На волю в небо

Они встретились при довольно банальных обстоятельствах. Он планировал турне по Европе и летел в Нью-Йорк, где должен был выступать на джазовом концерте, а также встретиться с потенциальными организаторами своего первого концерта в Праге,  а она работала на международных авиалиниях и обслуживала обычный рейс из Франкфурта.
В тот день его не сопровождала творческая группа, – он сам решил лететь в Нью-Йорк один. Его коллеги должны были прибыть туда почти на две недели позже, - после того, как он проведет запланированные встречи. В отличие от многих музыкантов, он предпочитал лично контактировать с промоутерами и спонсорами, если речь заходила о каком-либо грандиозном проекте.
В круглосуточном кафе в аэропорту, куда он зашел той ночью, дожидаясь вылета в США, не было никого. За стойкой скучал один-единственный работник заведения, вяло посматривая на часы и поглядывая на проходящих мимо людей и грузчиков, кативших чемоданы к выходу из здания.
Он обожал атмосферу аэропортов, авиарейсов и железнодорожных перронов, хотя на последних бывал крайне редко. Когда-то он даже мечтал поработать в какой-нибудь авиалинии и постоянно летать на международных рейсах. Казалось, любой авиарейс сопряжен с совершенно новыми, ранее неведомыми ощущениями, – это ощущение преодоления расстояния с одной стороны, предвещающее, как минимум, хоть незначительные перемены в жизни, а с другой – эмоции, связанные с теми людьми, местами, ощущениями и опытом, которые «остались на земле».
Он любил смотреть на провожающих в аэропорту. У каждого из этих людей - своя история, связанная с теми, кого они провожают и сопряженная с этими ощущениями, и возможно, своя правда и интерпретация событий прошлого. У тех же, кто уезжает, -  новые планы, намеченные свершения и, возможно, «оправдание своего отъезда». Он всегда смотрел на эмоциональных людей с интересом, задаваясь вопросом, какая у них судьба и жизненный путь, возможно, даже пытаясь прочитать в их лицах отражение эмоциональных порывов и событий их жизни, поэтому слезы и эмоции провожающих вызывали у него легкую грусть и сочувствие. Это было подобно тому приятному ощущению, когда, например, объявляют начало взлета или посадку в самолете или ожидание в зале аэропорта перед выходом на взлетное поле с посадочным талоном в руке. Перемещение в пространстве и какой-то новый опыт, предвещающий нечто волнительно приятное, ожидающее впереди, - в другом городе, «на той стороне воздушного путешествия».
До ее рейса оставалось около двух часов. Обычно она покупала кофе в торговом автомате в здании аэропорта, но на этот раз почему-то решила зайти в кафе и села за соседний столик. Он пил экспрессо, позабыв о том, что уже поздно, - когда он был в дороге, спать все равно не удавалось, а кроме того, в его голове крутились слова для первой песни нового музыкального альбома и он постоянно делал заметки у себя в блокноте.
Она давно работала бортпроводницей на международных авиалиниях, и для нее день и ночь давно уже не имели значения, – ее организм отучился различать светлое время суток от темного и просто начинал отключаться, когда приходила усталость. И в отличие от обычных людей, которые шли домой вечером к своей семье, чтобы рассказать родным о том, как прошел день, отдохнуть и подготовиться к завтрашнему рабочему дню, она ночевала в служебных отелях аэропортов, и просыпалась, когда ее будили работники из «обслуживания номеров». И конечно же, абсолютно не имело значения то, что неделя делится на дни (каждый день был похож на другой), и то, что существуют праздники, семейные сборища, а также свободные мужчины, которые могли бы сделать ее счастливой. Тогда пришлось бы отказаться от своей «жизни в воздухе», - так она говорила о своем опыте, и эту жизнь она ни на что никогда бы не променяла.
Голландка со шведскими, французскими и польскими корнями. Долгие годы работала официанткой в ресторанах и магазинах одежды во Франкфурте, где проживала ее семья. В детстве мечтала стать эстрадной певицей и путешествовать по миру с гастролями. В некотором смысле ее мечта сбылась, - она побывала в 34 странах, обслуживая международные рейсы, во многих из них как минимум раз 10, если считать аэропорты тех городов, куда летали самолеты компании. Однако музыкальная карьера не удалась. Она когда-то брала уроки фортепьяно, даже пробовала обращаться к музыкальным менеджерам и записывала любительские «демки», но все ее усилия оказались тщетными. Около года встречалась с владельцем автосалона во Франкфурте, вышла замуж «на волне первичных эмоций», как она призналась своей давней подруге по университету, которая вот уже семь лет замужем.
Ее брак продлился чуть более двух лет. Причина развода – «обоюдное отчуждение и охлаждение». Финансовые трудности последовали за проблемами в личной жизни и легкой депрессией. Ироничное признание на блоге в интернете: «Он отнял у меня сорокатысячный BMW и два года моей жизни». И тогда она бросила свои пустые мечты, закрыла счет во франкфуртском банке и переехала в Берлин, чтобы искать серьезную работу. Через несколько месяцев ей предложили место бортпроводницы в авиакомпании, после того, как менеджер, рассматривающий ее обращение, «отреагировал на ее незаурядную внешность».
Она почти всегда носила строгую темно-синюю униформу авиакомпании, плотно сидящую на ее стройной фигуре. Эта строгость одежды сочеталась с вошедшим в привычку четким, взвешенным голосом и легким акцентом, похожим на немецкий (когда она говорила по-английски) и ее прической, - она, как правило, собирала сзади свои светлые волосы коком. Большие серые глаза, редко уделявшие кому-то пристальное внимание, были не столько холодными, сколько, на первый взгляд, безучастными. Но на самом деле, как он узнает позже, Наоми, скорее, очень ценила строгую точность и дисциплину во всем, чем занималась, и просто не могла себе позволить раскрепощенность или эмоции на работе, - профессиональная привычка, связанная со спецификой ее работы, которую она так любила. И посмотрев со стороны, как она обслуживала авиарейсы, диктуя в микрофон сообщения или разговаривая с пассажирами, когда приходило время разносить еду, казалось, она создана для своей работы и нельзя было представить ее вне этой необычной атмосферы бесконечных полетов, международных рейсов и долгих, изнурительных путешествий.
Он из любопытства спросил, какой рейс она обслуживает, и они разговорились. О себе он рассказал немного, - только то, что он летит в Нью-Йорк для продвижения новой творческой идеи. Она призналась, что его имя ей было знакомо, но она «не помнит, где именно его слышала». Ему показалось это странноватым и немного даже высокомерным. Как многие творческие люди, он был немного тщеславен, но ее ответ, напротив, даже вызывал у него повышенный интерес к ней, - далеко не все женщины вели с ним себя так непринужденно, если не сказать, проявляли откровенное безразличие. Поэтому изначально ее безразличное отношение к нему как-бы подпитывало его желание узнать ее поближе, будто он пытался изведать какую-то тайну, окунуться в ее богатый духовный мир, исследовать причину ее холодности, за которой, возможно, как это часто бывает, кроется чувствительная личность, жаждущая, как и все мы, получить от людей хоть малую толику тепла и соучастия.
После своего неудавшегося брака она дала себе слово взять хоть ненадолго перерыв в личной жизни, -, и как нельзя более кстати пришлась ее работа, исключающая постоянное место жительства, и как следствие, долгосрочные отношения с противоположным полом и создание семьи. Вскоре, - когда ей стукнуло тридцать, -  она осознала, что этот «недолгий перерыв» очень уж затянулся и что время, по сути, работает против нее, но, похоже, уже не было сил что-либо менять. По крайней мере, любой печальный опыт всегда заставляет недоверчиво и настороженно относиться к любым переменам, особенно в личной жизни, и казалось, что эта «жизнь в воздухе» ее вполне устраивала. А потом появился он, - совершенно случайно и в абсолютно нежданный час и в непредсказуемом месте, - как многое, что происходит в нашей жизни, такой утонченный, понимающий и не похожий на всех. До тех пор она словно воспринимала людей - и женщин и мужчин, - как пассажиров международного рейса, которые лишь на миг появляются и уходят из ее жизни бесследно, а на их место приходят другие, тоже как бы «проходящие мимо». Очень редко она встречала их снова и у всех была своя жизнь «на земле», совершенно неведомая и чуждая ей. Все люди будто были для нее переменными величинами и потеряли личностные характеристики после ее первых серьёзных отношений с мужчиной.
Он будто вернул ее к нормальному восприятию жизни и заставил посмотреть на людей по-новому. Или по-старому, как это было еще до ее первой работы после окончания школы и замужества. Так было до того, как она перестала доверять людям.
Во всем были виноваты чашка кофе и он сам, который заставил обратить на себя внимание. На первый взгляд он ничем не отличался от ее пассажиров: широкоплечий, чуть выше среднего роста, с такими слегка вьющимися волосами, уложенными назад, очень грамотная, взвешенная речь. И выразительный взгляд больших черных глаз, выражающих преждевременный интерес к ней как к собеседнику. Аккуратный, плотно сидящий строгий темно-синий костюм, непонятный легкий акцент, непохожий на все, что она до тех пор слышала.
Сидя в этом кафе перед вылетом вполне можно было предположить, что он бизнесмен, отправляющийся по делам в какой-то крупный город, но уж точно не какая-либо творческая личность или романтическая натура. Позднее она сделает для себя вывод, что в нем будто совмещались две натуры – творческая, отображающая сущность его бытия и устремления души, и деловая, которая проявлялась в основном из-за того, что он, также как и она, много лет назад перестал людям доверять и предпочитал сам проводить деловые встречи и заниматься «продвижением» своего музыкального ремесла.
За несколько лет работы в авиакомпании она насмотрелась на разных пассажиров. Редко она интересовалась историями их жизни, тем, чем они занимаются «на земле». После замужества она словно дала себе слово людей воспринимать как «пассажиров международного рейса», которые появляются и исчезают вместе с очередным рейсом. Автобус на летном поле словно каждый раз уносит их от нее в непонятном направлении, и каждый из них в очередном городе спешит по своим делам, которые ее абсолютно не волнуют. А вдруг появляется он и так неожиданно начинает беседу, будто это вовсе не аэропорт и ему не нужно через несколько часов отправляться по своим делам в другой город, «к другой жизни на земле». Так легко и непринужденно, будто на какой-то вечеринке во времена колледжа, когда можно было просто обменяться номерами телефонов и встретиться еще раз. И такой похожий, на первый взгляд, на пассажиров любого рейса, который она обслуживала.
Они летели в Нью-Йорк вместе. Он оказался начинающим музыкантом и бывшим успешным музыкальным менеджером, о котором она уже где-то слышала, но не могла вспомнить точно, где и как. Знает только, что читала где-то про его «джазовую звезду» из России, которая и сейчас выступает с концертами в крупных городах США. Рассказал также он и о своих предпочтениях в музыке. В основном, любит все старое. В музыке, литературе и во всем остальном. В-общем, большего о нем она в тот вечер не узнала, даже когда они беседовали сидя в креслах самолета, идущего на посадку.
Больше всего он любил общение, - если конечно, собеседник ему был достаточно интересен. Он обожал реальные истории из жизни людей. Особенно сопряженные с какими-то эмоциями и переживаниями. Он всегда находил слова сочувствия и соучастия, будто «проживал заново» все, о чем шла речь, словно делил все тяготы и заботы с собеседником, которого видел в первый раз. Такого человека она встретила в первый раз.
Их объединяло многое. Он тоже когда-то отказался от постоянства в отношениях с людьми и «пустился в бега». Один творческий проект сменял другой, как и менялись города, в которые он ездил с гастролями, - иногда пользуясь услугами авиакомпании, в которой она работала. Они оба были искренними и откровенными с людьми только тогда, когда «уставали от постоянного одиночества», как она выразилась однажды во время их беседы наутро в берлинском отеле.
Они встретились всего четыре раза, - три раза в крупных американских городах, включая Нью-Йорк, куда летали самолеты ее компании, и один раз во Франкфурте. Каждый раз она была «на работе» и все начиналось со встречи в аэропорту или на борту «Боинга» Наутро, как ни в чем не бывало, их будило «обслуживание номеров» и надев аккуратную, привычную ей униформу авиакомпании, она возвращалась «к жизни в воздухе», а он исчезал «как один из пассажиров ее рейсов вместе с отъезжающим трапом» самолета.
О своем прошлом он говорил мало, - только немного о работе в музыкальном бизнесе, и даже это можно было прочитать о нем в некоторых журналах и газетах. Постоянного места жительства нет, как и у нее, съемные квартиры на время в Лос-Анджелесе и Сан-Франциско – не в счет. Впрочем, как и нет постоянного офиса, где он работает или адреса, по которому можно получить почту. Он «на связи» по мобильному телефону со своими коллегами, а вместо постоянного адреса у него два электронных, которые он периодически проверяет.
Они были похожи как две капли воды. Только у нее вместо съемных квартир были бесконечные номера отелей и авиарейсы вместо творческих проектов в разных городах мира. У обоих – свои печальные истории, о которых они предпочитали не рассказывать. Дни рождения и праздники – как будни. Как прошлый «новый год», который она провела сначала «в воздухе», потом с бутылкой красного вина в отеле аэропорта в Чикаго.
Она знала, что рано или поздно ей захочется все изменить. Знала, что когда-то комнату в отеле должен будет сменить теплый, уютный дом, где она будет жить со своей семьей и «чувствовать себя как дома». Захочется, чтобы кто-то поздравлял ее по праздникам и дарил ей цветы на день рождения, - как в старые добрые времена, или хотя бы каждый раз ждал ее возвращения после долгого перелета и встречал в аэропорту. Она узнает, что такое вечера в кругу семьи, планирование будущего хотя бы на несколько месяцев вперед, со всеми этими рутинными заботами и хлопотами, которые доставляют удовольствие и радость. Узнает о реальной жизни «на земле», от которой она когда-то отказалась, после того, как устроилась на эту работу. Там не надо постоянно спешить, бежать куда-то, планировать все до минуты, там нет четко продуманной до мелочей схемы, по которой все налажено и работает с предельной точностью и к которой она так за эти годы привыкла. Там, «на земле», где-то есть дом, где любимые люди, те, кому она раньше звонила по праздникам, с кем встречалась по выходным, чтобы провести вместе время, всегда тебя кто-то ждет дома. есть постоянство. А сейчас у нее даже нет постоянного адреса и домашнего телефона, куда можно позвонить, нет выходных, потому что они ничем не отличаются от будней, а праздники обычно проходят «в воздухе» потому, что никто не хочет работать в эти дни несмотря на двойную оплату труда. Благо, есть мобильник, заменивший домашний телефон, работа, которая не оставляет свободного времени, так как она работает как минимум по пятнадцать часов в сутки, и микроволновка, которая «не дает умереть с голода». Есть отели, в которых можно переночевать и легкие книги, которые можно читать на iPhone между взлетом и посадкой, заменившие родной дом и телевизионные передачи.
Он появился и заставил ее задуматься над своей жизнью. Заставил захотеть перемен и изменить образ жизни, оставить прежнюю жизнь. Она понимала, что отель – не постоянный дом, где всегда тепло и уютно, а он – «приходящее и уходящее», как она любит говорить, потому что «в воздухе» иначе быть не может. Но только он заставил ее захотеть отказаться от всего этого и «спуститься на землю». Хоть ненадолго, хоть чуть-чуть.
Потом он исчезал и появлялся снова – «между рейсами и проектами». Как некоторые пассажиры, которые постоянно пользуются услугами авиакомпании. То он выступал с гастролями в европейских городах, то снимал клипы на американских телеканалах, то встречался с музыкальными менеджерами в США для продвижения очередной творческой идеи. Никакого постоянства, о котором она в душе мечтала, пусть даже себе в этом не признавалась. Как и она, он тоже не представлял жизнь без своей работы. Только для него это было все менее реально – в творчестве он лишь создавал образы, жизнь которых потом добровольно проживал, создавая песни, видеоклипы, музыкальные диски и телевизионные программы, осуществляя творческие проекты, выступая на сцене и записывая музыку в студии. Нельзя прожить «в живую» все истории, которые хочешь создать и прожить, ощущая всю полноту эмоций.
Наоми была историей, которую он прожил наяву, а не в творческой жизни. И как все остальные, она была достаточно короткой. Никогда не хватит сил, чтобы остановить подобную историю добровольно, но она всегда закончится сама, - когда кто-то устанет и захочет «вечного счастья». То есть постоянства, которого не хватает хотя бы одному из двух. Ни один из них не мог ограничиться редкими, краткими встречами. Никто не хотел частичного, мимолетного счастья, которое случается «между рейсами» или «между концертами».
Она жила другой жизнью, лишенной всякой романтики, где так не хватало его и впоследствии для него не нашлось места. В ней не было место для того, кто вместе с ней «в воздухе», всегда в бегах. Ей нужен был кто-то, кто встряхнул бы ее и «вернул на землю», заставил бы все бросить ради себя и совместной, счастливой жизни. И только тогда она сменила бы униформу авиакомпании на легкие джинсы с майкой и вечерние платья.
Она не может связать жизнь с подобным ему творческим человеком, с тем, кто появляется на время и исчезает до следующего рейса, с тем, чья жизнь исключает постоянство и «вечное счастье».
Он не стал тем человеком, который полностью изменил ее жизнь, тем «поворотным пунктом» в ее жизни. Он был одним из тех «пассажиров», которые исчезают «с отъезжающим трапом самолета».

*****
Наоми поправила на себе аккуратно сидящую униформу авиакомпании. Отошла от зеркала, подошла к ряду металлических стульев, чтобы взять спортивную сумку, где были все ее принадлежности для длинного перелета и проверила на месте ли пропуск бортпроводницы.
Ее «напарница» по рейсу Франкфурт-Нью-Йорк, высокая брюнетка Хеллен, говорящая на четырех иностранных языках, включая английский, уже была готова к затяжному перелету на борту «Боинга» и стала поправлять прическу у огромного зеркала. До взлета оставалось чуть менее двух часов.
- Я так устала, - пожаловалась Хеллен. – Пять длиннющих рейсов на этой неделе. Думаешь, в этот уик-энд мне дадут выходной?
Наоми будто не расслышала вопрос. Она сидела молча, положив сумку на колени и опустив голову, о чем-то размышляя. У нее на уме были мысли о  будущем. Возможно, вместе с Элтоном. Сегодня он должен ждать ее в кафе аэропорта.
- Не знаю, - сказала она тихо, словно очнувшись от дремоты.  – Слушай… на следующей неделе и я хочу отдохнуть. Ты меня подменишь? С понедельника до четверга.
Хеллен повернулась и в недоумении уставилась на нее. Наоми никогда не брала несколько выходных подряд.
- Просто хочу отоспаться. Все надоело.
- Нет проблем. Я захватила с собой обед. У меня тут два сэндвича с сыром, один - для тебя. Лететь нам долго. – Хеллен взяла цветной кулек с одного из стульев.
- Спасибо. - Наоми потянула руки вверх, выпрямляя свою гибкую спину, потом наконец поднялась со стула. – Мне еще надо кое с кем поболтать пару минут. Увидимся на борту.
Наоми вышла из служебной комнаты летного состава и пошла вдоль многочисленных стоек, за которыми шла регистрация рейсов. Кафе находилось почти в конце того ряда, справа.
Элтон сидел с каким-то журналом, купленным в «duty-free», на своем привычном месте, чуть поодаль от стойки бара. На столике уже стояли чашки с дымящимся кофе. Она села напротив и поздоровалась, потом внимательно рассмотрела его лицо, словно оно виделись впервые.
- Я скучал по тебе. Ты не проверяешь свой e-mail? – спросил он.
- Было много работы. Под рукой не было компьютера, - ее голос звучал не совсем убедительно. – Прости.
Он посмотрел на нее внимательней. Та же идеально наглаженная униформа, светлые, на этот раз распущенные волосы, губы слегка подведены вишневой помадой. Захотелось даже отменить гастроли, забрать ее и уехать на время куда-нибудь. Например, на какой-нибудь тихоокеанский остров и провести там хоть пару дней. Там не будет ни постоянных телефонных звонков, ни деловых встреч, ни мест, куда надо постоянно спешить. Только она, и вокруг не будет этих вечных пассажиров, которые всегда мешают. Будет атмосфера настоящего домашнего очага.
Всегда приходится общаться только в этом кафе и всегда «между рейсами». В это трудно было поверить, но он ее даже не мог себе представить вне аэропортов и самолетов, где царит определенная, ни на что не похожая своеобразная атмосфера. И он даже себе не мог представить, что видит ее в последний раз.
- Я уезжаю в Брюссель, - объявил он, отпивая экспрессо из чашки. – У меня турне по Европе с творческой группой. Потом мы будем в Неваде записывать диск и снимать новый клип. – Он сделал паузу. - Мы увидимся нескоро.
Он ожидал другой реакции. Никаких эмоций, будто он сообщил ей какую-то мелочь, которая ничего не значит.
Она подняла на него глаза и посмотрела в упор. Он смотрел в сторону на проходящих мимо пассажиров, спешащих в другой конец помещения. Регистрация почти закончилась. Ей скоро пора уходить.
- Пиши мне на электронную почту, - сказала она, отводя взгляд. – Мне пора.
Она поднялась, не дожидаясь прощания. Больше всего она ненавидит слезные прощания. Тем более, что ей еще сегодня работать. Никаких эмоций на работе, все должно быть предельно четко, как всегда. Никто не должен знать о том, что у нее сегодня невеселое настроение и что она попрощалась с дорогим ей человеком. А уж тем более, пассажиры рейса Франкфурт-Нью-Йорк об этом не должны знать.
Он только проводил ее взглядом, допивая кофе, и встал, чтобы пройти в свой отсек, где уже началась посадка на его рейс.

*****
Она прошла в служебный отсек «Боинга» рядом с «бизнес-классом», села на свободное кресло в углу, нарушая инструкцию авиаполётов, устроилась поудобнее.
Она впервые ощущала некий дискомфорт перед взлетом. Вытянула вперед ноги и сняла туфли, расстегнула две верхние пуговицы униформы. Проводить в воздухе около 9 часов не было ни малейшего желания.
Его не будет с полгода. Он будет ездить по Европе с гастролями, давать концерты, работать над своими новыми проектами. Как и раньше будет присылать мейлы по уик-эндам, полные нежных фраз и обещаний, которые будут обнадеживать на время и заставлять ее ждать новой встречи в кафе аэропорта. Потом появится «между рейсами» с творческой группой, направляясь в очередной американский город, может, даже, с букетом цветов, такой воодушевленный новой творческой идеей или проектом. Начнется очередной новый этап в его творческой жизни, полный новых эмоций, новых творческих свершений, в котором она опять будет занимать второстепенную роль. А она будет, как всегда, жить курсируя «между странами», ночуя в «Боингах», в аэропортах европейских городов, в отелях, которые оплачивает авиакомпания, где нет «ощущения дома» и приятного тепла домашнего очага. Ее жизнь никогда не изменится, и те моменты счастья, которые ей перепадают, временны и мимолетны, улетучиваются в одно мгновение. Счастье предполагает постоянство, без которого не может быть ничего вечного, устойчивого, того, что нельзя потерять в один миг. Счастье может быть с человеком, который всегда рядом, а не «между рейсами» и между городами и странами, куда они ездят вместе, каждый – по своим делам. Счастье бывает с человеком, который делит с тобой все, - и домашний уют, и заботы и горести, и радость и печаль, а не с тем, кто появляется время от времени, по пути к новым горизонтам, новым свершениям, «заскочив на чай или кофе», да и еще в здании аэропорта, которое они оба покинут когда закончится регистрация на очередной рейс.
Ей вдруг захотелось такого постоянства. Захотелось бросить «жизнь в воздухе», обзавестись постоянным адресом, телефоном, ходить в гости, смотреть телевизор после семейного ужина, захотелось хоть чуть-чуть всех этих обыденных, банальных радостей, которые она до сих пор не могла себе позволить. Но разве он способен ей предложить хоть малую долю этих радостей, разве способен на постоянство, которого так жаждут все? Он также, как и она, всегда в бегах, всегда «проезжает мимо», на пути куда-то еще. И всегда найдется какой-нибудь новый проект или дела, которые их разлучат. Неспроста он так всегда воодушевлен своими творческими идеями, которыми иногда даже делится с ней за кофе. Она не раз видела это воодушевление и блеск в его глазах, когда он рассказывал ей о своих новых проектах. В его жизни никогда нет места для кого-то еще. Только красивые слова, мотивы, только сплошные образы, творческие замыслы. Его никогда не будет рядом, когда она в нем нуждается. Он – мимолетное и уходящее в ее жизни, как и все его проекты, которое нужно оставить там, в кафе, в аэропорту Франкфурта, забыть и спокойно жить дальше.
Она прошла в уборную, посмотрела на себя в зеркало. Поправила на себе униформу, умыла лицо перед тем, как вернуться в служебный отсек.
Пора взлетать. Хеллен уже «пересчитала» пассажиров, все на борту. Но только ей придется, как старшей бортпроводнице, объявлять взлет.
Она быстро взглянула на часы и направилась к микрофону, сделала объявление, стараясь, чтобы ее голос не выдавал волнения.
«Добро пожаловать на борт. Мы следуем рейсом Франкфурт-Нью-Йорк…»
Вернулась в служебный отсек и опять присела. И опять почувствовала почти домашний уют такого родного, огромного воздушного судна. Привычный рев двигателей «Боинга» и бледно-красное сияние остающихся позади огней взлетной полосы.
Она смотрела через бледное стекло иллюминатора, как самолет выруливает на взлетную полосу франкфуртского аэропорта. И хотя она столько раз покидала эту полосу и вновь возвращалась, ей казалось, что в этот момент она наконец оставляет здесь часть своего прошлого и сокровенного, которое перестало для нее существовать после той встречи в здании аэропорта около часа назад.
Через минуту-две она опомнилась. Пять минут назад она объявила взлет. Она сотни раз произносила эти заученные слова четким, выверенным голосом, с предельной точностью, точно по инструкции. Но на этот раз забыла сказать самое главное.
Она вскочила с кресла и ринулась к микрофону, чуть не задев одного из пассажиров, несвоевременно укладывающего ручную кладь в верхнем отсеке багажа. Схватила ручку «микрофона» подрагивающей рукой.
«Мы взлетаем, прошу всех пристегнуть ремни…»
Ее жизнь так и не изменилась. Она так и не обзавелась постоянным адресом и все еще летает в Нью-Йорк и другие американские города на восточном побережье. Он сменил авиалинию и больше не летает транзитом через Франкфурт-на-Майне.
Она оставила его и все связанное с ним там, «между рейсами», в том кафе, на месте их последнего разговора, в промежутке между «мимолётным счастьем» и очередным рейсом, возвращаясь к своей прежней жизни «в воздухе». Жизни, где нет переживаний и утрат и все так привычно предсказуемо и приятно управляемо, где все вокруг ее слушаются и где никого не надо никогда ждать. В жизни, где все идет по расписанию. Жизни, которую она сама для себя когда-то выбрала, лишив себя постоянства и лишних эмоций. Той жизни, в которой все легко контролируется и в которой, как это ни странно, ей так комфортно, уютно и тепло.