День смеха

Все знают, что вина я пью мало, и пьяным меня никогда еще не видели. И это действительно так, потому что обычно сие для меня плохо кончалось… в плане здоровья, естественно. Не стал исключением и этот раз, но теперь пострадало не мое здоровье, а… кхм… кое-что другое. Тем вечером я вместе со своими друзьями и воинами праздновал в палатке победу над глупыми варварами, которым не помогло даже их хваленое волшебное зелье, с помощью которого они якобы всех римлян раскидать могли. Я наконец-то позволил себе расслабиться. Было бурное веселье, и я видел, что мой сосед за столом — Марк Антоний — держался за аппетитную попку пленной варварши больше, чем за баранью ногу. Впрочем, неудивительно — он у нас парень влюбчивый. Я, правда, тоже недалеко ушел и вниманием прекрасных матрон и белокурых дочерей Галлии отнюдь не обделен, но речь не об этом… почти не об этом.

Засыпал я вроде бы в обнимку с одной галльской красоткой и, просыпаясь следующим утром, думал, что рядом со мной именно она. Головная боль по пробуждении была просто адской, так, должно быть, грешники в Тартаре страдают, но это оказалось еще не самым худшим… Еще не совсем проснувшись, я машинально обнял лежавшее рядом со мной тело.

— Фальбала… — настолько нежно, насколько мне позволяло мое нынешнее состояние, назвал я по имени мою прекрасную варваршу.

— Какая я тебе Камбала? Это я, Джокс, — услышал я в ответ полусонное бормотание.

Боги! Голос уж больно походил на мужской! А может, это мне с похмелья только чудится?

Но тут это лежавшее рядом со мной недоразумение раскрыло сонные глазки и посмотрело на меня… Я же смотрел на него, все еще не веря ни своим ушам, ни своим глазам. Рядом со мной лежал какой-то плебей с самым что ни на есть глупым выражением лица, которое было мне совершенно незнакомо. Потеряв дар речи, я просто смотрел на него, он же смотрел на меня… Наконец, мы оба опомнились и просто принялись вместе орать.

Потом мои руки очутились на шее незнакомца, и я принялся душить его ими со всей страстью, на какую был способен.

— Ты что, псих?! — прохрипел он. — Ты же меня задушишь!

— Да тебя придушить мало! — прошипел я в ответ, все же немного ослабив хватку. — Говори, как здесь очутился, пока я не кликнул стражников, и они не отдали тебя на корм моей пантере!

— Да понимаешь, — начал тот, чуть отдышавшись, — у меня есть подруги — Габриэль и Зена.

Услышав эти имена, я, как вы, наверное, догадались, насторожился. С Зеной у меня были давние счеты, и эта темноволосая фурия вечно вставляла мне палки в колеса.

— Продолжай, — велел я ему.

— Ну, так вот, — продолжило это чучело, — а у моих подруг есть два друга из этой галльской деревни — один такой жирный, а другой — тощий. У них еще имена какие-то странные — Истерикс и Обелиск… или как-то так. И вот эти друзья написали моим подругам в Грецию, где мы тогда находились… мы же из Греции, понимаешь? Они просили Зену, — тут мое горе на минутку умолкло, и его физиономия приняла напыщенное выражение, — то есть не Зену, а меня через нее, ведь величайший герой всех времен и народов — это я! Я ведь Джоксер Могучий, и мой рост выше тучи!

Произнеся всю эту ахинею, этот незваный гость принялся петь мне серенаду… хотя нет, не серенаду, а величальную песню в честь себя любимого.

— Хватит! — простонал я, заткнув уши. — Так чего же от тебя хотели эти Осетерикс и Отбеликс?

— Ах да, продолжу! — прервал свои трели Джокс. — Они хотели, чтобы я помог им отстоять их деревню, на которую напали римляне во главе со злобным Цезарем.

— Что?! — вскинулся я.

— Да-да, — продолжал, не понимая, что я взбешен, незваный гость, — только я мог бы победить этого Цезаря! Зена мне много рассказывала о нем.

— И… что же она говорила? — полюбопытствовал я.

«Наверное, говорила, какой я умный и интересный мужчина…» — сказал я себе мысленно.

— Да говорила, что тот еще засранец и остерегаться его нужно! — ляпнул Джокс.

Я не смог сдержать вздох. Зена таки обманула мои гнусные ожидания…

— Ладно, — сказал я с досадой, — ты остановился на самом интересном месте. Что же дальше было?

Мне это и вправду было интересно… по вполне понятным причинам.

— А что дальше? Дальше я в Галлию отправился, бедных галлов от Цезаря спасать. Зена с Габби попросили меня, чтоб я и их взял с собой. Я их, конечно, отговаривать стал — дорога же дальняя, не для дам, да и враг опасный, но женщины — народ упрямый.

Насчет последнего я с ним, как ни странно, согласился. Эти женщины…

— В общем, прибыли мы на место, да поздно уже было — римляне-поганцы успели ту деревню захватить. Но у Зены был план…

— У Зены или у тебя? Ты же такой герой, небось сам план составил… — не удержался от небольшой подковырки я, мысленно задавшись вопросом о том, что же задумала Зена.

— У меня, у меня, — тут же замахал головой Джокс. — Фальбала — девушка, которая нравится толстяку Обелиску — должна была на пирушке построить глазки Цезарю, который, как сказала Зена, тот еще бабский угодник…

Тут я позволил себе улыбнуться. Да, этого у меня не отнять…

— Потом, — продолжил Джоксер, — Фальбалу должен был заменить я, одетый женщиной. Вместе с Цезарем я должен был отправиться в спальню…

Мне сразу что-то поплохело… Ну почему он, а не Габриэль, раз уже на то пошло?!

— Заменить? — переспросил я. — А… для чего?

— Нуу… — сделало паузу чудо. — Просто Цезарь проснулся бы со мной поутру, увидел, что рядом с ним такой могучий герой, как я, и перепугался. От страха он сразу оставил бы деревню!

— А… кроме этого? — нервно проговорил я.

— Ну, кроме этого, Фальбала и переодетая центурионом Зена выпустили бы всех захваченных Цезарем в плен галлов и напоили бы их взятым у друида волшебным зельем, пока пьяные римляне спят!

— Что?! — заорал я.

Ответом мне были ужасный грохот, возня и крики, возвещавшие о том, что галлы уже напились своего чертова зелья и пробуют на вкус мою «черепаху»!

Я снова схватил этого Джоксера за горло и прошипел:

— Поздравляю, скотина!

— Ты что, совсем того? — пролепетал напуганный «герой».

— Думаю, ты все же не полный идиот, а полудурок и догадаешься, с кем ты сейчас проснулся и кому все это говоришь!

Джокс в ужасе вытаращил на меня глаза, в которых появилось понимание. Его, наконец, осенило!

— Це… Цезарь?.. — промычал он.

— Он самый! Готовься к смерти! — проорал я, собираясь вышибить у него мозги или то, что их ему заменяло.

— Цезарь… му… мужик, мы можем договориться! — запросил пощады Джокс. — У меня семья, дети…

Тут я и вправду остановился и… посмеялся… над самим собой. Да, из меня сделали дурака, но как же смешно это сделали! Увидев, что мое настроение переменилось, Джоксер заулыбался своей глупой улыбкой, чем насмешил меня еще больше.

— Слушай, ты… как там тебя? — начал я. — Джоксер, а какой сегодня день?

— Ну, первое апреля, — удивленно ответил он.

«Первое апреля, значит… — сказал я себе. — Запомним. Надо будет сделать этот день официальным Днем дурака… хотя нет, грубо. Пусть будет День смеха!»

А с этим Джоксером я даже подружился, уж больно забавный он, и в знак примирения мы поцеловались…