Шаманка. Женщина-река, мужчина - берега

Шаманка сшивала шкуры нитью из жилы хищной рыбы, живущей в озере, и пела протяжно песню, в которой благодарила зверей, чьи шкуры теперь будут согревать её холодными ночами, благодарила рыбу, из жил которой сделаны крепкие нити, что скрепляют шкуры друг с другом. В песне она рассказывала, какими ловкими были звери, и какой сильной была рыба, и как велика их щедрость. Костёр умиротворяюще потрескивал, временами вспыхивая и разбрасывая во все стороны искры. Рыжий кинкажу, привыкший к тому, что у шаманки всегда есть для него угощение, осторожно обнюхивал сложенные в углу горшки.

Ветер резко ворвался в уютное жилище шаманки, с шумом распахнув дверь, свалил сложенные у входа бубны и снасти. От грохота кинкажу  с визгом шарахнулся и разбил пару горшков, а костёр, рассыпав вокруг сотни искр, вспыхнул до потолка, озарив всклокоченную фигуру на пороге жилища.

Шаманка, откусив нить крепкими белоснежными, как речной жемчуг зубами, не поворачивая головы в сторону гостя, промолвила:

 — Закрывай плотнее дверь, Айя. Ветер сегодня разыгрался. Быть буре. — И, расправив мех на шкурке опоссума, принялась прилаживать перья и бусинки.

— Маа, — Айячинге, борясь с дверью, и поправляя упавшие снасти, будто пытаясь перекричать ветер, громко затараторила. — Маа, прошу тебя, кинь кости. Я хочу узнать, когда вернутся в племя отец и братья. Они должны были вернуться еще прошлой луной. Но их нет! А ветер, ты и сама знаешь, разбушевался, и скоро начнётся буря!

Шаманка замерла, будто прислушиваясь, наклонила голову набок и прикрыла глаза.

— Сын великого охотника — молодой красавец Чикеро...

— Да. — Зарумянившись кивнула головой Айячинге.- Конечно, и он тоже отправился вместе с отцом и братьями.

— Садись, — шаманка показала рукой на шкуры у костра. - Устраивайся удобнее. Сейчас я приготовлю тебе горячего отвара мачинге, а пока дыши глубже, и руками посильнее разомни своё тело. Ты дрожишь, как птичка, только что вырвавшаяся из когтей лиса.

Айячинге, потирая  себя по бокам, продолжила рассказ:

— Чикеро обещал, что поймает для меня детёныша кинкажу. Такого же рыжего, как живёт у тебя. Ты же знаешь, как трудно добыть дитёныша кинкажу. И мало кто может это сделать, но Чикеро — лучший охотник! — Айячинге взяла чашу с отваром, что протянула ей шаманка и сделала несколько глотков. Горячий и пряный молочно-белый отвар тут же согрел её изнутри, волной спокойствия растекаясь по всему телу. Шаманка поправила шкуры, и Айя удобно улеглась перед костром, уже совершенно успокоившись.

— Я сейчас начну петь для тебя песню, Айячинге. А ты закрой глаза и смотри внимательно. Твоё сердце само найдёт дорогу к Чикеро.

Шаманка уселась рядом с Айячинге, положила свои большие и тёплые ладони ей на плечи, и тихо запела. Песня лилась и струилась, как вода в горном ручье. Айячинге, будто веточка, упавшая в воду, понеслась по воде, следуя за голосом. Голос кружил и завораживал, уносил всё дальше и дальше.

Айячинге слегка приоткрыла глаза и увидела, как огонь вспыхнул, рассыпавшись искрами, и погас — только угли теперь освещали жилище шаманки. Айячинге снова зажмурилась крепко-крепко, так, что в глазах побежали разноцветные круги, и вдруг, ощутив в теле лёгкость, будто бы воспарила высоко-высоко. Она открыла глаза, и на этот раз уже не тёмное жилище шаманки открылось ей, а сияющее синевой небо — она была в небе! Легко летела Айячинге птицей и, повертев головой, увидела, что вместо рук у неё — два огромных крыла, покрытых яркими сине-зелеными перьями. Крик вырвался у неё изнутри — крик восторга и радости. Так легко и прекрасно быть птицей и лететь высоко-высоко над деревьями, горами и реками! Так прекрасно видеть с высоты облаков всё то, что скрыто от взора людского и что недоступно тому, кто бескрыл. Птица-Айячинге радостно стала кружиться и вертеться в воздухе, играть, испытывая свои новые силы. Она взмыла высоко вверх, захлебываясь счастьем свободы, но голос песни шаманки долетел до неё и напомнил, зачем она здесь.

Айячинге спустилась ниже и стала кружить над самыми верхушками деревьев, зорко всматриваясь в серые тени. Пролетая над рекой, Айячинге почувствовала вдруг, как  затосковало её  сердце. Вспомнила она слова шаманки — слушай своё сердце — и спустилась вниз, туда, где высокий берег закрывал от неё поворот реки. И там, в  густых зарослях тростника увидела она лежащего ничком Чикеро.

Спустилась она ещё ниже, и увидела, как совсем близко крадётся к спящему Чикеро огромный ягуар. Закричала птица-Айячинге, забила крыльями, но не проснулся Чикеро, а ягуар только ещё больше ощерился и, прижавшись плотнее к земле, продолжил своё устремление.

Айячинге, ринулась на ягуара, но вовремя вспомнила, что слишком она мала. И тогда поднялась она в синеву неба и птичьим криком попросила помочь ей. Был этот крик полон надежды, и услышали его и звезды, и ветер, и солнце, и вода в реке. И стала расти птица-Айячинге, превращаясь в огромного блистающего синевой ястреба. И когда почувствовала Айячинге в себе силу и мощь, то с рёвом ветра в крыльях, устремилась  на ягуара, крадущегося в зарослях и атаковала его, схватив когтями за правое ухо. Зарычал ягуар, закружился, отбиваясь от кондора. От этого шума проснулся Чикеро, увидел бой ягуара и диковинной птицы, взял своё оружие и кинулся на ягуара. Кондор тут же взмыл вверх и увидел с высоты как на шум бегут отец с братьями и остальные охотники.

Шаманка резко прекратила песню и Айячинге тут же открыла свои глаза.

— Я их видела, видела, Маа! — Она восторженно подняла руки, желая показать, как она размахивала крыльями, когда была ястребом и увидела вдруг в своей правой руке  окровавленное ухо ягуара.

***
Встречать возвращавшихся охотников вышло всё племя. Старики сидели в тени деревьев и жевали листья мачинге, чихая время от времени от пыли, которую поднимали шумно игравшие рядом дети. Женщины готовились танцевать и с нетерпением перетаптывались с ноги на ногу. Вдруг мальчишка с радостным криком вбежал в деревню, размахивая руками и подпрыгивая, сообщая, что охотники возвращаются с добычей.И сразу мужчины  ударили в барабаны, и  женщины  пустились в пляс. Охотники входили в деревню, и  девушки выбегали навстречу, чтобы украсить  им головы цветами нежно пахнущего синецвета.

Чикеро гордо нёс на плечах шкуру убитого ягуара. Всё племя замерло – ягуар страшный зверь, державший в страхе всё племя. Никто не осмеливался подходить к самым рыбным местам у реки  - туда, где любил охотиться  ягуар.

Отец Айячинге и братья, одобрительно похлопывали Чикеро по плечу, признавая его великим охотником, таким же, каким был его отец.

Процессия вошла в священный круг под родовым деревом. Шаманка вышла из тени им навстречу. Чикеро почтительно кинул шкуру ягуара ей под ноги. Шаманка опустилась на колени,  ласково провела рукой по морде ягуара, закрывая его застывшие глаза,  запела песню почтения и благодарности зверю, чья сила и мощь наводила страх на всё живое.

Айячинге вышла из-за дерева и принесла шаманке огонь. Шаманка зажгла веточки мачинге и окурила сладким дымом шкуру ягуара, отпуская с благодарностью дух зверя в джунгли.  Распрямившись, шаманка подошла к Чикеро и накинула на его плечи шкуру ягуара:

—  Отныне  твоё имя Охтека Чикеро! Ты – храбрый великий охотник и теперь тебе служит дух ягуара. 

Все собравшиеся издали радостный вопль – племя, в котором есть охотник, которому служит дух самого ягуара, всегда будет счастливо.

—  Самое время выбрать тебе жену, – продолжила шаманка. – Выбери ту, о которой ты будешь заботиться, в чей дом будешь приносить  богатую добычу. Выбери ту, которая разжигает в твоём сердце огонь и нежность. Выбери ту, чьи глаза видят твою душу.

Охтека Чикеро кивнул и посмотрел по сторонам, ища кого-то глазами. Всё племя замерло в ожидании. Один из охотников подбежал к Чикеро и протянул ему свёрток. Чикеро подошел к вождю и, склонив слегка голову, громко сказал:

— Отец племени, отдай за меня свою дочь.

— Спроси у неё сам, Охтека Чикеро, если она согласится, я буду рад и благословлю вас.

Охтека Чикеро подошёл к смущённой Айячинге, стоявшей рядом со своими братьями,  и протянул ей сверток.

— Вот, Айячинге, я поймал для тебя детёныша рыжего кинкажу.

Айячинге приняла свёрток, развернула его и увидела корзинку, сплетенную из веток, в которой спал маленький зверёк.

— Айячинге, я хочу заботиться о тебе. Хочу охотиться для тебя и приносить в наш дом богатую добычу. Айячинге, хочешь ли ты быть моей женой?

—  Охтека Чикеро, я хочу быть твоей женой. Шаманка помогла мне увидеть сердцем, а ягуар показал, что ты смелый охотник и сможешь хорошо заботиться обо мне.— Айячинге передала корзинку с кинкажу братьям, а сама достала из сумки ухо ягуара и протянула его Чикеро. — Я была там, в виде птицы и видела твой бой с ягуаром.

Охтека Чикеро вздохнул восторженно, достал несколько синих перьев и протянул их Айячинге со словами:

— Значит, это твои перья. Отныне я буду звать тебя Оклалла - Летящий Ястреб! Сам ветер принёс мне эти  перья цвета неба!

Вождь подошёл к дочери и, обняв её за плечи, тихо сказал:

— Я рад, дочь моя, что твоё сердце выбрало великого охотника. Ваши дети будут моим солнцем и подарят мне счастье знать, что наше племя будет долго-долго пить сок дерева мачинге.

Шаманка подошла к Охтека Чикеро и Оклалла Айячинге, соединила их руки и сказала:

—  Береги свою жену – она наполняет твоё сердце любовью и приносит тебе удачу в охоте. Помните оба, женщина – река, мужчина – берега. Женщина наполняет берега, а берега задают направление и знают, куда ведут священные воды реки. Вместе они всегда стремятся к великому Океану и вместе  преодолеют все испытания. Берега могут становиться высокими и крепкими скалами,  податливыми и принимающими песками   – какими бы они ни были, они сохраняют реку и сопровождают её на пути к Океану. Воды реки могут размывать берега, а могут ударяться о скалы, поэтому берега знают о том, что могут быть разными, но вода в реке – это всегда Жизнь. Береги, Охтека Чикеро, жизнь, тебя наполняющую. Береги, Оклалла  Айячинге , берега, тебя сохраняющие от самой себя.