Дерево с глубокими корнями 1 гл

УВАЖАЕМЫЙ ЧИТАТЕЛЬ!

Обращаюсь к тебе с огромной просьбой и надеюсь на понимание.
Данная история еще не закончена. Она не редактировалась, поэтому в ней может быть много грамматических ошибок. Однако прошу не обращать на это внимания. Над данным произведением уже ведутся и планируются в дальнейшем вестись грандиозные работы, поэтому я обращаюсь с каждому, кто зайдет на это произведение. Пожалуйста, поделись своим мнением о прочитанном. Если ты не зарегистрирован на сайте, прошу, напиши на электронную почту xanadu-x@mail.ru. Мне важно ВСЁ - от эмоций, которые вызвали строки или которых, наоборот, не хватило, до ожиданий от этой истории.

Благодарю тебя, Уважаемый Читатель, за внимание и понимание!
Приятного прочтения!


ДЕРЕВО С ГЛУБОКИМИ КОРНЯМИ
Автор: Алёна ДУНАЕВА
(3.10.2016г)


Жил на китайской земле один император...
Нет, это было позднее.
Жил был один китайский военноначальник...
До этого тоже ещё рано.
Тогда с чего начать? Может: ...

...Прозвучал гонг. Я знала, что это означало победу. Но не мою. Такие как я не могли победить в нашем мире, где всё решали деньги и знатная фамилия. Поэтому и не хотела уходить с татами. Пусть меня волоком стащат, когда я бы вгрызалась в него зубами. Победа по праву была за мной. Я - победитель! Но кто я - а кто мой соперник. Даже не помню уже на что рассчитывала, так яро стремясь вперёд, оставляя позади весь мир, одного соперника за другим... кроме одного... Ли. Имя его мало что для меня значило. А вот фамилия... была слишком известная и означала для меня моё поражение. Своей победой он обязан именно ей. Точнее своему происхождению. Несправедливость сводила меня с ума. Доводила до бешенства. Но я знала, что мне не отдадут победу, уже тогда, когда только поднялась на татами в последний раз. Наверное, рассчитывала на то чудо, которое сопровождало меня до этого самого финала. Зал ликовал. Когда выносили золотой сверкающий кубок, когда вручали ему грамоту и увенчивали лентой победителя... зал ликовал вопреки моему непониманию. И голос ведущего будто становился всё тише и тише, утопая в шквале оваций. Уходя, мужчина обернулся на меня, не плачущую, не расстроенную, обозлённую. Посмотрел своими раскосыми глазами и, тихонько покачав головой, постарался сбежать. Мы не знали языка друг друга, чтобы поговорить. Ведущий просто видел, что в тот момент я готова была побороться за свою победу в последний раз... в этой жизни. Я услышала его совет, не делать этого. Только тогда почувствовала, как ком слёз подступает к глазам.
«Что же тогда мне делать? Как ещё я могу доказать, что я ...?» - до звона в ушах кричало в голове внутреннее «я». Особенно для тех, кто чтит и почитает своих предков, кто знает весь род чуть ли не до двадцатого колена, я и правда была никем. Как они говорили: «Дерево без корней». Меня раздражало в них их цепляние за прошлые статусы, без заслуг предков и памяти о которых они не могли удержать своими силами. Их же раздражало во мне то, что я была сильнее, не имея за спиной прославляющих постаментов и выдающихся поступков прародителей. Детдом - стал для меня клеймом, а я - деревом без корней...

Глава 1. «Дерево»
Сколько бы не имел человек, ему всегда будет мало. Во мне жадность взрастил детдом. Жадность ко всему и до всего. Не имея ничего за душой, я всеми силами стремилась заполучить что-то своё. И когда от первого места меня отделял только какой-то худощавый жилистый мальчишка, едва с натягом взобравшийся на этот пьедестал финалистов, у меня просто сорвало тормоза. Ещё никогда я не была так близка к чему-то столь значимому как мировое признание. Мне едва удавалось пройти региональные соревнования, но даже тогда меня не пропускали дальше и отправляли от нашей школы представителей с более чистой и красочной биографией. Поэтому, когда появился спонсор, настоявший на моём участии в международном турнире, это стало для меня подарком судьбы, на которую я сетовала, и уже перестала надеяться на что-то хорошее. Но самым настоящим чудом было то, что тур за туром моё имя становилось всё ближе и ближе к вершине, той, что с моей точки жизненного обзора даже не было видно. Я буквально поднялась за облака. Поверить в такую удачу было сложно, и всё же наш самолёт пролетел через пол континента и приземлился в международном аэропорту Пекина.

Для меня весь тот год был сплошным «первым разом». Я впервые выехала за пределы своего региона, впервые летала на самолёте, первый раз в жизни отбывая в чужую страну, и, наконец, по возвращению, мне предстояло покинуть «родные стены» интерната. На тот момент я ещё не думала, что будет дальше, куда пойду и чем буду заниматься. Я была счастлива от того, что больше никогда не придётся возвращаться в это страшное место, в котором жизнь останавливается. От страны нас летело восемь спортсменов и два тренера. Мы с Федором Сергеевичем резко выделялись из общей массы. Не только потому, что оба были детдомовские. Я заметила эту яркую разницу, когда с туристической группой обходили достопримечательности города. Все стремились запечатлеться на фоне памятников, зданий, еды, людей, будущих соперников, чтобы заполнить время воспоминаниями, которыми поделятся с родными и близкими по возвращению домой или с группой поддержки, прибывшей непосредственно к началу турнира. У меня просто не было фотокамеры, да и хвастаться было не перед кем. Разве что перед тренером, но Фёдор Сергеевич видел то же самое.

Нам пришлось задержаться в аэропорту и прождать час наших соперников - участников из США, прилетевших почти одновременно с нами, а уже потом погрузиться в автобус и отправиться к месту нашего временного проживания. Очень сложно было оценить обстановку из-за не знания языка, но по прибытии в Китай для меня вся атмосфера стала напряженной и казалась враждебной. Автобус провез нас через весь город, успев познакомить с местными дорожными пробками. Похоже, они мало отличались от наших, хотя мне трудно было судить об этом, ведь «дома» даже езда на общественном транспорте для меня была настоящим путешествием. Незадолго до окончания нашего наземного рейса «аэропорт - ночлег» городской пейзаж за окнами сменила природа. То ли поля, не то холмы или горы. С одной стороны простиралось одно, с обратной стороны высилось другое. А потом мы остановились и нас, как мы с Фёдором Сергеевичем поняли по действиям остальных, попросили выйти.

Я, по правде говоря, не понимала, был ли данный жест простым проявлением великодушия или скорее прямой демонстрацией своей власти с самого начала, но сам действующий глава семьи Ли, невысокий седой солидный старичок, встретил прибывших у больших деревянных ворот и пригласил всех посетить их дом. Нас разместили в тематической гостинице при дворе, в котором всё пахло традиционным Китаем. Что мне было знать о традициях и уж тем более о китайских. Просто, для меня территория их имения выглядела сказочной, и вообще не из нашего мира. Будто попали в далёкое китайское прошлое, где ещё слыхом не слыхивали о цивилизации, и строительном прогрессе. Почти все постройки были выполнены из дерева и бумаги. Если бы не лето на дворе, в предоставленных апартаментах мы бы до турнира окочурились от холода.

Вообще в этом месте всё казалось странным. Прежде, мне никогда не доводилось бывать где-то за пределами нашего района. В лучшем случае могла с тренером или нашими надзирателями куда-нибудь выбраться в пределах города. Для меня Москва была другим концом планеты, где всё иначе и люди живут какими-то фантастическими жизнями, так что Китай с его своеобразием вообще стал другим миром, если не другой вселенной. Строения фамильной территории Ли выглядели ветхими и хрупкими, как карточный домик, и я надеялась, что крышу нашего номера, который я делила с ещё тремя соотечественницами, не снесёт от порыва ночного ветра. А впрочем, в первую ночь меня это мало беспокоило. Дорога и в правду оказалась утомительной, что я, пожалуй, прекрасно проспала бы и под открытым небом, даже несмотря на разницу во времени. Особенно после по-настоящему королевского ужина, который нам устроили. Не по себе мне стало на утро, когда непривычная пища напомнила о себе, пусть я и старалась есть только то, что выглядело более или менее безобидным. На следующий день нас ознакомили со спорткомплексом специально на время турнира размещённым среди владений Ли. Но вместо того, чтобы позволить спортсменам как можно скорей преступить к своему графику тренировок, гостеприимное семейство испытало приезжих на выносливость, вдоль и поперёк протаскав нас по территории фамильной земли. Они назвали это мирно - экскурсия, и даже предоставили каждой языковой группе переводчика. Это стало ещё одним ярким различием между людьми с предками и нами - бескоренными. «Дерево не может зацвести, если у него нет корней» - так перевёл мне наш гид слова буддийского монаха из храма на территории поместья или, как это у них называлось, земли веками принадлежавшей династии Ли. Его слова надолго врезались мне в память. Сначала лишь перевод, а потом и оригинал...

В переводчике скорее нуждались лишь мы с Фёдором Сергеевичем, не владеющие элементарно базовым английским. Да, с нами не няньчались, по ложечке впихивая знания и навыки с пелёнок. Мы имели только то, что смогли удержать, вырвать или отнять... Таким как мы всегда приходилось доказывать, что мы тоже достойны чего-то... А таким как те, кем были эти Ли, не требовалось надрываться, чтобы занять своё место в этом мире. И именно поэтому я воспринимала их жест как браваду, чтобы лишний раз потешить своё самолюбие за счёт более простых безымянных. Когда мы достигли монастыря, время было чуть больше полудня. В тени пышной ветвистой растительности для нашей экскурсии накрыли отдельный особый обеденный стол. Уже почти всё было готово, когда я увидела неподалёку местных. Трёх женщин. Одна была преклонного возраста, одетая в простенькую почти деревенскую по моим представлениям одежду. У неё была седая коса, будто приплетенная к её сгорбленному позвоночнику. Вторая и третья выглядели значительно моложе и ухоженнее. Они оставили на одном из обеденных столов принесённые связки ткани, и зашли за угол, откуда вскоре сквозь звуки природы и спортсменов донесся глухой гулкий ритмичный стук. Любопытство пересилило.

Пожилая женщина сидела коленями на плоской подушечке и стучала в что-то, напоминающее мне полую засушенною тыковку. Две другие женщины зажгли палочки и поклонившись большой золотистой статуе в центре постамента, сравнялись со старшей, после чего все трое принялись подниматься и опускаться на колени снова и снова, приклоняя головы к самому полу. Странный, со стороны казавшийся безумным, ритуал едва не прервал появившийся на пороге открытой залы монах. Он церемониально сложил ладони перед собой и только, когда обыватель приблизился ко мне, я смогла разглядеть между его ладоней палочку, ту, что в следующую секунду он протянул мне. Его мелодичная речь не могла донести до меня ничего. Не зная языка, я просто стояла и смотрела на его блаженно улыбающееся лицо.

- Эти женщины просят о помощи своих предков для близких. Ты тоже можешь зажечь палочку, тогда они помолятся и твоим предкам за твой род, - пришел на подмогу переводчик нашей группы. Я спрятала руки в карманы спортивных брюк, в которые облачилась, рассчитывая провести утро за тренировкой, а не наматыванием километража по чужим роскошным владениям.

- Мне некому и не за кого молиться, - окрысилась я, вернув охладевший взгляд к женщинам, продолжавшим вставать и садиться. Монах только улыбнулся шире, услышав перевод моих слов, и снова замузицировал по-китайски.

- «Дерево не сможет зацвести, если у него нет корней» китайская мудрость.

- Как видите, может, - ответила и почти что бросилась обратно к уже готовому столу. Я вспомнила его слова, когда перед финальным раундом увидела своего соперника. Ли ХеВу  - дерево с глубокими корнями. Настолько глубокими, что мне не стоило и пытаться что-либо доказать. Дерево без корней и в самом деле не смогло зацвести, хотя и старалось изо всех сил.

Отовсюду слышалось «Семья Ли любезно предоставила...», «по приказу главы семьи Ли...», «От имени всей семьи Ли»... Любое сообщение начиналось с упоминания их фамилии. Они были повсюду и во всём, что нас окружало. А в моей голове вместо этого слышалась насмешка «Дерево не сможет зацвести, если у него нет корней»... Я старалась превратить это в стимул. Тренировалась как никогда, за что вместо похвалы получала от Фёдора Сергеевича нагоняй. Он был как всегда прав, мне следовало сделать акцент на закреплении, вместо того чтобы переутомлять себя. Но как я могла остановиться, когда всё в том месте напоминало мне о моём недостатке.

Помню, когда нас повели в фамильный музей, я также сунув руки в карманы брела в конце группы. Не то чтобы мне было не интересно, это просто было мне ни к чему. Чем мне могло пригодиться лишнее подтверждение состоятельности и значимости древнего рода Ли? Мы переходили из зала в зал через «расписанные вручную» двери, что по словам переводчика тоже являлось частью истории семьи, берущий своё начало ещё с далёких пятисотых годов нашей эры. На дворе был двадцать первый век, а эти люди цеплялись за события прошлого, словно то произошло только вчера и величие их предков всё ещё не успело погаснуть сквозь это время. Данность и вправду раздражала меня.

Всех провели через очередную залу и собрали в длинном внутреннем коридоре. Там тоже вместо стен меж тонких деревянных рей была натянута рисовая бумага. Это была картинная галерея. Перед тем как торжественной толпой провести нас дальше, последовала ещё одна часть их исторической биографии. Люди стояли и слушали, не перебивая переводчиков даже щелчками фотокамер. Похоже, что скучно было только мне. Я повернулась на тренера, стоявшего правее, и увидела край полотна, от которого не смогла отвести глаз. Трудно сказать, что именно привлекло моё внимание. Я просто не смогла оторваться. Далёкая от подобных изысков, я действительно впервые видела настоящую картину, а не распечатанную на цветном принтере репродукцию, так близко. Она была похожа на рисунок ребёнка, талантливого и всё же ребёнка. С искаженными и далёкими от правды чертами с полотна смотрела женщина. Уверенна, это должна была быть женщина среди цветов, целого поля желтых цветов. Разыгравшееся воображение рисовало в голове именно такой образ солнечного тёплого дня и целого поля из непонятных ярко желтых цветов, хоть на полотне цвет давно выгорел и потерял былую сочность. Взгляд заворожено скользил с картины на картину постепенно перебираясь к противоположному концу экспозиции. Я понятия не имела, что есть роскошь, и возможно на тот момент я ошибалась, однако эти картины казались мне прекрасными. На каждой из них были изображены люди. В полный рост, стоя, сидя, вдали, вблизи, в компании с кем-то, в предполагаемом движении, верхом на коне, в дорогих одеяниях и более простых... Кем-то из них даже был некий Тай Цзун из династии Тан, о котором долго и упорно вещал экскурсовод, перебивая мои впечатления непроизносимыми именами и названиями провинций. В моей голове задерживались такие простые слова, как летний сад, мост, многовековое дерево или древо династии, вырванные из контекста и лишенные для меня всякого значения. Среди картин была та, что впечатлила меня больше всего. Но, увы, когда я дошла до неё, гид уже увёл свой рассказ далеко вперёд. На тонком бумажном холсте был запечатлен молодой воин приготовившийся выпустить из лука тонкую стрелу, а у ног его сидел белый волк, как преданная домашняя дворняга. На ней больше не было никого, только жирное пятно - невысокий саженец. У картины не было фона. Просто серая бумага. Но её обрамляла особенно дорогая рама. Может это и выделяло экспонат из общего вида.

Пройдясь взглядом по всем картинам и дойдя до самого конца, слева от себя я заметила дверь. Ещё один коридор и часть другой экскурсии, проводимой по-соседству. В толпе среди сверкающих новизной спортивных костюмов стояла невысокая ссутулившаяся блондинка с короткой пацаньей стрижкой, в посеревшей от старости ветровке, синих спортивках и протёртых кедах, донашиваемых за кем-то из старших. Она смотрела на меня светлыми серыми глазами с таким пренебрежением, что захотелось крикнуть ей: «На себя посмотри!». Но не успела. Толпа двинулась и среди них я увидела тренера.

- Понедельник, не отставай! - раздалось за моей спиной, и я поняла, что смотрела в зеркало. Этим потрёпанным серым пятном была я сама. Внутри что-то оборвалось. То была я - Яна Понедельник - «Дерево без корней». Это даже не была моя фамилия! Я получила ее из-за дня недели, в который меня обнаружили сотрудники родильного отделения четвёртой областной больницы Воронежа без каких-либо опознавательных документов или отказных записок, закутанную в старое байковое одеяло. А я считала, так назвали, потому что мне «повезло» оказаться в числе тех, у кого нет шансов быть усыновлённым. В любом случае, история оказалось более банальной, чем у знатных представителей самой настоящей династии Ли.

Это место и так заставляло чувствовать свою ничтожность в этом мире, поэтому, когда я впервые встретила в зале младшего представителя династии, картина начала проясняться. Пазлы в виде спортсменов заняли свои позиции в турнирной схеме. В первый день на специальном табло появилось около сотни имен, и с каждым из них мне предстояло встретиться, чтобы оказаться на заоблачной и, как я считала, вообще недостижимой вершине. Однако уже впервые часы список поредел почти вдвое. Моего имени в числе выбывших не было, даже наоборот, оно поднималось все выше и выше. Тренер был вне себя от счастья, хоть и старался сдерживаться, выдавая мне очередную порцию нравоучений и замечаний по поводу техники. «Меньше думай! - ругался он по возвращению в гостиничный комплекс. - Твоё тело всё прекрасно помнит. Не включай голову! Ты же знаешь, они у тебя не дружат!»

Было не так много времени между выходами, чтобы понаблюдать за соперниками. Поединки разворачивались параллельно, на нескольких татами одновременно. Перерыва едва хватало перевести дыхание и собраться с духом для нового спарринга. Такой темп если не выбивал из сил, то сбивал с толку. Сложнее всего было быстро перестроиться. Только успеешь приспособиться к технике одно соперника, как уже перед тобой стоит новый, а иногда сразу несколько.

Под конец первого дня я не чувствовала ни рук, ни ног. Синяки, те что не проявились сразу, обещали выйти на свет в ближайшие двадцать четыре часа, расписав всё мое тело свежими красками. Назвать иначе, чем самым настоящим чудом или наградой за все мои усилия то, что я не вылетела в первые же минуты, язык не поворачивался. Наблюдая своё имя, ползущее вверх по схемам жеребьёвки на турнирной таблице, я больше ничего не замечала вокруг. Ни проигравших, ни победителей, прошедших во второй этап. Только вернувшись в комнату поняла, что из нашего региона до следующего этапа дошел единственный представитель и это была я. Каждая из девушек реагировала на поражение совершенно по-разному. Были слезы, позволяющие как следует выпустить пар после пережитого напряжения, разбор полетов, возвращавший здравый рассудок в нужное русло, и первое: «Яна, ты - молодец! Удачи!» - сказанное кем-то мне совершенно посторонним. Впервые. И надо сказать такое дружелюбие заставляло меня еще больше чувствовать себя не в своей тарелке. А когда речь зашла о планах на жизнь после турнира, я поспешила ретироваться. Меня ждал все тот же интернат и бесконечная неизвестность.
Угнетающее напряжение следующего дня готовило меня сдаться в любой момент. За всю жизнь я не видела такого разнообразия уникальных стилей и техник, с которыми мои навыки не шли ни в какое сравнение. Однако одно за другим имена покидали пестрое табло, стремительно приближая финал. Имя ХеВу также продолжало подниматься всё выше и выше, пока мы не сравнялись.

Чем больше я старалась, тем дальше удалялась от меня победа. Выпад за выпадом, судьи в лучшем случае игнорировали. Впервые в жизни я получила предупреждение на дисквалификацию. Мои действия посчитали «недопустимо агрессивными» и попросили сбавить обороты. А сами продолжали подливать масла в огонь. На последней минуте стало ясно, что победу мне не отдадут. Передо мной был выбор: открыться и подставиться под удар или быть дисквалифицированной. Второе могло стать лишним пятном в моём и так не слишком чистом послужном списке. Второе место в мировом первенстве особенно для такой, как я, уже было нонсенсом. Но жадность брала своё. Как в старом советском мультике о драконе и сокровищах. Убивший дракона, сам становился драконом, заполучив его богатства, потому что становился жадным, и ему хотелось больше... Почему большего не могла хотеть я?! Пусть из детдома! Разве, от этого я переставала быть человеком?

Перед соревнованиями Федор Сергеевич постоянно говорил мне одну единственную вещь - не смотреть на трибуны. Ребёнок редко соблюдает запреты. И в восемь лет я обернулась. Специально, посмотреть и найти то, из-за чего же мне не следовало этого делать. Я не нашла. Увидела чужие семьи, друзей, пришедших поддержать участников соревнования. Только за меня никто не болел, кроме Федора Сергеевича, сухо сложившего руки на груди в ожидании результатов. Я спросила его, почему так и почему сказал не смотреть, а он ответил: «За нами никто не стоит, значит, и оборачиваться нам тоже не за чем». Вспомнив о тренере, уставшем и в меру натерпевшемся за самый долгий и напряженный день турнира, который моё отчаяние лишь делало длиннее, я обернулась. Он, так же как и всегда, стоял, сложив руки на груди, нервно переминаясь с ноги на ногу. Зал смолк в ожидании развязки. Никто не кричал и не скандировал. Даже когда нас осталось только двое, за меня никто не болел.

Я приняла удар. Тот и с ног меня не сбил. Но я поняла верно, и всё закончилось. Не моей победой...

- Ты даже бьёшь как девчонка, - выругалась я в лицо незаслуженного на мой взгляд победителя и сошла вниз к Фёдору Сергеевичу. Будь это кто угодно из тех, чьи имена стирались с табло, я бы не задумываясь приняла поражение, признавая, что уступаю им во многом, но только не ему, человеку с глубокими корнями. С победоносно поднятой рукой, ХеВу обернулся на меня через плечо. Он так пристально, так твёрдо и уверенно посмотрел, что тело наполнила жгучая обида и злость. Правильно называют злого человека желчным. Именно её горечь я ощутила в тот момент во рту. Мне казалось, этот взгляд был полон надменности и высокомерия. Он победитель - несмотря ни на что. А я проиграла. Правда, тогда ещё не понимала, что проиграла самой себе, раз позволила жадному дракону внутри взять верх и выйти наружу.

Я ещё не знала, что собираюсь сделать. Участники турнира не скоро вернулись от журналистов. На территории гостиницы было непривычно тихо. Последней каплей стал вопрос репортёра о планах на будущее, адресованный победителю. Дожидаться перевода я не стала. Моё собственное будущее прятал большой непроницаемый черный занавес холодной ярости.

- Не грузи себя, - ещё мягче прежнего сказал Фёдор Сергеевич, растрепав мои короткие волосы. - Ты сделала невозможное. Гордись собой. - Это было слишком не похоже на тренера, чтобы воспринимать всё сказанное им после финала всерьёз. Вечно недовольный ничем и никем, особенно своими подопечными, он говорил мне гордиться собой? Я усвоила его принцип «кнута и бессахарной диеты» с самого первого момента знакомства. Как одиннадцатью годами ранее он отчитал меня за разбитое лицо и выбитый молочный зуб, он изводил меня каждую тренировку за любую неудачу. Но, когда я потерпела самую большую неудачу в своей жизни, он делал вид, что всё в порядке и даже лучше. Только меня это ничуть не утешало. Наверное, действительно, это была жадность. Слова Федора Сергеевича о том, какая я молодец, что уже было не обычно, и о том, что о втором месте на мировом турнире он и мечтать не мог, и многое тому подомное для меня звучали как жалкое утешение. Может то и был предел его мечтаний, но не моих и я была уверена на сто процентов, что первое место по праву должно было достаться мне. Хотя ещё полгода назад, если бы мне сказали, что я окажусь в Китае, не поверила бы. Но разве не так думает каждый, дошедший до финала и проваливший его? И мне прямым текстом было «плевать» на то, что никто из приехавших на турнир не смог обойти меня. Словно в напоминание о моём поражении шум, сопровождающий победителя, добрался до двора. Я накрыла голову подушкой. У него было всё, о чем другие могут только мечтать! Эта победа не могла дать ему ничего из того, что дала бы мне!

До окончательного завершения оставался только ужин. А до какого именно завершения, я так и не знала. Внутренний страх или неуверенность, возможно, отголоски начинающейся депрессии заставляли меня провести последний вечер перед отлётом в одиночестве. Но это был мой последний шанс взять реванш. Я не могла вернуться и оставить ему победу. Пусть весь мир бы считал Ли ХеВу победителем, он должен был знать, что проиграл.

- Ты собираешься ТАК идти? - спросил Фёдор Сергеевич, увидев меня в спортивном костюме на пороге комнаты. Не вынимая рук из карманов, я пожала плечами.

- Кимоно всё потом пропахло, из нормального осталось только это. - Да и «это» назвать нормальным было трудно. Костюм был мне велик на полтора размера. Вряд ли на приёме нашелся кто-нибудь, кто выглядел бы хуже и менее торжественно, чем я. Вспоминая своё отражение в зеркале картинного зала, вспоминалось так же и то, что несмотря на мой вид, никто не смотрел на меня, будто не замечал . Но даже не это было главным в моём облачении. Я не имела ни малейшего понятия, где и при каких обстоятельствах собиралась свершить свой реванш. Мне больше нужна была удобная одежда, чем красивая. Поэтому, и заморачиваться не стоило. Я всё думала «будь что будет».

Фёдор Сергеевич ненадолго покинул комнату, а вернулся с красивой коробкой в руках. Самое интересное, знай я, что это будет мой последний день, никогда бы не стала обращать внимание на такие мелочи, как лента, наклеенная на крышке коробки вдоль правого края с красивыми замысловатыми иероглифами, написанными чёрной краской поверх какого-то народного узора. От них за версту тянуло самоуверенностью и самолюбованием. Тренер ещё ничего не успел сказать, а я уже знала, от кого этот презент. Мне стало жаль, что с нами в тот момент не было переводчика, чтобы расшифровать то чудо каллиграфии. Хотелось знать, под чем я подписалась, принимая дорогой подарок. В коробке лежало блестящее чёрное полотно. Костюм. Чёрное шелковое традиционное китайское одеяние. Ничего красивее я в жизни не видела. Мне даже не стоило усилий, чтобы признать это. И с размером угадали.

Тогда в голову впервые закрались тревожные мысли о том, что будет с вложенными в моё участие спонсорскими средствами, и сколько всего этих средств было на самом деле. Хватит ли суммы приза за второе место на то, чтобы погасить долг?

- Это не твоя забота, - с долей раздражения в голосе ответил тренер, торопя меня к торжественному ужину. - Просто наслаждайся победой.

От этих слов внутри пуще прежнего разливалась испепеляющая все на своем пути лава жадности. Разве такое бывает? Бывает ли такая удача после стольких лет безрезультатных попыток пробиться, вдруг находится спонсор? Бывает ли, впервые вырвавшись на мировой уровень, с первого же раза дойти до последней двойки? А то, что по прибытию на чужую землю нас обеспечили и жильём, и обедом, и прочими надобностями совершенно задаром? И такой подарок, который я никогда не смогла бы себе позволить, даже после получения призовых средств за своё второе место... Один сплошной подарок судьбы, никак иначе. Но мне было мало, и я хотела большего, хотя ещё полгода назад у меня не было и десятой доли того, что я имела тогда - когда пришла на приём, выделяясь из толпы спортсменов небывалой для меня дороговизной. Однако настроения мне это не прибавило. Я, наоборот, чувствовала себя более... жаждущий справедливого реванша. Лишь выжидала подходящий момент показать, что я ничем не хуже.

И он представился достаточно скоро. Скорее, чем я рассчитывала, почти в самом начале торжества, что я даже растерялась и едва не упустила этот шанс в корне изменить свою судьбу. Мысли о «корнях» звучали в голове с привкусом насмешки, которые слышала только я.

На этом этапе мне трудно вспомнить точно, что было. Наверное, я слишком часто вспоминала события того вечера, прокручивала его в голове, что домыслы и правда слились в одну общую картинку, серую и уже не интересную, как та, что мы каждый новый год смотрели в детском доме по нашему старенькому чёрно-белому ящику с рогами или так называемому телевизору. Но некоторые повороты в сценарии последнего вечера оставались неизменными. Например, что ХеВу вышел из зала как раз тогда, когда все только приступили к ужину, сразу после недолгой речи его отца. Передо мной стояла тарелка с привлекательным блюдом неизвестного мне происхождения. Но она была не настолько привлекательной, чтобы отказаться от более привлекательного шанса. Сейчас, укладывая прошлое в строки, мне трудно подобрать слова, чтобы описать, что чувствовала, следуя за победителем через коридоры музейного крыла, потому что уже не помню, что именно меня так привлекло в мыслях о реванше. Но помню, что жаждала его всем сердцем, больше жизни желала доказать, что я лучше - я победитель! И чем темнее становилось небо над поместьем, тем темнее становилось в моём рассудке. Я не видела и не знала ничего, кроме такой желанной победы, уже совершенно не задумываясь о последствиях.

В одних воспоминаниях я тайком прокралась к выходу из зала, в других спокойно вышла под соскальзывающие с меня по гладкой поверхности лёгкого шелка взгляды. Я проследовала за ним по узкой веранде до музея с экспозициями. По одной версии, он заметил меня только там, по другой - знал, что пойду за ним, с самого начала. На время я выпустила его из виду, спрятавшись за деревянную колонну, тот самый момент, после которого не осталось сомнений, что моё преследование раскрыто. Сотни раз задавалась вопросом, почему спряталась, вместо того, чтобы завязать свой реванш, когда вокруг не было ни души. Случая лучше и представить нельзя...
Нашла я его в картинном зале напротив раритета в тёмной раме. Вокруг было слишком мрачно, чтобы из-за приоткрытой двери огромной залы было видно то, что висело почти в самом её центре на тонкой серой бумаге. Я была выбита из своего безупречного и полного уверенности состояния тем кратким взглядом, который парнишка бросил в мою сторону, остановившись перед входом в зал с экспонатами периода династии Тан. Одни воспоминания видели на его лице опаску, другие же острую ухмылку, пошатнувшую мою уверенность своим явным чувством превосходства. Однако, я продолжала следовать за ним, снова крадучись... или выжидая...

Он двинулся дальше, с трудом поймав себя на попытке повернуть голову в сторону двери, где я затаилась. Это была какая-то секунда, на которую я оторвалась от его невидимого следа и подняла глаза на картину, теперь висевшую передо мной, как некоторое время назад перед ним. Лучник, волк и саженец... Деревце на тоненьком стебельке было самым ярким пятном на листе. Я заметила это ещё тогда, когда смотрела на неё с другого конца освещённого зала. Но это и вправду было пятно. Отпечаток левой... нет, правой ладони человека. Какая-то крошечная доля секунды, столько я смотрела на неё, перед тем как продолжить следовать за младшим из известных мне Ли. Однако я успела почувствовать то, что обычные люди называют завистью. Мне стало чрезвычайно грустно, даже обидно, что я не могу прикоснуться к ней, чтобы оставить в этом отпечатке частичку себя для тех, кто останется после меня на нашей Земле... Ведь автор этого следа, останется в памяти каждого, кто будет смотреть на картину. А что запомнят люди обо мне? Кто запомнит? Вот если бы я была, как эти Ли... Но я была всего лишь Яной Понедельник, которая даже не знала своих родителей, не говоря уже о том, из какого рода происходила, кем была вообще... Деревом без корней.

За коротенький миг ярость выросла троекратно, не оставив места сомнениям. Я сорвалась готовая бросить вызов победителю прямо там, где догоню. Вот только в следующей зале его не было, и в последующей. По деревянным полам почувствовалось постороннее присутствие. Оно шло с разных сторон. Позади, по бумажным перегородкам пробежался свет фонарика. Я поспешила на улицу, оставив без исследования последнюю комнату в том ряду, и застыла на пороге. В нескольких метрах от здания прямиком в мою сторону двигались два довольно высоких молодых человека в строгой чёрной форме. Я видела их несколько раз расхаживавшими по территории. Это была охрана. Увидев меня, один из них что-то ровно произнёс и вскинул руку, указывая в мою сторону. Из дверей предыдущей залы показался ещё один человек в чёрном и быстрым шагом направился в мою сторону, резко, как самурай мечом, разрезая воздух словами. Для меня все они звучали угрожающе и агрессивно. А когда недалеко из темноты почти ночи появилась знакомая худощавая фигура победителя, остановившегося посреди двора, готовый любоваться действием из VIP-зоны с особо открытым обзором, я поняла, что попалась. Бой закончился, даже не начавшись. Он снова победил. Я вгляделась в его лицо. Иногда я вспоминала на нём самодовольство, иногда даже видела отблеск ухмылки, но однажды мне приснилось, и это изменило всё моё восприятие того момента, я увидела, что он нервничал. Словно не я набиралась смелости оспорить его первенство, а он собирался принять самый важный бой в своей жизни. Нет, даже не бой - решение, шаг, к которому его готовили всю его жизнь с самого рождения и он мог раз и навсегда изменить целый мир.

А для меня всё было почти кончено. Пугающие последствия, которые я рассчитывала избежать, пронеслись перед глазами, представляя мне моё ещё более безрадостное будущее, чем оно было до этих соревнований. И тогда мне стало страшно. Я впервые в жизни испугалась так, как не боялась даже когда «старики» устраивали нам тёмную. Очевидная человеческая реакция на опасность - бежать. И я побежала. Со всех ног пустилась в единственную сторону, где не было людей - в сторону сада, полного редкими древними диковинными образцами флоры и, надо сказать, здешние обитатели были на стороне своих хозяев. Я пробовала бежать по тропам, но там где проще было бежать мне, люди Ли могли настичь меня в два счёта.

Горло пересохло, а лицо болело от хлёстких веток, но я не могла затаиться. Вокруг было слишком тихо и спокойно. Гончие двигались с неимоверно минимальным шумом, будто каждый божий день практиковались в этом многие годы, и отдышка меня бы выдала в два счёта. Наклон земли время от времени делался выше, ещё больше усложняя движение и в конце концов передо мной будто выросла огромная стена, покрытая древесной корой. Но я не могла поверить, что вот так вот всё и закончится. И опять я не думала, что же будет дальше, после того, как я уйду от погони. Если уйду, в чём я сомневалась, на протяжении всего пути на возвышенность слыша за спиной голоса и крики гончих, утверждавших мою уверенность, в том, что если попадусь, ничего хорошего из этого уже не выйдет. У меня не было ни шанса выбраться сухой из такого болота. И мне становилось страшно, как далеко я готова зайти, лишь бы избежать последствий своих намерений - своей жадности.

Свет мерцающих фонарей, освещавших ещё одну границу очередного квадрата бескрайних территорий поместья, осветил конец стены, затенённой собственной густой ветвистой кроной. Это был персик или яблоня. Что-то круглое упало прямо мне под ноги, когда я случайно  второпях одёрнула преградившую мне путь ветку. Это дерево было огромно. Его диаметр... Вдоль предполагаемой стены до её ближайшего конца я сделала более десяти широких шагов, и вышла в пустоту. Огни тонули в кромешной темноте, находя отклик в сиянии звёзд. Я стояла на краю бездонного ущелья в невидимом основании которого слышался шелест бегущей воды. Сложно было выбрать направление, и вслушиваясь в голоса, я сделала пару шагов из стороны в сторону. Но голова отказывалась понимать что-то, кроме того, что дальше бежать сил почти не осталось, а вернуться... Могла ли я вообще вернуться? Мне было страшно и тогда я хотела лишь отсрочить сею неизбежность как можно на дольше.

Громкий пронизывающий насквозь звон гонга из монастыря в поместье заставил всё вокруг замолчать, и голоса, и воду. Когда именно заметила мост, точно не знаю. То ли ветер отодвинул ветки, то ли неосторожный шаг, то ли я видела его с самого начала, но не допускала и мысли ступать на ветхую конструкцию и бежать в неизвестность, ожидающую меня там. Следующее, что я помнила наверняка, это как под эхо гонга я цеплялась дрожащими пальцами за колючие верёвки, шаг за шагом углублялась в темень по расшатывающемуся мосту. Голоса за спиной были громкие, они почти что кричали мне в спину. Тогда я осмелилась сквозь подступающие слёзы досады признаться себе, что безумно завидовала ХеВу. Почему я не могла родиться в такой большой и знатной семье, как эти Ли?

Новый удар в большой золотистый диск и звуки снова смолкли. Даже эхо гонга. Оно оборвалось, будто кто-то просто выключил все звуки. Старые доски рассыпались под ногами. Вместо голосов в ушах пронзительно засвистел прохладный ночной ветер. Ледяные потоки накрыли меня, как цунами... и наступила абсолютная тишина. Долго ли, мало ли, в тишину проникло тепло. За ним чистейшая голубая пелена неба, то появлялась, то снова вокруг становилось темно и тихо, но уже не холодно. Ледяные потоки остались где-то в прошлом. Снова появилось небо, в которое проникал странный повторяющийся скрип и пошатывания. В отголосках памяти слышались крики сквозь ночной мрак. Вот только убаюкивающие покачивания отгоняли страх и тревогу, окутывая тёплым одеялом покоя. Память подшучивала со мной, прокручивая перед глазами сотни спутанных моментов моей жизни, где не было места ни нежности, ни покою... В конечном итоге они засорили мою голову, вызвав нестерпимую тошноту, вырвавшуюся наружу. Казалось, глаза открыты, но вокруг всё сливалось в одно размытое пятно, возвращая тошноту. Как не странно, это чувство в отличие от предшествующей безмятежности, было мне хорошо знакомо. Впервые пришлось столкнуться с ним в пять лет, когда старшие ребята из нашего дет дома что-то посчитали, а может не досчитались. Знаю, что я в тот раз недосчиталась первого зуба. Но именно после этого мне посчастливилось попасть под надзор к Федору Сергеевичу. Поэтому я ни о чем не жалела... Тошнота подступала несколько раз, после чего возвращалась тишина, где голоса собственных мыслей становились просто невыносимыми. Сколько же потерявшихся воспоминаний, не принадлежащих ни к чему, неожиданно всплыло в трещащей от боли голове. Бывало же такое, помнишь, что оно было, но где, когда, с тобой ли или видела в кино... Хотя нет, от кино воспоминания отличались своей однообразностью и наличием цвета, потому что фильмы я могла видеть только по нашему старенькому черно-белому телевизору, который показывал только то, что было интересно воспитателям или нашим «старикам»... Но, вот, снова появилось голубое одеяло и прогнало их прочь, всю мою тошнотворную спутанную биографию. Оставалось только тёплое голубое небо, со свистом рассеченное чёрным осколком. Он был длинный и тонкий как хвост стрекозы. Я помнила звуки текущей воды, которой уже не слышала. А где я была? Пока мысли заполнялись отрезвляющими вопросами, стрекоза растворилась в воздухе. Однако свист становился только громче, и что-то впилось в доску справа от меня. Голова непроизвольно повернулась на звук. Перед глазами всё плыло. Правда, не настолько, чтобы не разглядеть в считанных сантиметрах от моего лица самую настоящую стрелу. Я шире распахнула глаза и вскочила. Крик застрял во мне, вырвавшись наружу лишь жалким перепуганным хрипом, раздирая горло.





ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
(Глава 2: "Обломанные стрелы" http://www.proza.ru/2020/03/19/1094)

*Хе-река, Ву-туман   ХеВу - Речной туман