Джоди Фостер приказала сделать это с Риганом

               
     Неприцельный тотальный ядерный удар от одного только воспоминания бывалошного ранее разметал в клочья лица и сказки, подаренные днем незнакомым нолям и единицам, меня трясло от ярости, я даже расхохотался, представив, как расчленил бы в реале адресата сказочки, просто перехватил бы подонку горло и выпотрошил, бросив кишки доброхотистым свиньям с соседних ресурсов, таких же упырей и ублюдков, вне зависимости от расы, веры, ориентации, любой байды, разделяющей двуногих или соединяющей их в поганые шакальи стаи, когда - то рвавшие меня, чему никогда не будет прощения, забвения или слюняво - христианского прикрывания глаз истрепанной " Холли Библ " со штампом хьюстонского мотеля, приютившего Ли Харви на одну ночь
     Он зашел в ванную, открыл кран с холодной водой и подставил гудящую голову под упругий напор ставшей вдруг ледяной воды, долго фыркал, сплевывая тягучую слюну, потом вытер начавшие отрастать волосы махровым полотенцем с изображением Микки Мауса, отчего - то напомнившего русского историка Пряникова, давнего знакомца по минскому радиозаводу, как он юлил и елозил вислощекой рожей, выведывая жуткие тайны ЦРУ, выбегал дрочить на балкон, алчно рассматривая проходивших бодренькой рысцой по тротуару скромных советских старух, толстых и обоссанных. Сука. То - то он завизжал, когда свинорез рассек его трахею и оттуда вырвались сонмы жуков, они падали на грудь, на пол, разбегались во все стороны, шурша и что - то выкрикивая тонкими голосами, причитая о неблагодарности и взывая к духу предков, Великому Маниту, спокойно сидевшему в кресле с чашкой кофе в одной из сотни рук. Маниту кивнул и Ли вонзил лезвие в глаз. Он хотел выстрелить, по завету Анатолия Журавлева, спустившего под лед Паука Загорского, нью - Садко, гуслястого волосатика перед седалищем короля вод, унылистого говножуйного царька, с постной рожей мелькнувшего днем по тиви, возлагающего букетики и грозящего рылом, но Маниту запретил шуметь и Ли орудовал ножом, искоса посматривая на духа, проклиная того в своей черной душе коричневого штурмовика. Гадский Маниту, он даже на лучшую спортсменку планеты наложил заклятие сицилийцев, омерту, бля, и она молчала, строя рожи решительному Освальду, уже вышедшему на тропу войны со всем миром. " Ничо, - думал Освальд, отрезая Пряникову голову, - я и Маниту е...ну. Вот разберусь со всеми президентами Земли и ухойдакаю всех ".
     - Воззри, Освальд, - проговорил нутряным гласом дух, указывая на полутемный угол. - Видишь ли ты ?
     - Вижу, - прошептал Ли, увидев скучного паука, торчащего посреди паутины с крайне глупым видом. Ли ухмыльнулся и зарезал арахнида одним движением руки.
     - Ништяк, - подтвердил результат Маниту, подзывая Освальда одной из рук. Шепнул в ухо.
     - Убей мертвых.
     Освальд бросился на кладбище. По пути он наткнулся на носастую девку, газовавшую прикольным моциком. Ли подумал, что она похожа на выросшую соску из Голубой лагуны, где он коротал пару суток после кораблекрушения. Тогда его крейсер угодил в минные поля, разбросанные неорганизованными советскими моряками, возвращавшимися из одиночного плавания по теплым морям. Без всякого плана они бросали мины за борт, пьяные, орущие гимны во славу Коминтерна, расхристанные и бородатые. Они всегда зарастали бородами во время автономных рейсов, по Уставу бриться имел право лишь капитан, помазок и опасная бритва хранились в секретном сейфе в трюме среди длинных тел ракет, пузатых торпед и иных, неназываемых здесь приборов, потому и сходили морячки с ума, завшивев донельзя. Если бы Чонкин пошел на флот, он не раздумывая предал бы всех балтийцев и черноморцев, но лопоухий предатель убыл, бля, в летчики и теперь громил полки НКВД, пил самогон и разлагался в быту с почтальонкой Нюрой, сочным бабцом невыясненной возрастной группы, вот моряки и сбрасывали глубинные бомбы и мины, злобствуя над будущими потерпевшими, мстя всему миру за свое славное советское детство, заполненное говном и скучными школьными занятиями, выносящими мозг повторением давным - давно высранных истин. На острове, среди коралловых рифов и акул, Освальд и наткнулся на кудрявую девку, рожавшую каких - то мумриков под пальмами. Он не стал ее тогда убивать, просто отвернулся и вызвал эвакуационный геликоптер при помощи мысленных волн, развитых по методу доктора Менгеле. Через двое суток его эвакуировали с острова. Взлетев, Ли приказал накрыть обитаемый девкой остров термитными снарядами, не оставляя, как всегда, следов, но, видимо, прогадал, раз эта сучка сидит и газует. Выросла. Возможно, рожденных мумриков приспособила к какому - нибудь адскому занятию, типа, беготни в полуголом виде перед роняющими слюни толстопузыми пидорами. Гнида. Освальд выстрелил ей в глаз. Не оглядываясь прошел в ворота кладбища и заорал :
     - Проснитесь, мертвые ! Восстаньте из гробов.
     - Зачем пробуждаешь ты мертвых ? - Вылез из свежей могилы один из расшибившихся в утренней автокатастрофе, не попавший под траур ввиду неактуальности. За ним лезла доктор Лиза, тоже ни х...я не нужная в скорбный день памяти разорванных мусорской метробомбой. Следом поперли какие - то дети, старики, солдаты, их были сотни, погибших сегодня, тысячи за месяц и миллионы за все время семнадцатилетней душиловки во имя Сатаны и патриарха, метущего бородой моряка мраморные полы Обители зла, замкнутой в кирпично - красных стенах с момента их возведения одним из Иванов, проклятого еще до рождения самим фактом места обитания наскоро перепихнувшихся князя и княгини.
     - Суки, - завыл Освальд, стреляя атомной бомбой. - Умрите и не сводите меня с ума.
     Наутро он добрался до мотеля. Кивнул Маниту, жравшему борщ на кровати, умылся и приступил к выполнению очередного задания.