путь. Свое огненное дао. Он мечется и пляшет, и я рад этому. Скажу, что я видел красавиц канонически, фигурой и чертами лица не уступающих вам, и, более того, похожих на вас, но в них ничего не горело, не танцевало и даже не гасло. И это были куклы. Их смело можно было сажать грелками на самовар.

вчера
 
Да, опять опечатки!
Знаете ли, Лолита, кто подлинный автор черного и красного квадратов? Лев Толстой. В памфлете "В чем моя вера" или в "Исповеди", - не помню точно, - он пишет о страшном внутреннем кризисе, какой Лев Николаевич пережил, по дороге в Арзамас, где думал приобрести имение.
В гостинице он, внешне вполне благополучный мужчина в расцвете лет, вполне состоятельный материально, вкусивший славы литератор, счастливый муж и отец, пережил такой приступ кошмара, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Жизнь показалась ему невыносимо бессмысленной и страшной. И здесь Толстой прибегает к метафоре-абстракции, - только цвет и геометрическая фигура, - "ужас черный, красный, квадратный!...".
Когда я рассказал об этом Вашему "другу, художнику и поэту", он занервничал и раздраженно возразил, что это все равно не то, что холст Малевича. Словом, в художнике и поэте" проснулась встревоженная опытная квочка.
Ревность, главное чувство и основной источник существования искусствоведческой мафии. Сам Малевич нарисовал реплику   абстракции некого  французского живописца, нарисовавшего черный прямоугольник под названием "Битва негров в пещере". Сию идею высказал писатель Поляков Юрий Михайлович, за что был объявлен нерукопожатным и подвергнут жесточайшему остракизму, пока  на обратной стороне холста трепетными искусствоведами не был обнаружен автограф Малевича. Рукой мастера было начертано : "Битва негров в пещере". Дело не в этом курьезе и не гуманитарном слабоумии.
Лев Николаевич, предвосхитивший Малевича, одновременно утвердил оба квадрата, (красный и черный), в праве на существование. Но и не Толстой был первым. Он шел путем товарища Пифагора.
Именно Пифагор первым обнаружил злобные, тюремно-беспощадные характеристики квадрата. Соразмерно закрытый, непробиваемый, со всех сторон, жестоко огородившийся прямыми углами, как старшина-хохол. Да еще непроницаемо черный, что несомненно усиливает очарование гроба на колесиках.
На психо-физиологическом уровне черный и красный Воспринимается людьми как цвета траура, опасности, запрета и отчаяния. (Красный свет светофора, красная карточка красные фонари, в кошмарных снах Раскольникова светит красный месяц.)
Пифагор -  первый истории человечества математик. Название "математика" придумано Пифагором. Он  обнаружил в египетском треугольнике все известные зависимости, в разных комбинациях существующие в природе и обществе. Таким же универсальным подлинно научным содержанием наполнена и геометрическая фигура квадрат, - зародыш диаграммы, воплотивший в себя идею и эстетику тюремной камеры.
Благословен прах под вашими ногами.

Лолита была в сети 21 минуту назад


Беззуб, старею и седею
В могилы всматриваюсь дно
А вот, напялю ка сэнсэя
Осанистое кимоно
Академичен звук разжевывания,
(Как шершень кушает пчелу).
Жужжит бандура, будто новая,
Девчата! Ну, садитесь в круг.
Для всех, но для Лолиты боле,
Брилианты мыслей разложу.
На связь ваяния и моря
С флейтою ветра укажу,
Так назидательно, степенно,
Что в тянет перейти на мат,
Бросив в лицо морскою пеной,
Умойся, губошлеп Сократ,
Отмывший смысл  стиха Гомера.
Зачем все это? Да, сказать
Правду…  Лолиточку-пантеру
Просто хочу расцеловать.