Обретенное лето. 14-е августа

     ОТКАЗ В ПОМОЩИ

     Почти каждый раз, когда живешь в каком-то месте по нескольку дней, бывает немного грустно его покидать. Особенно, если там было хорошо. Вот и четырнадцатого августа, покидая нашу первую стоянку на острове Кижи, мы все ощущали какое-то внутренне сожаление. Кто знает, вернемся ли мы сюда когда-нибудь. А здесь было так здорово!

     Как и договорились накануне, проснулись в 6-15, чтобы успеть к десятичасовому "Метеору." Денек опять намечался солнечный: сиди себе на пригорке, собирай цветочки, которых здесь видимо-невидимо, лови рыбу (если повезет) и вообще благоденствуй. Но нет, командор повел нас куда-то дальше.

     Уходя, мы сложили традиционный тур из камней на память о нас грядущим туристам. В бутылку из выпитой здесь водки вложили записку с несохранившимся в памяти восьмистишьем и образцами наших автографов. И в девять часов ушли.

     Пожалуй, самое высокое место на острове - это кладбище. Здесь до сих пор можно заметить следы некогда бушевавшего на Руси раскола: по одну стороны тропинки нашли последний приют истинно православные, а по другую старообрядцы, это заметно по установленным на могилах крестам. Оба этих клана давно изжили себя, но здесь на старинном погосте они все еще враждуют.

     С вершины холма далеко видно на все четыре стороны. Но нам во все стороны что-то не смотрелось: все вдруг уставились в одном и том же направлении ,а именно в направлении пристани, до которой оставалось идти еще с километр. Туда подходила - и это было ясно видно - белая чистенькая "Ракетка".

     Общее недоумение. Славка и я пару дней назад изучали расписание, и по нашим сведениям она должна прийти в 10-03. Впрочем, Димка и Таня поделились с нами своей информацией, и по их словам выходило, что означенная «Ракета» приходит в 9-40. Однако, сегодня ей почему-то вздумалось прийти раньше и в 9-25 она ушла из -под носа, когда мы уже вступали на территорию пристани.

     Злополучное расписание, которое мы тщетно бросились расшифровывать, явно составлял какой-то кретин. Он разбил его на десятки никому ненужных граф, так что единственная интересующая графа - время прибытия -затерялась среди совершенно ненужных сведений о водоизмещении судна, фамилии капитана и прочих.

     Следующая посудина, насколько мы смогли разобраться, придет лишь в 17-10. Настроение упало деления на три., но парнишка, работник пристани, сказал, что намечается еще что-то в 13-20.  А радушный боцман любезно разрешил нам оставить рюкзаки в одном из служебных помещений. Таким образом, у нас образовалось три свободных часа.

     Развалившись в одном из многочисленных стогов, мы лениво курили и созерцали облака. Одно из них очень напоминало по форме огромный кукиш.

     Мне выдали казенные деньги и отправили парламентером на переговоры со служителями музея, стоящими на страже у ворот. Но там никого не оказалось, экскурсантов нет и все служители ушли куда-то. В этом случае я должен дать условный сигнал: снять и снова надеть головной убор (у всех нас одинаковые голубые пилотки вроде тех,  что носят пионеры).

     Делаю это как можно незаметнее и вижу, как ребята мгновенно вскакивают с сена. Значит, увидели. Скоро все собрались у входа на погост, сэкономив при этом изрядную сумму.

     Маленькая миловидная девчушка с хвостом (лет 18, не больше) водит такую же маленькую экскурсию. Галина, Митрич и я не преминули пристроиться к ней.

     В Преображенке пусто и прохладно, не то, что позавчера. Несколько икон снято,  в алтаре с ними что-то делают реставраторы. Говорят, что приехала какая-то Брюсова. Позже выяснилось, что это главный кижский реставратор по иконам.

     На кафедре обнаруживаем схему иконостаса с наименованиями всех изображенных на иконах лиц и событий. Впрочем, кое-где против надписей стоят вопросительные значит, значит нет полной уверенности в правильности некоторых названий. И как ни странно, знак вопроса стоит перед названием иконы Зосимы и Савватия,  основателей Соловецкого монастыря.

     В Покровской церкви девчушка обратила наше внимание на икону "Иисус Христос въезжает в Иерусалим». По преданию он приехал туда "на осляти", то есть на осле. Но местные живописцы понятия не имели о таком таинственном звере, а потому нарисовали его так же, как возводились эти церкви: «как глаз и мерка подскажут».
     Изображенное существо являло собой гибрид грифона с лисой, а сам Иисус смахивал на нашего Ободовского.

     К нашей радости, был открыт дом Ошевнева, где мы еще не были. Здесь работает знакомая нам Зинаида Андреевна, жена прощелыги Площадного.Она здесь служительницей, и мы на правах старых знакомых попросили ее кое-что прокомментировать.

     Хозяева этого дома были явно богатеи, это видно по их фотографиям, висящим в светелке: этакие кулацкие ряхи. Мужик в картузе и с бородкой клинышком, так и захотелось стукнуть ему по портрету, но делать это категорически запрещается - он теперь музейный экспонат.

     Наконец, мы попрощались с гостеприимным островом и в 13-40 не спеша погрузились на "Ракету". 35-минутная встреча с цивилизацией: мягкие кресла, буфет, где продают кексы и мороженое, и даже туалет.

     И вот уже Великая Губа, конечный пункт следования всех пассажирских судов, отплывающих из Петрозаводска. Спешить нам некуда. Для начала отправили родным и близким открытки и сувениры из Карелии .А командор довольно быстро дозвонился в Москву и попросил родителей прислать нам в Медежьегорск до востребования книжку Зощенко.

     Теперь еще оставалось разобраться с пилой. По пути долго не будет крупных населенных пунктов, так что если и есть шанс что-то с ней сделать, то только здесь, Решили со Славкой попытать счастья, узнали, что здесь есть совхозная кузница. В кузнице мужик был немногословен, как и многие карелы.

     - Можно ли как-нибудь помочь нашей беде? - спросил Слава, показывая пилу.

    -Можно.

 И уже через пять минут она была заварена с обеих сторон полотна, красиво и добротно.

     -Сколько мы Вам должны?

     - А ничего не надо.

     Вот и весь разговор.

     Наконец, закупили в чайной все, что к тому времени у нас закончилось. Покупали, естественно, с черного хода,  так как чайная была закрыта на неопределенный срок. Однако, мы уже были ученые, так как столкнулись с таким же случаем в Кижах и знали, что продавщица прячется где-нибудь внутри.

     Так и оказалось. Люди, толпившиеся у входа в ожидании, когда она откроется, с завистью смотрели на нас, нагруженных провизией.

     В четвертом часу мы засупонились и двинулись дальше. - Идите по Советской улице до белого дома, и налево по панелям, - напутствовала нас словоохотливая женщина, торчавшая из окошка.

     Панели оказались всего лишь деревянными мостками, сколоченными на случай грязи и слякоти. Впрочем, скоро и они кончились, и дорога вступила в лес.

     Среди элементов нашей экспедиции есть вырезка из журнала "Наука и жизнь" четырехлетней давности. Там некто, позиционирующий себя как архитектор Лавренев, описывает часть нашего маршрута. Вот что мы там прочли о предстоящем отрезке пути: "Погост Яндом-озеро. От Великой Губы до Яндом-озера - пеший переход, три км. Тропа идет строго на восток. Дорога не очень хорошая, местами болотца, приходится прыгать с валуна на валун. Комары и слепни - нужен диметилфталат.
Лес густой, влажный, потом раздвигается, как занавес в театре. Неожиданный простор, крики чаек... Яндом-озеро. Виден другой берег. Берега низкие, поросшие лесом. У берега брошенная избушка. Около нее надо зажечь сигнальный костер. Через определенное время с противоположного берега затрещит моторка. Это служитель музея-церкви Алексей Иванович. Не забудьте затушить костер и лезьте в лодку. Вдали виднеется узкая полоска земли - это полуостров, который выдвинулся в озеро почти на пять километров. Горизонталь и одна вертикаль - колокольня Варваринской церкви... Обязательно осмотрите церковь. Она сооружена в 1656 году и недавно отреставрирована, красивые деревянные крыльца по сторонам колокольни. Есть несколько интересных икон. На самом носу полуострова живут каждое лето два ленинградских художника.Благодаря этим беспокойным людям и сохранилась церковь. А вот часовню на этом острове уже не удалось сохранить: покосилась вся, вот-вот рухнет."

     Часовня-таки рухнула. Сейчас даже следов от нее не осталось. И вообще в этой информации много всякой лажи: во-первых, упомянутая тропа не все время идет на восток, как было обещано,а порядком крутит, даже порой раздваивается. В одном из таких раздвоений мы с Димкой пошли на разведку. Прошли порядка восьми километров туда и обратно, и все впустую, потому что дорога оказалась (вот стерва!) не той. Если вам придется когда-нибудь идти к Яндом-озеру, то из двух дорог выбирайте все время левую.

     Комаров и слепней никаких нет, так что диметил не нужен. С валуна на валун пусть прыгает автор, а мы будем - да и вам советуем - ходить по отличной досчатой гати. Впрочем, даже гать не нужна, так как болотца все пересохли.

     Теперь о самом озере: брошенной избушки нет, видимо ее использовали туристы в качестве топлива для упомянутого "сигнального костра". И последнее: нет и двух ленинградских художников. А в остальном все верно: церковь действительно называется Варваринской, ХУ11 век. И вокруг все очень красиво.

     Еще в Великой Губе, а точнее на "Метеоре" девчонки разговорились с такими же (даже малость поцивильнее) туристами, как мы. Их четверо: двое мужчин постарше нас и две женщины, из которых одна совсем девчонка, в школе еще учится. Зовут ее Маринка. Все они стоят лагерем в Кижах и оттуда совершают радиальные выходы. Сегодня собираются заночевать около Варварки, а завтра вернуться обратно.

     Мы отстали от них часа на три, включая околачивание в Великой Губе и большой сбой в дороге. Но когда мы вышли на берег, они все еще сидели там, довольно поникшие. Очевидно, "некоторое время" через которое "с противоположного берега затрещит моторка" - понятие слишком неопределенное.

     Придя на берег, они тотчас же запалили костер. Ждали долго. Наконец, с того берега к ним пришла на веслах девчонка лет семнадцати, весьма красивая, но столь же неприветливая. В глаза не смотрит, говорит глухо, " в пупок".

     -Это вы жгАли здесь костер?

     - Наверное, мы, - робко ответили пришельцы.

     -Зря приехала. Никого не возьму, - как отрезала. С тем и отчалила, как ее не уговаривали.  Даже предлагали сами грести ( с того берега изрядно дует, даже барашки на волнах. ) Обратно "колдунья"выгребала долго, но делала это довольно искусно, лавируя и ловко уходя от волн и ветра. Попутчики со злости выразили предположение, что она сектантка.

     С нашим приходом костер запылал шибче, туда набросали еще гнилой соломы. Повалил не столько огонь, сколько дым, даже в опровержение известной пословицы вовсе без огня.Ну, да нам возле него не греться, он и нужен нам как сигнал бедствия.

     После не слишком радостного сообщения попутчиков мы приготовились ждать долго, но, видимо, недаром по пути сюда я нашел в лесу подкову и взял ее с собой на счастье.

   Через полчаса мы увидели лодочку, отчалившую с того берега. Это оказался тот самый знаменитый Алексей Иванович.

     Приоритет в переправе принадлежал, естественно, четверке. А приплывший старичок сначала-то макаронит, - бензин, говорит, нынче дорог и два раза он сюда не придет. За один раз он захватит только пять человек, то есть ровно половину наличествующего состава.

Предводитель соседей возразил, что плавать ему придется не за так, а за деньги. Старичок после таких слов слегка смягчился, но окончательного решения обнародовать не спешит.Тогда мы решили вместе с ними отправить одного из наших. Выбор опять пал на меня: в том случае, если Алексей Иванович и впрямь откажется плыть снова, мне надлежит найти где-нибудь лодку и идти сюда на веслах за ребятами. Но предложение попутчиков и моя подкова все же оказали свое действие, и едва выгрузив нас на берег, он пустился во второй рейс.

     А над озером громоздится разноцветная радуга, и форма у нее необычная, таких в наших краях не бывает: правильной формы полукруг, а не дуга. Лодка во время второго рейса проходит как раз под ней, а это, как известно, счастливая примета. Перевозчику дали денег даже больше, чем обещали, и он дважды говорит всем спасибо. И обещает завтра утром быть дома и открыть для нас церковь.

     Четверка наших попутчиков остановилась поблизости от места высадки в прибрежных кустах, а мы продефилировали через деревеньку  (она всего-то состоит из пяти домиков), мимо церкви и снова вышли к берегу. Для стоянки нашли отличное место: от большой полянки ответвлялась еще маленькая, очень уютная, как комнатка. В прибрежных камышах нашли лодку со всей рыбной снастью, и в Славке сразу же пробудились рыболовецкие инстинкты. Он пошел побросать спиннинг и даже поймал одного окуня. Но при этом оторвал блесну и немало этим опечален. Говорит, что если так пойдет дальше, то скоро не на что будет ловить. Мы утешаем его, как можем.

     На ужин у нас был потрясающий суп с остатками вермишели на сублимате, и гречневая каша. Затем чай со сливовым вареньем. А Димка в ознаменование удачной переправы даже позволил выпить оставшуюся бутылку. Водочка идет нынче с медом по рецепту Г. Какуриной, и выглядит как заправская медовуха.

     Потом, естественно, начались песни. По инерции продолжили их в палатке, когда уже укладывались спать. Но примерно на третьей по счету - это была "За окном черемуха колышется" -Славка заснул буквально на полуслове. Строчку "Жди меня, мой радостный, мой сладостный, я в заветный час к тебе приду" мне уже пришлось допевать одному, Дальше я просто не знаю слов, поэтому самодеятельность пришлось прекратить. Приплыли, в общем...