Одержимый Любовью

Мне случайно достались записи моего родственника. Я с ним одного поколения, хотя мы и не однолетки - он был намного старше меня по годам. К тому же, жили мы в разных городах, практически не общались и мало знали друг о друге.

 Похожие на дневниковые, тетрадки с записями содержали его рассуждения о давних и недавних событиях, происходивших с ним, или на его глазах.
Кое-что в них касалось наших общих корней, родственников старшего поколения, проживавших на селе.
Мне было знакомо многое из этого, ведь я тоже в детстве летом отбывал школьные каникулы у наших сельских дядей, тёток, дедов и бабок. И подворья и быт предков  запомнился хорошо, а потому эти дневники вцелом были для меня понятными и интересными.
Многое в них заставило меня, как бы вновь пережить то время, отозвавшись ностальгическим мотивом моих детских впечатлений. Кое-что открыло мне глаза на нынешнее, ставшим отчасти уже "вчера".
Я лучше узнал, хоть и заочно, этого человека в его уже взрослых рассуждениях, в его пометках и приписках под записями минувших лет.
И всё это в итоге как бы являет собой его представление о важных вехах бытия не столько нашей родни, как всей страны, осветив небольшую грань нашей общей истории.
И, как любая история имеет свои главы, это повествование имеет свои.


Глава 1. Вступление

За малым исключением, людям свойственно стремиться к обеспеченному и стабильному бытию. Тут нечему удивляться, таких большинство.
Среди них немало интеллектуалов, высоко нравственных и просто порядочных людей.
Но жизнь показала, что как бы ни был человек продвинут в этом, при определенных обстоятельствах пойдет на компромисс и сдаст свои убеждения.
Да, именно это демонстрирует нам время, время нестабильное, сбитое с оси равновесия.
К сожалению, это время принадлежит тем, кто представляет собой "малое исключение".
Одни из онных возникают, чтобы выплеснуть из себя неудовлетворение никчёмной своей жизнью, другие же просто придурки, или по научному - идиоты, возбуждённые криками недовольных.
Ну а третьи, негодяи - те высматривают чем бы поживиться в мутной водичке всеобщей суматохи, или более того - в кровавой заворушке.
В водоворот серъезных потрясений потом вынужденно втягиваются все. Вот здесь "компромиссное большинство" и настигает момент истины. В лучшем случае ему остается наблюдать как разрушается и без того не идеальное его бытиё, а в худшем - его принудят делать то, что оно само же ранее порицало.
Ну а что оно, это большинство, может сделать, чтобы защититься от напасти?
Оно видит, что нет уже того, что пеклось о его благе.
"Где же выход? Ведь должен же он быть!" - восклицает обыватель под шквалом разноречивых мнений и потоков лживой информации.



Глава 2.  Лежать целыми днями на испачканом собственным дерьмом полу, занятие не самое увлекательное.


  Ранним утром дед зазвал меня с собой в хлев, в котором ютились на насестах куры и молодая свинья в загородке.
Вообще-то, обычно сразу после нехитрого завтрака, состоявшего из непременного стакана прохладных молочных сливок и большого ломтя белого хлеба домашней выпечки, в мои  повседневные обязанности входила поливка огородных грядок.
 Но в это  утро обычное мое занятие пришлось отложить на потом.
Заготовленные дедом, видимо еще с вечера, веревка, клещи и кусок толстой стальной проволоки заостреной с конца в виде спицы, уже были в хлеву.
Запахи куриного помета и свиных  испражнений, несмотря на распахнутые двери хлева резко шибали мне в нос.
Куры покидали хлев еще с восходом солнца и целый день потом разгуливали по двору. Свинья же в своей загородке до нашего появления лежала на дощатом помосте, лениво похрюкивая.
Учуяв нас, она проворно вскочила и, просунув свой розовый пятак сквозь жердины загородки, подслеповато щурясь от яркого солнечного света, врывавшегося сквозь дверной проём хлева,  отбивала своими копытцами нетерпеливую чечётку, радуясь нашему появлению.
Её можно было понять, лежать целыми днями на испачканом собственным дерьмом полу - занятие, наверное, в молодом возрасте не самое увлекательное даже для свиньи.
Тем временем, дед пытался мне объяснить, что нам предстоит делать и конкретно - мою задачу.
Дело показалось мне совсем несложным, нужно было в рыло свинье продеть кольцо, которое доставляло бы ей болезненные ощущения, отбивая охоту подрывать стены и полы хлева. Хрюшка, обладая весьма свободолюбивым нравом, как считал дед, наверняка замыслила очередной побег из хлева.
Накануне ей уже удалось вырваться на свободу, когда бабушка в загородке подчищала навоз.
Восхищённая обретенной свободой, полуторасоткилограммовая свиная туша живым визжащим боллидом носилась кругами по двору, вызвав восторг и ужас его обитателей.
 Все смешалось тогда в размеренной дворовой жизни, всё - начиная от панического кудахтания, бросившихся врасыпную квочек и возмущенно-радостного лая дворового пса.
 Храбрец порывался было преследовать зачинщицу беспорядка, но, ограниченный в своих действиях бряцающей цепью, едва успевал уворачиваться от проносящейся вихрем свиньи, ошалевшевшей от переполнявшего её чувства свободы.
 Взобравшийся на всякий случай на ветку старой сливы, домашний кот с беспокойством следил за непривычным действом, и даже корова, жуя свою жвачку в дальнем углу двора, растопырив уши и  раздув ноздри, удивленно таращилась на происходящее своими  добрыми влажными глазами.
 Выскочившая вслед из хлева бабушка, гонялась за свиньей с лопатой в руках, пытаясь загнать её обратно. Бабушкины крики: "А ты проклятая!" - заглушались радостным визгом свиньи, которая явно не желала сдаваться и, круто изменив траекторию движения, легко прорвалась сквозь блокаду надрывавшегося в блаженном лае пса, влетела на заботливо ухоженные огородные грядки.
 Тут уж её помешательство достигло апогея. Как трактор за какие-то мгновения, свинья прошлась по огурцам, помидорам и прочей огородине.
На шум и гам с дровенякой в руках прибежал дед. "Ах ты паскуда, а чтоб тебе!" - заорал в возмущении дед, запустив в свинью дровеняку. Но это ещё больше раззадорило животное, ринувшееся в посадки кукурузы.
И только по прошествии получаса, выбесившись и подустав от жары, свинья как ни в чём ни бывало, миролюбиво согласилась за круто посоленную горбушку хлеба подпустить к себе деда и бабушку и затем сопроводить себя в свою загородку в хлеву, оставив стариков в глубокой скорби по разоренному огороду и поврежденным посадкам кукурузы.

И вот теперь дед разъяснял мне мою задачу. А сводилась она к следующему: мне следовало крепко удерживать свинью, чтобы была возможность деду проткнуть в её рыле хрящ проволокой, которую он затем  быстро согнет клещами в кольцо. И всё - дело сделано!
 Я без всякой опаски посмотрел на мирно похрюкивающее животное. Свинья без сопротивления дала деду просунуть себе в пасть веревку, и я, ухватив руками концы веревки, натянул её на манер уздечки, усевшись на свинью верхом.
Вероятно, чтобы удержать такое крупное животное я был тогда не достаточно рослым. При моей комплекции, сидя на крупе свиньи, я едва дотягивался ногами до пола.
Правда, свинье такое обхождение даже как бы понравилось, она притихла, что дало деду возможность подобраться и проткнуть её рыло заготовленой проволокой.
В следующий момент произошло то, что  совсем не входило в наши планы.
Первое, что я ощутил - был неестественно громкий, умопомрачительный визг свиньи. Я в натуре знал, что такое рёв турбин самолета. Но разве этот визг можно было сравнить с чем-то? Он стоит в моих ушах каждый раз, когда я вспоминаю этот случай.
Затем, сбив деда с ног, свинья рванула на бешеном галопе со мной на хребте в открытый дверной проем хлева и понеслась по двору.
Благо, не удержавшись, ошарашенный, я слетел с неё, успев разглядеть удаляющуюя в направлении огорода, дёргающуюся в прыжках из стороны в сторону тушу, с рылом, проткнутым шилом на манер заколки в прическе китаянки.

В этот раз за свиньей никто не гонялся. Дед, будучи вне себя из-за случившегося, клятвенно пообещал, не взирая на жалостливые уговоры бабушки, в ближайшее время решить судьбу этой, как он выразился в сердцах, "прости господи".
Как именно он решил "решить её судьбу" я понял через несколько дней, когда во дворе появились двое крепких мужичков, с уверенными ухватками специалистов своего дела.
И вскоре на обед и ужин на столе у нас появились блюда из свинины, а бабушка как-то ранним утром, отогнав на пастбище корову, вместе с тётушками, навьючившись мешками с мясом и колбасами, засобиралась в районный центр на базар.



Глава 3. Где дед  философствует. "И бесы просили Его: если выгонишь нас, то пошли нас в стадо свиней". (Мф 8:32)
 

Дед не то чтобы совсем не любил выпить, а без особого на то случая не употреблял, хотя в доме всегда было. Да и первые пьянчуги на его памяти в селе появились только после войны. Их презирали, такова была тогда мораль.
В начале брежневских времен, когда на колхозных полях стали выращивать всё больше и больше сахарную свеклу, сельчанам, соответственно, на трудодни стали выдавать сахарный песок.
 А куда было девать этот сахар, когда тебе его в конце года причиталось полторы-две тонны? Продать невозможно, в корм скоту и птице не идет, хранить негде. Вот и начал спиваться народ. Гнали все и помногу. Не помогли выстоять ни вековые устои трезвости, ни объявленная властью борьба с самогоноварением.

За обедом, выпив стопку, дед подобрел и разговорился. Не знаю почему, но он вообще любил разговаривать со мной малолеткой. Наверное, ему нравилось, что я его всегда внимательно слушал, не спорил, ничего не доказывал, хотя и любил иногда задавать вопросы.
Поскольку актуальной всё еще оставалась тема связаная со свиньей, то и рассуждения все его заканчивались на эту тему, о чём бы не зашла речь.

 -  Ты думаешь при Сталине вот так пили, как наша молодежь сейчас пьёт? Да при нём мы, что до войны, что после войны впроголодь жили. Обирали всех до нитки. На что пить было?
Фининспекторы на селе даже плодовые деревья переписывали, курей, цыплят, всё! Обложили каждый двор. Сколько молока корова ни даст, а норму сдай. Каждый месяц сдай столько-то яиц, столько-то литров молока или масла, яблоки-сливы поспели - сдай!
А то что корову кормить нечем, а куры, чтоб неслись, тоже кормить нужно - а чем? На трудодни в колхозе тогда практически ничего не получали.
Кое-кто из сельчан с досады вырубил у себя деревья, кур перерезал - так посадили ведь, некоторых вообще семьями ссылали! За что терпели? Какие грехи наши? Не хозяева.
А сейчас - свобода! Вон народ чего вытворяет.
По Библии оступившихся называют заблудшими овцами. А свиньи чем хуже?


Бабушка, стоявшая неподалеку, тихо заметила:

 - Иисус не даром бесов изгнал из одержимых в стадо свиней, которые в море бросились и сгинули.


Дед давно разочаровавшийся в боге, неприязнено, почти брезгливо, не дав бабушке закончить мысль, процедил сквозь сжатые зубы:

 -  Был бы бог, так не допустил бы столько горя и безобразий! Кто эти бесы, откуда взялись? Где этот бог?!


 Бабушка, ревностно оберегавшая свои религиозные чувства, на ходу из хаты, явно избегая назревающего конфликта, несмело возразила:
 
 -  А ты Его слушался? Суждено терпеть, так терпи теперь. Бесноватые горе кличут, мечутся, в ораву сбиваются, тем и кончают, что к погибели всех ведут.


    
Глава 4. Народ один, вера и наука разная.


 Кроме поливки огорода, я с удовольствием выполнял еще одну обязанность - выпасал телёнка.
 С утра я отводил его в заросшие травой, диким разноцветьем и пышным бурьяном полосы ничейной земли, прилегавшие к сельской дороге.  Там я пригвождал длиным железным колом к земле цепь, пристёгнутую к ремню на его шее. Теленок пасся до самого вечера, а потом я гнал его обратно, придерживая конец цепи, которую он волочил за собой по земле.
И вот, сразу после событий со свиньей, случилась со мной ещё одна неприятность. Не понятно по какой причине теленок, когда я его гнал домой, вдруг рванул цепь, которую я держал, увлекая меня за собой, и я босой пяткой с разбегу напоролся на острый камень, сильно поранившись.
Последующие дни, принужденный сидеть дома до заживления раны, я от нечего делать слушал рассказы и рассуждения деда.

 -  Вот говорят, русские ленивые и алкоголики, а у нас в украинском селе сколько теперь алкоголиков и бездельников?  Это что от народа зависит? А, может, от его правителей тоже? Вот западенцы другие. Вера у них и наука другая.

 -  А что за наука?

 -  А та, что мать и отец прививают. Ну, ещё наставники. Это наука.  Мы своей, а они своей верой и наукой живут.

 -  Ты же не верующий, дед.
 
 -  Я не то чтобы не верующий, я не религиозный. А человек верой живет. Не наши это... того и жди.  Ещё молдаване - да это те же румыны, еще и хуже. У одного нашего  родственника жена молдаванка, ну и вредная же женщина!

 -  А что она тебе сделала?

 -  Мне? Да ничего. Ничего хорошего.

 -  А твой сосед слева?

 -  Этот? Этот - гад.


Мне было нелегко уследить за путаной логикой малопонятных размышлений деда.


 -  У тебя, дед, все плохие. Причем тут народ и правители?

 -  Не все, вот дед Шимон, что напротив живёт, хоть и поляк, а лучше соседа и не надо. А вот справа - молодая семья, он в правлении сельсовета и в сельпо продавцом. А она с детьми, живая, работящая, красивая. Эти всегда откликнутся, помогут, если понадобится. И им от души приятно что-то сделать.
А вот с той стороны на углу -  этот ещё тот чертяка! Жадный, злой.
Я помню во время окупации гнали немцы евреев колонной через село к железнодорожной станции, что в километрах пяти от нас. Там их в вагоны грузили и увозили. Да что-то,  повидимому,  изменилось и всю колонну за селом в стороне на спуске с холма расстреляли. Вы когда  к селу ехали, наверное, видели ряд холмиков, это их общая могила.
 Обычно, когда гнали колонны, село пустело, все прятались. Не дай бог - могли схватить и в колонну затолкать.
Гнали не только евреев, а и другое население на работы в Германию. А сколько скота перегнали! Всё повывозили, что только смогли.
А у нас уже брать нечего было, нас ещё в сорок первом румыны ограбили, дочиста обобрали, всю живность перебили. Они ведь первыми нагрянули, немцы через год только пришли.
Так вот, однажды, когда  колонна мимо нас проходила, из нее вдруг один еврей выбежал и прямо в колодец этого чертяки соседа сиганул. Что заставило человека так поступить, разве поймешь. Конвоиры, не долго думая, стрельнули в колодец, на том и закончилось.
Ну, вытащили мы позже труп бедолаги, сосед обшарил его и нашел золотые карманные часы. Часы были не простые. Сразу видать, богатая вещь, но не шли, залило их колодезной водой с кровью.
Тело с разрешения немцев мы за селом у кладбищенской ограды захоронили.
В то время в каждом дворе немецкие солдаты на постое были, а у меня однажды даже какой-то большой чин обосновался. А мы тогда в хлеву жили с младшими детьми.
Бывало выйдет этот чин во двор, прежде собаке чего-нибудь бросит пожрать. Потом младшую нашу, ей лет двенадцать тогда было, тётку твою, по головке погладит: "Корошая, корошая!"
За время окупации сколько их не перебывало! Тут не побалуешь. Но хоть порядок был.
А колодец соседу пришлось зарыть, кто-же будет воду пить из такого колодца. Это уже после войны стали крышки на колодцы устанавливать, а раньше колодцы открытые были, любой подходи, пей, коня пои.

 -  Ну, так почему ты этого соседа так не взлюбил? За часы?

 -  А, да... и за часы. Он ведь, когда их у убитого нашёл, перепугался. Взбрело ему в голову, или кто надоумил, что немцы узнают, заберут, ещё и грохнут, или в колонну запихнут.
Прибежал ко мне, мол, забери, всё равно не идут, а ты мастеровой, там глядишь и починишь.
А я как взял в руки эту вещицу, прямо заболел. Я ведь до этого кроме сеялок и веялок ничего не ремонтировал, ну разве только ходики еще починить мог.
Уж до чего диковинный механизм был, никогда раньше ничего подобного не видел - несколько циферблатов для разных стран время показывают, календарь, и лунный тоже, музыку играли разную.
Я долго с ними возился, но починил, пошли таки, и музыку настроил, заиграла! С тех пор я любые часы в ремонт брал, настолько уверился в себе, вернув те к жизни.
 
 -  И что, не боялся, что немцы узнают?
 
 -  Боялся, но любопытство и интерес сильнее были. А через какое-то время наши немцев погнали.

 -  И что потом?

 -  А потом слух по селу разнёсся, будто я в ремонт часы у соседа взял, да отдавать не намерен. Вскорости этот сосед с несколькими сельчанами у меня на пороге появился и потребовал отдать часы. Моих оправданий никто слушать не стал. Пришлось отдать. И что было с ними потом не знаю. Вот и вся история.

 -  А зачем ты мне эту историю рассказал?

 -  Так ведь за ремонт часов сосед якобы мне сала обещал несколько фунтов. Я ему часы отдаю, а он мне это сало суёт при свидетелях. А мы ведь ни о чем с ним не договаривались. Я хотел было ему в морду это сало, да растерялся...  и времена были голодные. А сало... Чем он свинью только закармливал не знаю, я уж подозревал, что дохлятина.
С тех пор мы с ним враги, не здороваемся. Свинья хоть и умное животное, никогда не станет человеком, а вот дурной человек свиньёй - запросто.



Глава 5. Свобода. Стремление к абстрактной свободе сменяется реальным страхом.


Дневниковые записи часто чередовались где с пометками на полях, а где на отдельных вклееных в тетрадь листочках. Некоторые записи кажутся наивными и примитивными, видно сделаны второпях. Есть совсем короткие, в одну строку. А есть на несколько страниц.
Некоторые трудно было понять к чему они конкретно относятся:
 
 -  Нельзя только давать себя обманывать!


Видно, оставил как зацепку для мысли, хотел потом развить её, да так и не сподобился.
Смысл некоторых можно понять только в контексте более ранних записей.


 - Оставайся человеком, не уподобляйся свинье!
 
 - Не знаешь как жить, читай святые источники. Делай то, что должно человеку - совершенствуйся.


Некоторые пометки сделаны в продолжение предыдущих размышлений:

 -  Вот! Вот главное, что волнует сейчас многих - Свобода! Я часто думаю над этим.
Хотя на эту тему полно философских трактатов, каждый понимает свободу по-своему.
Для кого-то свобода - как условие раскрытия его творческого потенциала. А для кого-то - право вершить над всем и всеми своё понимание жизни.
Для самых примитивных - право владеть чужим добром и распоряжаться жизнями.
Призывают к свободе, а в итоге - сеют страх. Страх ставит нормального человека на колени, парализует волю жить по уму и совести.

 - Дай свиньям возможность вырваться на свободу, такое натворят! Потом, конечно успокоятся и завалятся посреди наделаного бардака, похрюкивая, а всем остальным каково?
К свободе людей нужно подводить с умом, воспитывать, учить.

 - А что делать с теми, кто не желает совершенствоваться? Закармливать?
Закормленная свинья ленива, зачем ей свобода. Какая ей от свободы польза?
А что сделаешь с теми, кто подбивает на кровавую борьбу за свободу и справедливость? Закармливать?

 - Не выходит из головы история о человеке прыгнувшем в колодец. Умереть свободным? Ведь наверняка знал, что не спастись. Миг, всего несколько шагов свободы.
А может его погнал страх?
Нет, это был выход из унылого отчаяния при осознании приближающегося конца.
Почему колодец? Почему не бросился на конвоира, не попытался завладеть оружием. Если суждено погибнуть, так уж в борьбе. Почему не отнял чужую жизнь ради своей?
Необъяснимо... самому броситься в колодец! В кармане дорогие часы из золота, а жизнь ничего не стоит. Дорогие часы... Не помогло богатство. Судьба...



Глава 6. Алтернатива - любовь.


Записи оканчиваются малоразбочивой, путанной и потому малопонятной сентенцией о какой-то необходимости действовать.
А по рассказам его родителей, передавших мне записи, известно, что он был участником событий в Киеве 13 - 14 годов и пропал.
Пропал, но официального документа об этом нет. Имеются только некие сведения от его то ли знакомых, то ли соучастников.
Сходились они к тому, что его нет в живых.
Собственно, как покинул он этот мир, какой смертью, доподлино не известно.
Зато из множества других источников известно, что по всей стране подобной участи  удостоились сотни, если не тысячи, которых потом тайно сжигали в крематории, или вывозили и прикапывали не известно где, чтобы концы в воду.
Но это могут быть и домыслы.
Мне показалось странным, что человек, который, судя по его заметкам в дневнике, был убежденным противником каких-либо насильственных действий, мог, тем не менее, стать участником тех событий.
Возможно, он пытался пропагандировать свои взгляды, увещевал, призывал к разуму толпу, пытаясь умиротворить её?
За это и поплатился жизнью? Ведь таких в разгар страстей больше ненавидят, чем прямых противников.

Я возвращаюсь мысленно к прочитанному, стараясь понять к какой категории всё же относится мой родственник. К идиотам, недовольным, или негодяям?   
И не к одной из них, на мой взгляд, он не подходит.

Может, я пропустил что-то важное в определении? Ведь испытывают некоторые вполне искренние чувства, калеча и убивая своих соотечественников, под красивые слова о патриотизме, борьбе за справедливость. Другие, шлифуя свое самосознание параноидальными идеями, стоят за чистоту нации, да мало ли ещё чего!

Но больше всего всех манит свобода. Свобода!
А ведь для некоторых это некое убежище от элементарных человеческих обязанностей. Прикрытие своего бессилия, неспособности жертвенного действия ради малого, ну самого обыкновенного, повседневного.
Мечтают о большем, а не тянут. Все они из категории недовольных. Именно на них опираются идиоты и негодяи.
 
Идиоты - движущая сила любой заворушки, и чем бы все не закончилось, остаются идиотами, если выживут.
Негодяи, как правило, в случае успеха заворушки, берут верх, нарекая её каким-нибудь громким и значительным именем, а её участников и жертв - героями.
Они, угадав момент, возглавляют толпу и прибирают под себя власть, или блага завоеваний. Или то и другое вместе.
Толпа вначале верит им, потом терпит, пока не проснутся новые недовольные и идиоты.

Нет, этот всё же не из таких. И, похоже, ничего не желал, кроме умиротворения взбесившейся толпы недовольных и идиотов, сметающих всё за собой, стадом свиней несущихся к своей погибели.
И что? Он хотел тронуть их сознание? Перестроить чувства избивающих и убивающих друг друга, пониманием чего-то очень важного, в чём был сам убеждён? Может, хотел добиться осознания их божественной сущности? Любви?
Смешно...

Вот у него написано: "Свобода в любви. Люди только тогда будут счастливы, когда будут следовать живым примерам Любви, Любви всеобъемлющей, Любви ко всему окружающему."

Живым примерам... Примерам любви! Хм, а может, он всё-таки идиот?


апрель 2017