Встреча Настоятельница и ее любовь

 5 апреля 2017г.
Олеся!
Я был в гостях на тройном дне рождения Володи Гоммерштадта и сестёр Баум, просил дать мне книгу ''Себе назло'' на несколько дней, поскольку Вы просили меня не покупать ее, хотели подарить. Марина Баум обо мне прочитала, но книгу не дала, сама читает запоем другие рассказы. Удалившись от гостей, я прочитал о себе за двадцать пять минут. Мне очень понравилось!  До этого я слышал прямо противоположные отзывы, доходящие до крайностей, от восторженных, что Вы проникаете в  суть человеческих отношений,  в сущность человеческой натуры, до  возмущения, что Вы облили меня грязью, и как мы после этого можем продолжать отношения?!
Я был под очень сильным впечатлением. И как все узнаваемо! Хотя один эпизод, который был с моим другом Вы приписали мне, я правда тоже был его участником. Это с игуменьей. Финал как в опере буфф,  но Вы и писали, думали написать водевильный роман, повесть, а капнули глубоко, как Достоевский.
Целую Вашу руку, держащую перо. Мой двойник обрёл бессмертие, частично и я с ним, как носитель образа.

Вчера 4 апреля, под впечатлением от Вашей книги, написал рассказик  воспоминание.

Встреча

3 января 1993 года  я, мой друг Александр с молодой красавицей женой, сестрой жены и женщиной риелтором прибыли в N -ский женский монастырь. В монастыре были строгие порядки. Большинство послушниц составляли девушки из сиротских домов, и молодая игуменья, только недавно ставшая настоятельницей, предприняла повышенные охранительные меры. Паломников не принимали, несмотря на то, что монастырь нуждался в рабочей силе, и был совсем не богат. Однако ещё за неделю до Нового года мне удалось прожить в нем неделю. Я обитал один в большой зале, подготовленной для проведения в ней ремонта. Ещё неделей раньше в монастыре подвизался мой друг Евгений, мечтавший о монашеской жизни. У него были золотые руки, и светлая голова, которую просвещали два университетских образования, но семья не позволяла ему посвятить свою жизнь монашеству. Евгения не хотели отпускать из обители, так много и хорошо он чинил электрические приборы, занимался сантехникой, устраивал хранилища, делая короба, которые не могли прогрызть мыши. Молоденькая  келарь Лариса не могла нарадоваться на него, так все воскресало в руках Евгения, начинало работать. Может быть упоминание имени Евгения, и благословение мне от о.Иоанна Крестьянкина ездить по монастырям, чтобы у меня развелись иллюзии о монашеской жизни, немного поколебали решимость настоятельницы, и меня оставили на несколько дней. Я исполнял монастырские послушания, посещал службы, но жил в полном одиночестве в пустой зале, куда мне приносили еду. Настоятельница не допускала до общения с сестрами даже молодого священника, совершающего по воскресным дням и праздникам литургию. Его очень тяготило одиночество, когда он приезжал в монастырь, и в конце-концов он взмолился, чтобы его допустили до трапезной, в общество насельниц, а не приносили еду в келью. Мать ''София'' смилостивлась над ним, и позволила ему приходить.
Она была красива, статна, молода, казалась царицей. Главной помошницей у неё по монастырю  была родная сестра ''мать Наталия''.
Однажды настоятельница с сестрой уехали по делам монастыря, я занимался какими-то послушаниями во дворе, когда меня попросили придти на трапезную  надписать ведра. За настоятельницу осталась молодая трапезница, похожая на художницу, пережившую искушения богемной жизни, красивая, властная, со следами борений на лице. При взгляде на меня ее глаза наполнялись теплом, она увидела во мне художника, я ей кого-то напомнил. Она проявляла ко мне явное благоволение. Благоволение начали проявлять и сёстры, у которых на трапезной была спевка. Я передал келарьше Ларисе привет от Евгения, сказав что он не может забыть ее. Сёстры лукаво улыбнулись, а Лариса смутилась. Но ''крепостная стена" разрушилась, когда я начал рассказывать им как понравидлсь Евгению в монастыре.
Надписав ведра, я стал их расписывать, подошла трапезница и с большим участием стала наблюдать за процесссом росписи. Лариса села за фортепиано, стоящее у стены, и стала играть сначала церковные мелодии, а потом Полонез Огинского. Играла с чувством, сыграв, начала снова с ещё большим чувством. Сёстры как-то свободно расположились вокруг, кто-то вспомнил стихи, начались шутки. Было душевно и тепло на сердце. Мать настоятельница, появившаяся в дверях, ужаснулась атмосфере молодёжной тусовки на трапезной. Меня сразу изгнали, с ледяной вежливостью поблагодарив за исполненную работу, не дав даже помыть кисти. Трапезница явно ожидала бури, а помошница ''мать Наталия'' затаенно улыбалась, с пониманием поглядывая на нас.
Через день я уехал в Москву.
И вот опять, после встречи Нового года, мы в монастыре. Мы были готовы к тому, что нас развернут обратно. Я пошёл на переговоры с матушкой, а друзья остались стоять на улице недалеко от сестринского корпуса. Мать ''София'' вышла ко мне на лесничную площадку. Я начал с очень просительных ноток, рассказывая какие замечательные, духовные мои друзья, стоявшие недалеко, так что их было видно из окон лестницы.
Настоятельница твёрдо сказала мне, что они не принимают паломников, и нам надо будет искать пристанища в соседних селах. Но потом ее твердость явно поколебалась. К моему удивлению, после заметных борений и смятений, она согласилась оставить нас в монастыре. Сказала, что нам вскоре все приготовят для ночлега, еду будут приносить в залу. Когда мы все обговорили, и я готов был с радостной вестью идти к друзьям, я вдруг услышал стон женщины.  Едва слышно, на вздохе, она произнесла - Вы с Сашей приехали?
Я замер, не поняв, что произошло. Передо мной на короткие мгновения явилась любящая женщина, увидевшая своего любимого. Мне пришлось обьяснять ей, что Саша приехал в монастырь с молодой женой, а другая ( красивая) женщина - ее сестра. Наступила короткая пауза, вздох и сдавленное молчание. Потом настоятельница собралась с силами и любезно простилась со мной.
Когда я, ошеломленный, сообщил друзьям, что настоятельница нас оставляет пожить в монастыре, спросил Сашу откуда его знает настоятельница? Саша затряс головой в ответ, словно избавляясь от наваждения, не мог понять о чем я говорю. Напряглись женщины, сестра Татьяна со жгучим любопытством, жена с тревожным недоумением. Саша ничего не понимал, и было видно, что он ''безгрешен'' Мы долго стояли на морозе, дожидаясь пока нам все приготовят. Марина допытывалась, кто же эта настоятельница, и как-то по женски сникла. Я поддразнивал ее, говоря, что может быть настоятельница лежит на каменных плитах в храме, и стонет - ''Саша приехал! Саша приехал!"
Марине было не до смеха.
Вечером пришли в храм на службу. Саша всматривался в лицо настоятельницы и ... не узнал ее!
Напряжение и недоумение усилилось. Какие только предположения не высказывались о настоятельнице и Саше, одни фантазии сменяли другие. Супруги нервничали. Марина готова была простить мужу тайную связь, но сожалела, что Саша ничего не говорил ей. Я знал Сашу почти как монаха, и для меня происшедшее было неожиданностью. Он не оправдывался, ничего не понимая. И только на следующий день в храме, увидев глаза сестры настоятельницы все вспомнил.
Его духовник отправлял группы молодых людей, своих духовных чад, в паломничество по святым местам. Цель таких путешествий была создание новых супружеских пар. Саша с ''Софией'' и ''Натальей'' путешествовали поездом. Саша был красив и благороден как бог. София без памяти влюбилась в него. Но Сашино сердце не откликнулось на ее чувства. Они расстались после поездки, и больше не виделись. Саша ничего не знал о сестрах. И вот через несколько лет встретились в монастыре. Она с посохом настоятельницы, он с молодой женой.
У Александра сейчас четверо взрослых детей, а мать ''София'' и сейчас настоятельница. Некоторое время монастырь возглавляла ее сестра мать ''Наталия'', но сейчас опять мать ''София'' Монастырь процветает.

Олеся - Дорогой Сергей! Еще раз: лично к Вам этот рассказ не имеет никакого отношения. Есть, возможно, сходство ситуации. Но так все ситуации, в которые мы попадаем, похожи на какие-то другие. Я Вам, кажется, уже об этом писала.
С. - А когда будет обо мне?!
О. - Ох, Сергей! Передо мной горы (!) студенческих дипломов, которые мне надо прочитать и на каждый написать рецензию...

С. - Ангела в помощь Вам! Интересно, он тоже читает книги вместе с Вами, по должности? Или уже знает содержание каждого диплома? Наверное очень начитанный Ангел.

О. - Ой, ужас, Сергей! Тут у меня диплом с ненормативной лексикой... По-моему, есть такой закон о запрете мата в публичном пространстве. Карается штрафом или арестом на 15 суток...

С. - Олеся, а меня уже просят написать предисловие к какому-то необычному роману, который уже пошёл в печать. Просил один церковный археолог, преподаватель богословского института, часто по радио Маяк выступает.
Я не состоянии сейчас читать роман, пришлось отказываться. Как это тягостно, ты словно виноват. Учёного человека впечатлили мои отзывы на Ваши стихи. То, что казалось почти личным, почти не для всех, жизнью в своём панцире черепахи, домашним, вдруг оказалось общественно значимым, и теперь на тебя имеют право иногда совершенно посторонние люди, и ты обязан им отвечать, и не спрячешься. Что имеем не храним. Какая у Вас трудная жизнь!

С. - О ненормативной лексике - Тогда получается, все грузчики великие писатели. Я к своему стыду не читал Москва-Петушки, но сообщают, что автор заменил все матерные слова на многоточие. Наверное, этот диплом рассчитан только на Вас. К чему бы это? Явно это Вам ''подарок''. Какие необычные там у Вас ситуации. Романтично, интересно чем кончится? Человек к Вам не равнодушен, хочет таким образом привлечь Ваше внимание. Прыгать из окон это уже прошлый век, не актуально.

С. - А Вы не можете написать рецензию тоже матерными словами, или кого-нибудь попросить?

С.- О! А если взять письмо казаков к турецкому султану, только поменять имя адресата? Там тоже сплошной мат. Исторический документ, не Ваше творчество.

О. -  Сергей, перед Вами открывается новое поприще: литературного критика. Идите смело по этой стезе, она свободна! Там практически никого нет...

С. - А Наталья Иванова?
Ваши слова заставляют задуматься. Может быть в следующий раз и решусь. Вы уже давали принцип построения литературного произведения, почти схему, конфликт человека с самим собою и др.

А в музее Гоголя у меня приняли на хранение книгу старше Пушкина на три  года. Письмовник Николая Курганова.  Старшая хранительница была очень рада.Теперь экспертно реставрационная комиссия будет выносить решение о приобретении. Директор, когда увидела дату 1796 год сразу подписала акт принятия на хранение.  Пока занимаюсь составлением текстов. Я перемежаю рецензии и стихи Записками церковного сторожа. Самое трудное, решать, что надо резать.
Если музей приобретет книгу, можно спокойно издавать книгу посвященную Вашим стихам, не заботясь о деньгах. Но это может долго растянуться по времени. А книга о Вас растёт и растёт!

***


Проза.ру Сергей Федоров Мистик  http://www.proza.ru/2017/04/04/2144